— Четыре миллиона двести оформили, — Марина перетряхивала бумаги на кухонном столе, показала справку из банка. — Плюс ремонт в долг — ещё восемьсот тысяч.
Сергей наливал себе кофе, кивнул.
— Нормально. Через год переберёмся, дела закрою.
Восьмилетний Тимур чавкал овсянкой, глядя на бумаги.
— Пап, а это что?
— Мы жильё в Крыму оформили, — Марина собрала справки в стопку. — Ремонт уже сделали. Скоро переедем, будем на море ходить.
Пятилетняя Соня подняла голову от тарелки.
— А когда?
— Скоро, — Сергей провёл ладонью по её волосам. — Всё готово, обустроим постепенно.
Марина сунула документы в папку.
— Мебель, кстати, на следующей неделе доставят. Хоть завтра могли бы переехать.
Сергей пригубил кофе, покачал головой.
— Марин, мы же говорили. Мне нужно закончить проекты, а потом хоть в край света.
Марина кивнула, но сказала твёрдо:
— Главное — никому не отдавать.
Зазвонил телефон. Сергей взглянул на экран, нахмурился.
— Мама.
Он отошёл к окну.
— Алло, мам. Да, всё в порядке… Купили, да… В Крыму… Нет, не сразу переедем.
Марина мыла посуду, но прислушивалась. Сергей говорил тише, чем обычно.
— Мам, мы же обсуждали… Нужно время… Да, понимаю…
Он положил трубку, вернулся за стол. Лицо напряжённое.
— Что мама хотела? — спросила Марина.
Сергей пожал плечами.
— Интересовалась. Говорит, жалко пустую держать.
В животе у Марины что-то сжалось. Она знала этот тон свекрови.
— И что ты ответил?
— Что минимум год ещё не поедем.
Марина сложила руки на столе.
— Сергей, мы договорились. Никого туда не подселять.
— Конечно, — быстро согласился он. — Мама просто переживает.
Но Марина видела — он и сам себе не верит.
Через неделю свекровь приехала в гости. Сидела с кружкой чая в их тесной гостиной, рассказывала про соседей, здоровье, работу. Дети играли в комнате, изредка выбегали показать игрушку.
— Алёне с малышом негде жить, — будто невзначай сказала она, помешивая ложкой. — Снимает какую-то дыру за двадцать пять тысяч.
Марина напряглась. Вот оно.
— А нам-то что? — спросила она ровно.
Свекровь удивлённо приподняла брови.
— Да вы же не живёте там! Пусть приглядит за квартирой. Не пустая же стоит новая.
Сергей сидел рядом и молчал. Марина почувствовала, как в груди поднимается злость.
— Не пустая? Мы долг выплачиваем. Пятьдесят пять тысяч каждый месяц.
— Так она же будет платить! — свекровь махнула рукой. — Хоть что-то будете иметь.
— Нет, — отрезала Марина. — Мы никого туда не подселим.
Лицо свекрови вытянулось.
— Как это нет? Девочка мучается, ребёнок маленький…
— Это не наша забота.
— Марина! — свекровь выпрямилась. — Это же семья! Родная племянница!
Сергей заёрзал на диване.
— Мам, мы пока не готовы…
— Не готовы? — повысила голос свекровь. — К чему не готовы? Родным помочь?
Марина ушла на кухню мыть кружки. Слышала, как свекровь давила на Сергея, а он мямлил в ответ.
Вечером, уложив детей, Марина села рядом с мужем. Он щёлкал пультом, не глядя на неё.
— Твоя мать снова про Алёну начинала. Я против.
Сергей не отрывался от телевизора.
— Ну подумай сама — квартира пустая, а у них проблемы.
Марина резко встала.
— Логично — никого туда не селить. Там новый ремонт!
— Марин, не кипятись. Я же не настаиваю.
— Ещё чего не хватало.
Но она знала — он сомневается. Мать умела на него давить.
Наутро телефон снова зазвонил. Сергей включил громкую связь.
— Алёна уже месяц мучается, малыш кашляет. Неужели жалко?
Марина резко повернулась, покачала головой. Сергей отвёл глаза.
