— Дима, ты зачем на нищенке женился? Я тебя отговаривала! Ты мамочку не послушал. И сам решай ваши материальные проблемы. Для тебя у меня все готово – двушка в новостройке, должность, мерседес… Приходи. Без Насти, естественно. От нее отречешься – все возьмешь. Ну, а, если какая-то Настя тебе дороже родной матери, то, милости просим, в свободное плавание! – Элеонора Эдуардовна надкусила оливку, — Привык к хорошему? Отвыкай. Сыночка, все, что мы делаем, все наши поступки влекут за собой соответствующие последствия. Получишь от меня деньги – потеряешь Настю. Будешь с Настей – потеряешь деньги.
У них – династия! Еще прапрадед Димы был помещиком, дворянином, и располагал немалыми землями. Кое-что из ценностей прадеду и после 1917 удалось спрятать… Но с титулами они попрощались. Дед был председателем в 1950-х. Мама потом не председательствовала и титул не вернула, но сама, на своих плечах, несла огромную ответственность и непосильную ношу – свое дело. Хлебнула сполна. И в 90-х, и в 00-х, но устояла.
— Шантаж? Зачем, мама? На дворе не 1760 год, чтобы договорные браки заключать.
— Дорос до самостоятельных решений?
— Дорос!
— Тогда в свободное плавание!
Дмитрий не должен был рано жениться.
А, если по маминому плану, то вообще не должен был жениться. Но точно не в 22. И не на Насте. Элеонора Эдуардовна составила для него список невест. Тех невест, которые ему пришлись не по нраву. Дима даже смотреть не стал. У него есть Настя! Но у мамы были собственные ожидания. Настя – простушка. Не для нее Элеонора растила сынка. Лелеяла его. В свет вывела. Но не в этом свете он повстречал Настю, а в ларьке. Она продала ему зарядку для телефона, когда его зарядка неожиданно сломалась. Настя – столичная девушка, но из небогатой семьи. Потому она не лавры в университетах ловила, а пахала.
— Это так себе юмор, мама, — сказал Дима, — Я перестал тебя понимать. Но зато я начал понимать отца. И почему он от тебя удрал. От тебя же все сбежали! Собака твоя и то постоянно обрывает поводок, через забор перескакивает, подкопы роет, чтобы только с тобой не сидеть в замкнутом помещении. Собака. Не то что муж. Отец удрал. Рыбаком стал – в море ходит.
Элеонора доела оливку.
— Твои жалкие стенания на меня не подействуют.
Она самодостаточная. Если она решила, что поступает во благо, то переубедить ее невозможно. Но Дима, конечно, задел какие-то душевные струны… Муж у Элеоноры не был талантливым предпринимателем. Она им помыкала.
Собака… Рэй рыл подкопы. И перепрыгивал через ограду. Но это не из-за Элеоноры. Собака есть собака.
— Приводи кого-нибудь, если тебе неймется, — уступила она, — Дашу, Машу, Сашу… но не Настю.
— То есть, вопрос именно в ней?
— Как ты угадал?!
— А причина?
Причина? Причина, причина… Элеонора знала, что, когда они окончательно сошлись, Настя моментально бросила работу в ларьке. Плохой звоночек для нее.
— Девушка не должна ждать, что кто-то будет ее содержать, — произнесла Элеонора, — То, что она продавщица в ларьке – это не страшно. Страшно то, что она не цепляется за свой доход, уверенная, что, если парень богат, то можно жить припеваючи, не работая.
— Но я богат…
— Это Я богата, — она выделила голосом слово “Я”, — Я присматривала тебе невест. Ты никого не выбрал. Всех отверг. Я уступила. Но потом ты сказал про Настю, а Настя – это девушка, которая уже нацелилась на все готовенькое. И с ребенком еще! Я не уступлю. Чтобы что? Чтобы вы потом вечно с меня что-то трясли?
