— Стерва! — гаркнула Мария Павловна так, что, наверное, весь подъезд услышал. — Думаешь, я глупая что ли?!
Елена застыла с половником над супом. В кухне повисла тишина: только булькание бульона и сиплый свист потрёпанного чайника нарушали её.
— Мам, что происходит? — Пётр выглянул из комнаты, где щёлкал новости, и лицо его сразу вытянулось. Он слишком хорошо знал этот голос.
— А то ты не в курсе! — Мария Павловна опустилась на табурет у окна, скрестила руки на груди и уставилась на невестку. — Чего таращишься? Раз твоя супруга своих родителей дотирует, значит и мне квартиру обеспечьте!
Елена медленно положила половник на стол. Внутри мелькнула мысль: «Опять началось». Она даже не удивилась — привычный яд от свекрови стал её обыденностью.
— Мам, ты о чём? — осторожно спросил Пётр, но держался в стороне: десятки лет с матерью научили его быть настороже.
— О чём, о чём… — передразнила его Мария Павловна. — А о том, что эта твоя красавица каждый месяц родичам двадцать тысяч сплавляет! А я что, на подачках жить должна?
У Елены всё внутри сжалось. Двадцать тысяч… Откуда она знает? Даже Петру она сказала про десять.
— Мария Павловна, — тихо начала Елена, — всё не так…
— Молчи! — рявкнула свекровь. — Я с сыном разговариваю!
Пётр дёрнул плечом — привычный знак, что не знает, чью сторону занять. Елена это видела всегда.
— Мам, не надо на Лену кричать. Это наше дело.
— Наше?! — взвилась Мария Павловна и опрокинула табурет. — А я тебе кто?! Когда ты в пелёнках орал, я тоже «не семья» была?!
В этот момент хлопнула дверь в прихожей. Послышался звон ключей и тяжёлые шаги.
— О, тётка Валька пришла, — выдохнул Пётр, и в голосе его прозвучало облегчение.
— Что за шум опять? — В кухню вошла пожилая женщина в стареньком пальто, с авоськой в руках. — Машка, ты чего опять бушуешь?
— Валь, а ты знаешь, что наша невестушка своим старикам денежное пособие выплачивает? Как пенсию какую!
Тётка Валентина поставила авоську на пол и глянула на Елену. В её глазах не было злости — только усталое понимание.
— Ну и что? — пожала плечами. — Дети должны родителей уважать.
— А меня что, не обязаны?! — взвизгнула Мария Павловна. — Я что, не мать?!
Елена стояла у плиты и чувствовала, как по спине пробегает дрожь. Вспомнила вчерашний звонок мамы: кашель, дорогие лекарства, от которых мама отказывалась, и папино тяжёлое дыхание после приступа сердца.
— Мария Павловна, — тихо сказала она, — мои родители больны. Им помощь нужна.
— А я здорова, по-твоему?! — заорала свекровь. — У меня давление, диабет и спина! А ты только о своих думаешь!
— Мам, успокойся, — Пётр попытался дотронуться до её руки, но та отдёрнулась.
— Не трогай! На чьей ты стороне вообще?!
Напряжение висело в воздухе. Валентина молча развязывала платок, Пётр переминался с ноги на ногу, а Елена думала: «Как же я устала…»
И вдруг зазвонил телефон.
— Не бери! — рявкнула свекровь. — Мы ещё не договорили!
Но Елена уже сняла трубку.
— Леночка… — дребезжащий голос. — Это бабушка Зоя. Срочное дело у меня…
— Бабушка, что случилось?
— Да соседка моя умерла вчера. А квартира у неё хорошая, двушка. Родственников нет, государству отойдёт. Может, вам пригодится? Уже риелторы под окнами ходят…
Елена почувствовала, как кольнуло внутри. Квартира? Сейчас, когда свекровь из-за копеек скандалит?
— Сколько стоит? — шепнула она.
— Ой, детка, не знаю. Но говорят, миллионов три-четыре.
Четыре миллиона. Накопления, кредит… Нет, не вытянут.
— С кем это ты шушукаешься?! — набросилась свекровь. — Опять твоя мамаша денег требует?
— Нет. Это бабушка Зоя, соседка, — отрезала Елена.
Мария Павловна подозрительно прищурилась.
Тем временем Валентина достала хлеб, молоко и дешевую колбасу.
— Маш, помнишь, как мы в детстве мечтали? Ты всё грезила лётчиком и большим домом…
— При чём тут детство?! — огрызнулась та. — Речь идёт о справедливости! Почему её родителям всё, а мне ничего?!
