— Ты что сейчас сморозила? — голос Артёма срезал тишину, прорвавшись резким криком через маленькую гостиную. — Ты кто такая, чтобы рот открывать без спроса?
Вера замерла с бокалом в руке. Подруги, сидевшие за столом, втянули плечи. Ольга Ильинична, свекровь, выронила вилку. Громкий лязг о фарфор разрезал повисшее молчание.
А всё началось с пустяка: обсуждали ремонт у Надежды, одной из подруг. Вера просто предложила идею оформления кухни — практичную и светлую. Артём, похоже, решил, что она лезет не в своё дело или, хуже того, посмела проявить инициативу.
— Я просто поделилась мыслью, — голос Веры звучал ровно, хотя внутри всё клокотало.
— Твои мысли тут никому не уперлись! — Артём стукнул кулаком по столу.
Эта фраза стала последней каплей. Вера поставила бокал.
— Я, пожалуй, пойду, — сказала Надежда, поднимаясь.
— И я, — откликнулась Юлия.
Ольга Ильинична, до того молчавшая, вдруг вмешалась:
— Артём, с женой так не разговаривают.
— Мам, не вмешивайся! — буркнул он.
Вера молча вышла в спальню и прикрыла за собой дверь. Снаружи шептались, потом хлопнула входная — все ушли. Артём, видно, пытался их остановить, но поздно.
Минуту спустя он ворвался в спальню.
— Это что за шоу ты устроила?
Вера смотрела в окно. Закат выливал оранжево-розовые краски на стекло. Она молчала. Сил объяснять не было.
— Я тебя спрашиваю! — шагнул ближе он.
— А что ты хочешь услышать? Что я вымоталась от постоянных унижений?
— Это я тебя унижаю? — он хмыкнул. — Я тебе просто показываю, где твоё место.
— Моё место — точно не рядом с тем, кто так считает, — произнесла Вера тихо.
Артём замер. В его лице что-то дрогнуло. Обычно она молчала. Сглатывала. А теперь — нет.
До Артёма Вера жила спокойно. Маленький город, семья учителей, строгие, но чуткие родители. Она хорошо училась, тянулась к цифрам и чёткости. Экономический институт, должность в крупной компании — всё по плану.
Но чего-то не хватало: тепла, опоры, семьи. Артёма она встретила на корпоративе. Логистика, уверенность в каждом движении, щедрые жесты. Цветы, рестораны, сюрпризы — он умел обволакивать. Её сердце быстро растаяло. С ним казалось, что она — за прочной стеной.
Свадьба через год. Толпа гостей, белое платье, счастье до потолка. Она верила: вот теперь всё начнётся.
Началось. Только не так.
Сначала он просто указывал, что и как. Потом стал следить, критиковать, высмеивать. Она старалась — готовила, мыла, поддерживала. Но чем больше старалась — тем больше он требовал.
Постепенно она перестала быть собой. Не встречалась с подругами, не ходила в спортзал, не жила. Её мир сузился до Артёма. Только он.
Только Ольга Ильинична иногда вставала на её защиту. Видела, как тухнут глаза Веры. Говорила сыну, чтобы он был мягче. Он отмахивался — мол, мама балует.
Утро после скандала было глухим. Артём ушёл, не попрощавшись. Вера пила чай на кухне. Ей было пусто. Очень пусто.
Она взяла выходной и поехала в парк. Тот самый, где они когда-то гуляли. Тогда всё казалось волшебным. Сейчас — обманом.
Сидя на скамейке, она смотрела, как смеются дети. Её память вытолкнула картинку из детства — она, свободная, говорящая, настоящая.
Хочется вернуть ту себя, подумала Вера. Ту, что не боится.
Вечером Артём пришёл. Хмурый, молчаливый. Ждал извинений. Но Вера молчала.
— Поговорим?
— Да.
Сели в гостиной. Воздух был напряжённый.
— Что ты хотела сказать вчера?
— Что я вымоталась. От вечной критики. От того, что меня не слышат.
Он смотрел на неё с растерянностью. Такой Веры он не знал.
— Ты хочешь развода?
Она задумалась. Нет. Она хочет уважения.
— Я хочу, чтобы ты считал меня равной. Чтобы моё слово что-то значило.
Он встал, подошёл к окну.
— Наверное, я перегибал…
Это было первое «прости» за всё их время вместе. Вера не верила ушам.
— Мне нужно время, — сказала она.
Следующие дни были как на минном поле. Артём пытался быть мягче. Не командовал, не придирался. Но доверие не восстанавливается за неделю.
Вера записалась на курсы инвестиций. Вернулась к встречам с подругами. Ходила в бассейн.
Он наблюдал. Видел, как в ней появляется свет. Ей снова хотелось жить. Она больше не вращалась вокруг него.
Однажды он пришёл и застал её за ноутбуком.
— Куда собралась?
— Лекция.
— Я подвезу.
— Уже вызвала такси.
Он кивнул. Ему было непривычно: раньше она всегда спрашивала разрешения.
Через месяц Артём уехал в командировку. И в это время Вера почувствовала, как дышится легче. Она снова стала собой. Гуляла, училась, смеялась.
Когда он вернулся, в доме было светло. Но без привычной атмосферы ожидания. Вера была занята — собой.
— Ты изменилась, — сказал он однажды.
— Я становлюсь той, кем была до тебя.
Он испугался. Увидел, что теряет её. Не контроль, не власть — её.
— Я много думал. Прости. Я не знал, как быть другим.
— Я верю, что ты можешь научиться. Но мне всё ещё нужно время.
Наступил день рождения Артёма. Вера всё организовала — как раньше. Небольшой круг, тёплая обстановка.
Во время тостов разговор зашёл о будущем. Артём говорил о карьере. Вера тоже захотела поделиться.
— Я заканчиваю курсы, — начала она. — Думаю о новых инвестициях…
Все замолчали. Артём напрягся. И сорвался:
— А кто тебе вообще дал право так свободно высказываться?
Тишина. Замерли все. Ольга Ильинична побледнела.
Вера подняла глаза:
— Я сама себе его дала. И больше не позволю тебе его отнять.
Он открыл рот, но мать встала.
— Артём, вот. Это тебе.
Он развернул коробку — старый потертый кошелёк отца.
— Отец всегда уважал моё мнение, — голос Ольги дрожал. — Он никогда не позволил бы себе говорить мне «заткнись».
Артём смотрел на кошелёк, потом на мать. Потом — на Веру. До него дошло.
— Я… я не знаю, как я дошёл до этого.
Вера подошла. Положила руку ему на плечо.
— Знаешь. Просто забыл. Вспоминай.
Он вскинул глаза. В них — понимание.
— Простите. И особенно ты, Вера.
Он обнял её. Глубоко, дрожащими руками. Она почувствовала: это было искренне.
— Говори. Всегда. Будь собой, — прошептал он.
Вера впервые за долгое время почувствовала надежду.
Гости снова зашумели. Ольга Ильинична улыбалась. Она знала: сын понял.
А Вера — вернула свой голос.