— Мам, мы ещё думаем…
— Вы что, бессердечные? Она одна с ребёнком! Нужно помочь!
Марина выхватила у мужа телефон.
— Мы не готовы никого туда пускать, — сказала она.
— А, это ты, — голос свекрови стал холодным. — Конечно. Чужие важнее родной крови.
И отключилась.
…
На следующий день она снова позвонила.
— Она же ответственная девочка! Что вы всё дрожите над этой квартирой? Вам же выгода и присмотр, она же не бесплатно жить будет!
Марина выключила утюг, подошла к мужу. Видела, как он держит телефон, как напряглись скулы.
— Она не отстанет, — тихо сказала Марина.
Сергей кивнул, опустил трубку.
— Знаю.
— Ты же понимаешь, к чему она подталкивает?
— Понимаю.
Но в его голосе звучала усталость. Марина поняла — он сдаётся.
На следующий вечер Марина сидела в ванной, уткнувшись в ладони. Голова гудела от усталости после работы. За дверью слышался смех — Тимур с Соней играли в прятки. Сергей постучал.
— Марин, выйди. Мама говорит, они аккуратные. Алёна обещает пятнадцать тысяч в месяц платить.
Марина открыла дверь. Глаза красные, будто неделями не спала.
— Ой, Серёж, я уже измоталась от этих разговоров. Хочешь — пусть заезжает. Но хотя бы договор нужен, мало ли что.
Сергей махнул рукой.
— Да ладно, чего ты. Она взрослая, сама понимает, что надо аккуратно жить.
Марина кивнула, но внутри всё сжалось. Она знала — никто проверять не станет.
Через два дня Сергей болтал с Алёной по телефону на кухне. Марина сидела рядом, делала пометки в блокноте: «Три месяца, 15 тысяч ежемесячно, сохранность имущества».
— Мы поживём потихоньку с малышом, спасибо огромное, что согласились, — голос Алёны звенел радостью. — Ключи передаст знакомый.
— Я позже загляну, посмотрю, как устроились, — ответил Сергей.
Марина подняла глаза от блокнота. «Позже» в его понимании могло значить «никогда».
Сергей убрал телефон, потянулся за кофе.
— Вот и славно. Всем хорошо.
Марина ничего не ответила. «Хорошо» — это когда есть договор и гарантии. А не пустые слова.
Через неделю, сидя на работе, Марина смотрела в экран смартфона: сообщение от Алёны — «Переехали. Спасибо огромное. Замки заменили для безопасности малыша. Ключи через Сергея передам».
Руки задрожали. Марина позвонила мужу.
— Она замки сменила. Где наши ключи?
— Разберёмся. Не переживай, — ответил он.
Не переживай. Легко сказать, когда чужой человек живёт в твоей квартире, а хозяева войти не могут.
Прошло два месяца. Марина сидела на кухне с калькулятором. Ипотека — пятьдесят пять тысяч, кредит на ремонт — двадцать три, аренда их жилья — тридцать. Итого сто восемь. Доходы — сто тридцать пять. Остаётся двадцать семь на еду, одежду и лекарства.
Сергей вошёл, помахал телефоном.
— От Алёны пятнадцать тысяч пришло.
Марина подняла голову от цифр.
— А договор когда подпишем?
Сергей замялся.
— Неловко с роднёй бумаги оформлять.
— Неловко? — Марина отодвинула калькулятор. — А мне удобно копейки считать? Это же жильё, не дай бог чего…
— Марин, ну она же перечисляет…
— Сегодня перечисляет. А завтра?
Сергей пожал плечами, полез в холодильник.
— Тогда поговорим.
Поговорим. Когда уже поздно.
Через месяц, готовя ужин, Марина слушала рассказы мужа о командировках.
— На следующей неделе опять в тот регион поеду.
Марина не поднимала глаз от сковороды.
— Заедь к Алёне. Глянь, как там.
Сергей пожал плечами.
— Зачем проверять? Неловко получится.
Марина резко повернулась. Лицо каменное.
— Что за детские отговорки? Мы вложили туда такие деньги, а тебе «неловко»?