— Чего конкретно ты хочешь, мама? — устало спросил Пётр.
— Хочу отдельную квартиру! Чтобы не мешаться у вас под ногами!
В кухне стало глухо. Даже чайник замолчал.
— Мам, у нас нет таких денег, — спокойно сказал Пётр.
— А у неё есть! — ткнула пальцем в Елену. — Двадцать тысяч в месяц! За пять лет сколько набегает?!
Елена похолодела. Значит, всё подсчитала. Либо читала переписку, либо подслушивала звонки.
— Откуда вы знаете про двадцать тысяч? — тихо спросила она.
— Я многое знаю, — усмехнулась свекровь. — И что врала Петру. И что мамаша твоя глаза оперировала, и что папаша твой лекарства дорогие покупает.
Пётр обернулся к жене:
— Лена… это правда?
— Правда, — выдохнула она.
— Ты мне врала пять лет?!
— Я… не хотела тебя тревожить.
— А меня, значит, можно?! — сорвался он.
Валентина только вздохнула:
— Эх, ребята… что же вы натворили…
— Это она натворила! — крикнула свекровь. — Обманщица!
И снова зазвонил телефон. Елена потянулась, но Пётр перехватил её руку.
— Подожди. Сперва разберёмся.
— Да отвечай! — гаркнула свекровь. — Наверняка опять деньги требуют!
Елена подняла трубку. Это была мама.
— Леночка… у папы новый приступ. Врач сказал, срочная операция нужна. Двести тысяч…
У Елены подкосились ноги.
— Мама, я перезвоню, — торопливо сказала она и положила трубку.
Пётр уставился на жену, как будто видел впервые:
— Сколько им нужно?
— Двести тысяч, — прошептала она.
Мария Павловна всплеснула руками:
— Вот оно! А мне — ни копейки!
— Мам, у человека инфаркт, — пытался урезонить Пётр.
— А я что, праздник отмечаю?! Я тоже больная!
Валентина встала:
— Маш, пойдём домой. Остынешь.
— Никуда я не пойду! Пока с квартирой не решим!
И тут хлопнула дверь. В кухню зашла молодая женщина с яркой помадой — сестра Елены, Ольга.
— О, Ольга! — сразу расплылась в улыбке свекровь. — Как жизнь?
Ольга оглядела всех:
— Судя по мордам, не очень. Лена, чего ты бледная?
— Да так… семейные сцены, — вздохнула сестра.
— Она пять лет мужа обманывала! — подхватила свекровь. — Деньги увела!
— А вы откуда знаете, сколько Лена переводит? — прищурилась Ольга. — В её телефон лазили?
Мария Павловна замялась:
— Ну… случайно услышала…
— Ага, «случайно». — Ольга усмехнулась. — Знаем мы ваши «случайности».
— Оль, не надо… — начал Пётр.
— Надо! — сестра поднялась. — И насчёт квартиры — забудьте.
— Как это?! — вскипела свекровь.
— Потому что квартира уже моя, — спокойно сказала Ольга. — Сегодня купила. Досталась дёшево: долги у покойной были, я знала. Работаю-то в управляющей компании.
Все ахнули.
— И что? — прошептала Лена.
— А то, что эта квартира теперь ваша, Мария Павловна. Подарок. Вот ключи.
— Моя?.. — свекровь трясущимися руками взяла связку.
— Ваша. Просто устала смотреть, как вы мучаете Лену. Теперь будете жить отдельно. Всем спокойнее.
Валентина присвистнула:
— Ну ты даёшь, Ольга…
— Это ещё не всё, — усмехнулась сестра. — Петя, вот тебе путёвка в Турцию. На месяц. С Леной вдвоём.
— Я не могу… — пробормотал он.
— Можешь. И поедешь. Иначе квартиру отберу, — хмыкнула Ольга.
Лена глядела на сестру и не верила: та, что раньше жаловалась на безденежье, вдруг стала уверенной и сильной.
— Зачем ты это делаешь? — спросила она.
— Чтобы совесть была чиста. Чтобы семья не развалилась. Деньги — не главное. Главное, чтобы близкие были счастливы.
В кухне стало тихо. А потом Мария Павловна разрыдалась, как ребёнок:
— Прости меня, Леночка… Я просто боялась быть никому не нужной…
И Лена поняла: этот день изменил всех их. Навсегда.
За окном наступал новый вечер.