Гоше было тогда четыре с половиной и он был самый маленький в нашей палате. Когда к нему приезжала мама Маша, он с счастливыми криками обегал всех, сообщая о своей радости, маленький, светлый, словно одуванчик.
Все улыбались его искренности и непосредственности, а ещё ласково и жалеючи — Мария не была его родной мамой, отец остался с четырехмесячным малышом на руках несколько лет назад, а у неё самой было трое детей от первого брака. — Мама, мама пришла! — голосил мальчишка.
— Моя мама пришла… Маша садилась перед ним на корточки, брала в руки его солнечное, все в веснушках личико и улыбалась ясным, словно голубое небо, глазкам. Затем они сидели рассматривая книжки, спокойный и такой уютный голос женщины рассказывал про королей и принцесс, про злых драконов и о храбрых воинах, а Гоша завороженно слушал.
Знал я Марию не по наслышке — учились в одной школе, только я на несколько лет младше, росли в одном дворе, известно было мне, что мать ее была против этих отношений — своих двое, куда третий то, и муж простой слесарь на заводе.
Но когда пара все таки соединилась, счастливее этой семьи, я, поверьте мне, ещё не видел… Мария закрывает книгу, смотрит на часы и начинает собираться, Гоша плачет, хватает мать за подол юбки. — Сынок, ну что же ты, я приду завтра, — говорит женщина вытирая непрошеные слезы. — Точно придашь? — внимательно смотрит на неё мальчик.
— Точно. …И снова белокурая голова мальчишки носится туда сюда, весь день он то тут то там. В голосе его слышится то радость, то удивление, то обида, а потом искренне детский восторг.
— Я весь новенький! — оповещал он, когда меняют постельное белье и выдают ему новую пижаму, а потом обижается, потому что санитарки, разнося обед забывают дать ему еды в первую очередь. …
— Здравствуй! А я тебя узна-а-ал, — услышал я сквозь сон, открыл глаза, а вихрастая мальчишечья голова, свесившись с кровати, уже строила мне рожицы. Невольно улыбнулся, стоял солнечный субботний день свободный от посещений врачей и прочих осмотров.
После завтрака мы с Гошей сидели за столом, он что-то рисовал, я увлечённо читал книгу, в самый разгар сюжета, мальчик одернул меня за рукав: — Нарисуй мне корабль! — Давай чуть позже, — умоляюще попросил я.
— Нет, сейчас! Ну, пожааалуйста, Миша. Я отмахивался, Гоша конючил все настойчивее, книгу все-таки пришлось отложить. Корабли рисовать я не стал, наученный опытом, мальчик бы требовал ещё и ещё, пока на бумаге не останется чистого места.
Я просто взял карандаш, нарисовал дом, качели, рядом детвору и старое высокое дерево, совсем как в моем детстве, желтым карандашом я вывел круг на небе — яркое рыжевато золотистое солнце.
— Посмотри, это солнышко, оно тёплое и веселое. Гоша глянул в окно — тёплые лучи пробивались сквозь больничные стекла, и сожмурился. — Как моя мама…, — задумчиво произнёс мальчик и улыбнулся своим словам. *** С тех пор минуло много времени, однажды я вернулся в город детства на свою улицу, в дом, где провел много счастливых лет.
Еще во дворе я заметил знакомую женщину с малышами на детской площадке — пригляделся — это была Мария. Рядом с ней капошились в песочнице два карапуза, а в коляске сладко посапывал ещё один малыш.
— Внуки! — счастливо призналась женщина, покачивая коляску, я с умилением взглянул на сладко посапывающего малыша.- Это самая младшая — Машенька, дочка Георгия.