Жаркий летний вечер гудел стрекотанием цикад, но на уютной кухне у Лены и Алексея царила возбуждённая тишина — радостная, но уставшая.
На столе стояла бутылка просекко, рядом — тарелка с сыром и парой оливок: скромный тост в честь огромного события.
Они только что вернулись из регистрационного центра, с документами, ещё пахнущими типографской краской.
Домик в СНТ «Берёзка» — их мечта — теперь официально стал их собственностью.
— До сих пор не верится, — Лена прижалась к плечу Алексея. — Наш собственный уголок под солнцем. Спасибо, что уговорил поговорить с твоей мамой. Без её знакомств там…
Алексей наливал в бокалы шипящую жидкость и кивнул:
— Мама действительно подсуетилась. Как только услышала, что мы ищем дачу, сразу оживилась.
Валентина Аркадьевна, его мать, и правда неожиданно включилась. Услышав об идее, она тут же воскликнула:
— В «Берёзке» освобождается отличный участок! Там хозяйка — моя знакомая. Я всё улажу. Позвоню, договорюсь, повлияю. У меня там связи!
И сдержала слово. Организовала просмотр, сопровождала, рассыпалась в комплиментах этому дому, шепталась с продавщицей, убеждая уступить «своим».
Переговоры прошли на удивление легко. Лена и Алексей были искренне благодарны ей.
— За новую жизнь! — Алексей чокнулся с Леной.
Они выпили, смеялись, обсуждали будущую веранду, клумбы, гамак между яблонями.
В дверь позвонили. Было почти девять. Алексей пошёл открывать.
— Мама? — удивился он. — Как вовремя! Мы только открыли шампанское.
Валентина Аркадьевна вошла в прихожую в своём нарядном платье, с застывшей, вымученной улыбкой.
— Поздравляю, дорогие мои. Ну что, радость распирает? — она чмокнула Лену в щёку и присела за стол. — Молодцы. Теперь будете загородными.
— Спасибо вам огромное! — Лена наполнила её бокал. — Мы бы без вас и не узнали об этом доме.
— Ой, ну бросьте, — она отмахнулась, но глоток сделала. — Свои же люди. Помогаем, чем можем.
Сделав ещё один глоток, она резко изменила тон:
— Но я, собственно, не просто так зашла.
Тишина стала липкой. За окном цикады будто заорали громче.
— Что ты имеешь в виду? — насторожился Алексей.
— Я не играла с вами в добрую фею. Я действовала. Я использовала своё влияние, уговорила Людмилу Михайловну на скидку. Без меня вы бы и не услышали о доме, не говоря уж о цене.
Лена почувствовала, как внутри всё сжалось. Она метнула взгляд на мужа. Тот побледнел.
— И?..
— И я считаю, что благодарность должна быть не просто на словах. Я хочу вознаграждение. Взрослые так делают. Десять процентов от сделки — это справедливо. Риелтор бы взял больше.
Лена не верила своим ушам. Сумма была огромной. Секунда — и чувство благодарности испарилось, оставив растерянность.
— Валентина Аркадьевна… — прошептала она, но Алексей поднял ладонь.
— Ты называешь это «услугой»? Ты хотела не помочь, а получить прибыль? Ты торговалась на нашей радости?
— Алексей, не драматизируй! — её лицо налилось краской. — Всё по-честному. Я потрудилась, и хочу компенсацию.
— Ты обманула нас. Ты не помогала, ты вела расчёт. Ты воспользовалась тем, что мы тебе доверяем.
— Не смей со мной так говорить! Я вложила душу, время! А вы хотите меня просто отшить?!
— Ты сама себя отрезала, — холодно сказал Алексей. Он встал, подошёл и твёрдо взял её под локоть. — Уходи. Сейчас.
— Я мать! Я тебя родила! Ты выгоняешь меня из-за денег?!
— Нет. Из-за предательства. Мы тебе не заказчики. А ты не агент.
Он проводил её до двери. Лена с кухни видела его сжатые кулаки.
— Вы ещё пожалеете! — выкрикнула она, выбегая. — Я вам больше пальцем не помогу!