— Марин, не сгущай краски…
— Какие краски? Мы платим сто восемь тысяч ежемесячно! За чужую квартиру, в которой твоя родня живёт! И ты даже посмотреть не хочешь!
Сергей отвернулся к окну.
— Хорошо, заеду.
Но Марина знала — не заедет. Ему проще делать вид, что всё нормально.
Прошло полгода, и всё пошло наперекосяк. Марина смотрела на пустой экран телефона — перевода от Алёны не было. Сергей сидел рядом, вертя в руках мобильный.
— Алёна сказала, на работе задержка зарплаты. Потерпим немного.
Марина вскочила так резко, что стул едва не опрокинулся.
— Потерпим? Я уже на двух работах горблюсь! Дети спрашивают, почему мама всё время злится!
Голос сорвался. Сергей посмотрел виновато.
— Она же семья…
— Семья! — Марина хлопнула дверью детской, чтобы дети не слышали. — А мы что? А наши дети кто?
Сергей молчал. За стеной шуршали Тимур с Соней — родители их разбудили.
— Мам, что случилось? — Соня выглянула из комнаты, глаза сонные, испуганные.
Марина прижалась к двери, закрыла глаза. Вот до чего дошло — дети пугаются их ссор.
На следующий день приехала свекровь. Уселась с кружкой чая, пока Марина гремела кастрюлями на кухне.
— Ваша Алёна всё никак не рассчитается, уже второй месяц тянется.
Свекровь махнула рукой.
— Ну что ты всё про деньги! Молодая она, тяжело. Отдаст, она ответственная до жути.
Марина резко швырнула полотенце на стол.
— Ответственная? Замки без спроса сменила! Два месяца не перечисляет! Это по-твоему ответственность?
— Ребёнок маленький, ей тяжело одной, — спокойно говорила свекровь. — Надо войти в положение.
— А в наше положение кто войдёт? — Марина повернулась к ней. — Мы кредиты тащим, а она там живёт как у себя дома!
— Ну и пусть живёт! Квартира же не пропадёт!
— Не пропадёт? А ремонт? А мебель? Мы туда все сбережения вложили!
Свекровь поставила кружку, поднялась.
— Всё у тебя деньги на уме. Значит, семье помочь нельзя.
И ушла, оставив Марину один на один со злостью и пониманием — никто ничего менять не собирается.
Шёл ещё месяц. Марина сидела на кухне с калькулятором, дети делали уроки за столом. Бюджет зиял дырой — третий месяц без денег от Алёны.
Сергей вернулся с работы, увидел её лицо.
— Марин…
— Всё, хватит! — она резко встала. — Восемь месяцев терплю!
Тимур с Соней подняли головы от тетрадей, переглянулись испуганно.
— Завтра едем смотреть, что там в квартире, — голос Марины был тихим, но каждое слово резало, как нож.
Сергей устало кивнул.
— Хорошо. Поедем.
Марина впервые за долгое время вздохнула с облегчением. Наконец-то они увидят, что там происходит.
Через два дня они были в Крыму. Всю дорогу в поезде молчали: Марина перебирала варианты в голове, а Сергей избегал её взгляда. Подошли к знакомой двери, Сергей нажал звонок.
Дверь открыла Алёна с полотенцем на голове, волосы мокрые. Увидела их — растерялась.
— А, вы… Здравствуйте.
Марина не поздоровалась, прошла внутрь. В прихожей валялись детские кроссовки и сандалии. Пахло жареным и детским кремом.
— Проходите, — Алёна поправила полотенце и пошла впереди.
Марина вошла на кухню — и замерла. На белой столешнице чернело пятно размером с тарелку. Фасады шкафов исцарапаны, будто по ним водили ножом. На дверце холодильника красовались детские наклейки.
— Это что? — Марина повернулась к Алёне.
Та пожала плечами.
— Готовили, случайно. Ничего серьёзного.
— Ничего серьёзного? — голос Марины стал выше. — Это же новая кухня!
— Ну, царапины маленькие. Ерунда.
Сергей молча рассматривал пятно. Марина пошла в гостиную.
И то, что она там увидела, превзошло худшие опасения. Белый диван продавлен и заляпан, обои измазаны детскими ладошками, ламинат вздулся и поцарапан. Трёхлетний мальчишка носился по комнате с машинкой.
