В тот день, когда она переехала ко мне, она сразу начала открывать и закрывать мои кухонные шкафы, возмущаясь: «Почему у тебя нет салфеток на полках! Мы должны обязательно купить салфетки и застелить их на полки, прежде чем я поставлю сюда мои тарелки».
«Но почему?», — спросил я невинно.
«Чтобы держать посуду в чистоте», — ответила она деловито. Я не понимал, каким таким волшебным образом пыль будет предпочитать оседать на салфетки, а не на тарелки…, но решил промолчать.
Потом настал день, когда я оставил поднятым сиденье унитаза.
«Мы никогда не оставляли сиденье унитаза поднятым в моей семье», — ругала она меня. «Это невежливо».
«Это не было невежливо в моей семье», — сказал я смущенно.
«В вашей семье не было кошек».
Помимо этого, я также узнал, как я должен выдавливать зубную пасту из тюбика, какое полотенце использовать после душа, где должны лежать ложки, когда накрываешь на стол. Я понятия не имел, что я был так необразован.
Нет, я никогда не пойму мою жену.
Она бредит своими специями, моет посуду перед тем как отправить ее в посудомоечную машину, сортирует стирку, прежде чем загрузить ее в стиральную машину. Вы можете себе представить?
Она носит пижаму. Я не думаю, что кто-нибудь в Северной Америке еще спит в пижаме. У нее есть плащ, в котором она похожа на Шерлока Холмса. «Я могу купить тебе новое пальто», — предложил я.
«Нет. Этот плащ носила еще моя бабушка», — сказала она, решительно закончив разговор.
Когда у нас появился ребенок, она стала вести себя еще более странно. Она была в пижаме целый день, завтракала в 13.00, носила с собой мешок пеленок размером с минивэн…
Как она только не носила нашего ребенка — на спине, на животе, в руках, через плечо. Она никогда не отпускала ее, даже когда другие молодые мамы качали головой, когда она садила нашу дочь в автокресло, то садилась рядом с ней, или когда укладывала ее в манеж, то подвигала кроватку к нашей кровати. Она как-то странно хваталась за ребенка.
Моя жена продолжала ухаживать за ней, даже когда ее друзья говорили ей отдохнуть и не беспокоиться. Она обнимала нашу дочь, когда она плакала, хотя люди говорили ей, что все хорошо и надо позволять ей плакать.
«Это хорошо для легких, когда она кричит», — говорили они.
«Лучше пусть мое сердце улыбается», — отвечала моя жена.
Однажды мой друг посмеялся над моей женой, сказав: «Работа домохозяйки — это самая легкая работа. Вот моя жена работает на полноценной работе!»
«Моя жена тоже!», — сказал я, улыбаясь.
Однажды я заполнял регистрационную карточку и в графе «кем работает ваша жена» поставил галочку напротив «домохозяйка». Это была большая ошибка. Она посмотрела на меня и быстро поправила: «Я не домохозяйка.
Я — мать».
«Но здесь нет такой категории», — запнулся я.
«Значит добавь!» — сказала она.
Я так и сделал.
И вот однажды, спустя несколько лет, она лежала в постели и улыбалась, когда я собирался на работу.
«Что случилось?», — спросил я.
«Ничего. Все замечательно. Просто мне сегодня не надо было вставать ночью, чтобы успокоить детей. И они не кувыркались в постели с нами».
«О», — сказал я, все еще не понимая.
«Сегодня был первый раз за последние четыре года, когда я проспала всю ночь напролет».
Что? Четыре года? Это так долго. Но я даже не заметил. Почему она никогда не жаловалась?
Однажды, в один бездумный момент, я сказал ей что-то, что заставило ее убежать в спальню в слезах. Я сразу же пошел извиняться. Она знала, что я не имел в виду то, что сказал, потому что я тоже плакал.
«Я прощаю тебя», — сказала она. И знаете, что? Она действительно это сделала. Она никогда больше не вспоминала этого. Даже когда она злилась и могла бы применить «тяжелую артиллерию». Она действительно простила, и она забыла.
Нет, я никогда не пойму мою жену. И знаете, что? С каждым днем наша дочь становится все больше и больше похожа на свою мать.
Если она окажется совсем как мама, когда-нибудь еще одному счастливчику в этом мире очень крупно повезет.