— И не нужно, — ответил он, закрывая дверь.
На кухне стало глухо. Пузырьки в бокалах исчезли. Лена подошла к мужу и обняла его.
— Прости… — выдохнул он.
— Ты сделал всё правильно, — прошептала она. — Лучше горькая правда, чем сладкая ловушка.
Они молчали. За стеклом шумели цикады. А радость новой дачи больше не казалась такой светлой.
С тех пор Валентина Аркадьевна так и не позвонила. Хотя их участки были по соседству.
Они приехали на дачу через неделю после ссоры. Валентина Аркадьевна не звонила, не писала. Ни слова. Ни упрёка. Ни намёка. Пустота, которая когда-то бы пугала — теперь ощущалась как облегчение.
Дорога была пыльной, с запахом свежескошенной травы. Ветер трепал ветки тополей, воробьи устраивали истеричный концерт на проводах. В машине играла тихая джазовая подборка — Лена включила её, чтобы не думать.
— Знаешь, — проговорил Алексей, поворачивая на узкую дорожку к СНТ, — я ведь всегда чувствовал, что мама… ну… не просто помогает.
— Я тоже, — ответила Лена. — Но раньше мы всё оправдывали. Типа, «она же из лучших побуждений».
Он кивнул. Пауза не была тяжёлой. Просто — честной.
Домик встретил их запахом нагретого дерева и лёгкой сырости — неделю не проветривался. Лена сразу распахнула все окна, выпуская застоявшийся воздух.
Алексей поднёс сумку с продуктами к старенькому столу, где уже лежала толстая стопка садовых журналов и списков задач. Когда-то список составляли вместе с энтузиазмом: перекрасить веранду, выровнять дорожки, пересадить кусты.
Теперь они просто молчали.
И в этом молчании было больше мира, чем в тысяче прежних разговоров.
Они поужинали на веранде: жареный картофель, варёные яйца, свежие помидоры из ларька у въезда. Солнце клонилось к горизонту, оранжевое и ленивое.
— Давай завтра ничего не делать, — предложила Лена. — Просто проснёмся и поймём, что можем ничего.
— Сделка, — кивнул он. — Никаких молотков. Только чай, книги и солнце.
Они засмеялись — искренне, как не смеялись уже давно.
На следующий день Валентина Аркадьевна проходила мимо их участка. Они её заметили — она сделала вид, что очень занята телефоном. Прошла, не обернувшись.
Лена смотрела ей вслед долго.
— Странно, — тихо сказала она. — Даже не больно. Просто как будто кто-то выключил радио, которое всё время жужжало в голове.
Алексей ничего не ответил. Только подошёл и взял её за руку.
Позже в тот же день они жарили кабачки на сковороде, раскладывали подушки на шезлонгах, смеялись над пауком, который жил под крыльцом. Лена разрисовала старое ведро — теперь это был «цветочный трон» для петуньи. Алексей построил мини-грядку из кирпичей, которые когда-то собирал «на всякий случай».
Всё стало чуть неаккуратным, живым, их.
Вечером они вышли на улицу босиком. Земля была тёплой. Где-то вдалеке пахло костром. Лена прижалась к Алексею:
— Не знаю, что будет. Но здесь — хорошо.
Он кивнул:
— И без неё — спокойнее.
Через месяц они впервые пригласили гостей — Анину семью, племянника, пару друзей. На столе были зелень, пирог с творогом, морс из дачной смородины.
Никто не командовал. Никто не оценивал.
Алексей, глядя, как Лена смеётся с племянником, подумал: может, впервые за много лет он видит её настоящую. Ту, которая не под контролем. Не в роли. Просто женщину, у которой больше нет хищной тени за спиной.
Позже, провожая гостей, Лена сказала:
— Как хорошо, что мы не побоялись. Ни сказать ей правду, ни уехать.
— Как хорошо, что мы остались собой, — ответил он.
Они стояли под деревом. Ветки шуршали над головой. На даче было темно и спокойно.
И в этой тишине — впервые за долгое время — никто никому ничего не должен был.