Марина схватилась за голову.
— Вы что здесь устроили?!
Алёна спокойно огляделась.
— Жили. Это обычный износ.
— Износ? — Марина покраснела. — Это разгром!
Сергей попытался её остановить.
— Марин, не кричи, ребёнок пугается.
Но Марина уже не слушала.
— Быстро собирай вещи и убирайся отсюда сегодня же!
Алёна нахмурилась.
— Как это? Мы же договаривались!
— Договаривались? — Марина засмеялась зло. — Ты смеешь говорить о договоре? Ты замки сменила без разрешения! Три месяца не платишь! А теперь ещё и жильё угробила!
— Ну, я же не специально…
— Сегодня чтобы тебя здесь не было! Поняла? Сегодня!
Сергей попытался вмешаться.
— Марин, давай спокойно…
— Никакого спокойно! — она развернулась к мужу. — Ты видишь, что они сотворили? Мы должны это терпеть? Ты забыл, сколько денег и сил туда вложено?
Алёна собрала игрушки, подняла ребёнка.
— Хорошо, уйдём. Но за день найти жильё…
— Это не наши заботы, — отрезала Марина. — Надо было думать раньше.
Они вышли, хлопнув дверью. Сергей шёл молча, опустив голову. Марина в уме считала: кухня, обои, ламинат, диван… Сумма росла.
Вечером в поезде Марина достала калькулятор. Сергей смотрел в окно.
— Восстановить всё выйдет тысяч в триста, — сказала она. — Придётся новый кредит брать.
Она продолжала считать, записывая:
— Кухня — сто двадцать. Обои — двадцать. Ламинат — двадцать пять. Диван — пятьдесят пять. Ещё и потолок закоптили — перетягивать придётся.
Зазвонил телефон Сергея. На экране «Мама». Он ответил.
— Вы что устроили? — голос свекрови был возмущённым. — Выставили девочку на улицу!
Сергей начал оправдываться.
— Мам, там такой разгром…
Марина выхватила трубку.
— Вы видели, что она натворила? — закричала она. — Мы теперь должны ремонт заново делать! Триста тысяч ущерба!
— Ты опять про деньги! — не унималась свекровь. — Девочка молодая, с ребёнком…
— А нам не жалко? У нас тоже дети! Мы кредиты тащим, а она ремонт угробила за несколько месяцев! Вы же уверяли, что они аккуратные!
— Жила, как могла…
— Как могла?! — Марина повысила голос. — Вся кухня испорчена, наклейки по стенам, столешница прожжена!
— Да что ты как базарная баба орёшь!
— Базарная баба? — Марина вскочила. — А кто нас уговаривал? Кто обещал?
— Я хотела как лучше…
— Как лучше? Вы нас разорили!
Она бросила телефон Сергею. Сердце колотилось, руки дрожали.
Сергей попытался смягчить:
— Мам, мы все на нервах. Потом поговорим.
Но свекровь уже отключилась. Сергей убрал телефон.
— Марин…
— Не хочу слышать, — она отвернулась к окну. — Больше никакой родни. Никого. Понял?
Сергей кивнул.
— Согласен. Хватит.
Поезд мчался в ночь, а Марина всё считала и считала. Каждая цифра била по нервам.
Через два дня утром они сидели на кухне с чаем. Дети ещё спали. Сергей первым заговорил:
— Я позвоню маме. Объясню.
Марина подняла усталые глаза.
— Не звони. Она всё равно не поймёт. Для неё мы всегда виноваты.
— Но это же семья…
— Была семья, — Марина отпила чай. — Теперь у каждого своя жизнь.
Сергей хотел возразить, но замолчал. Восемь месяцев назад они мечтали о новой квартире и планах на будущее. Главное было — никому не отдавать. А в итоге — отдали всё. И жильё, и деньги, и отношения с роднёй.
Марина взяла калькулятор. Цифры не менялись — триста тысяч ущерба, новый кредит, новые выплаты. Но теперь она точно знала: больше никому ничего не доверят. Слишком дорого стоил этот урок.