***
— Она ничего не даст, — Дима больше огорошил себя, чем Настю.
— Не проблема! – сказала Настя, — Я же просила ей не звонить. Твоя мама и так-то не очень довольна твоей избранницей, а здесь такая картина нарисовывается, будто я с тебя деньги тяну.
— Но а как нам без поддержки?
— Я вернусь в ларек. Вакансия еще не занята. Я могу туда вернуться.
— Кто с Машей будет?
— Тоже я.
— Будешь в двух местах одновременно?
— Как смогу. Когда не смогу, то будем нанимать няню.
— Няню! Это какие деньжищи!
— Мамуль, а когда я снова пойду в садик? – спросила Маша, беззвучно выбравшаяся из своей комнаты.
Из жизнерадостной девчушки она стала вялой и уставшей, запертой в четырех стенах.
Не по их инициативе.
— Когда выпишут, — грустно ответила Настя.
Дима просто не мог выложить маме всю правду, все карты на стол. Он и так чувствовал себя попрошайкой, нахлебником, и он боялся, что, посвятив маму во все детали, просто отнимет у нее возможность сказать “нет”. Это как шантаж… Мама окажется в безвыходном положении. И рано или поздно вообще его возненавидит за то, сколько бед он ей принес.
— Долго это будет продолжаться? – с легким негодованием спросил Дима.
— Месяца 2-3, — ответила Настя, — Потом, говорят, можно будет вернуться в садик.
— Долго…
“Ха, будет он тебя терпеть, еще и неработающую, ты бы к расставанию подготовилась” – это Настя услышала уже тридцать раз. Сейчас, почувствовать нотки злость в его голосе, Настя подумала, что эти “советы” не лишены здравого смысла. Там у Димы двушка и мерседес… и мама с деньгами. Что же у него тут? Арендная плата, Настя, которая еще даже не жена, и ее дочь, из-за которой Настя временно неработающая.
Будет ли терпеть?
Дима заметил, как поменялось выражение лица Насти после его неосторожных слов, и повинился, сославшись на то, что спросил это просто так, для информации, а не потому, что уже думает о том, как слинять. И ему пришлось познавать азы жизни без денег, которые сыплются с неба. Когда Настя водила Машу по специалистам, Дима ходил на работу – на две работы: по будням он был админом в фитнес-клубе, по вечерам и по выходным – в доставке. Настя, если уходила в ларек, знала, что Машу можно смело доверить Диме, ну, или соседке, которая согласилась помогать за цену, что намного ниже рыночной.
— Положись на меня, — уверял он всякий раз, когда Настя переживала.
***
— Конкуренты наступают нам на пятки! Не выкрутимся сейчас – можно писать завещание для фирмы. Элеонора Эдуардовна, наше положение никогда еще не было столь шатким… — рассказывал заместитель, — Нам нужны серьезные финансовые вливания. Из сбережений. Или кредитные деньги. Но, если мы хотим получить солидный кредит в солидном банке, то это надо сделать немедленно. Пока рассмотрят, пока одобрят – мы можем опоздать. Или откажут. И нам тогда нужен второй банк.
Женщина будто вообще отсутствовала.
— Элеонора, что скажешь?
— О Диме? – опомнилась она.
— О делах компании, — заместитель Андрей ей улыбнулся, — Улыбаться тут нечему, положение незавидное. Но ты сегодня красавица.
— Сегодня? Не всегда?
— Всегда.
— Берите кредит. Я подпись поставлю.
— Эля, вы с Димой до сих пор в ссоре?
— Да, — подтвердила она, — Я как злобная мачеха для него, а не мама. Чуши всякой ему на говорила, что он без меня вообще никто, что Настя его – нахлебница, что с ребенком она… Наговорила, а сижу и думаю – зачем наговорила? Он же способный парень. Любящим мужем стал. Сколько уже прошло, а за материальной поддержкой не пришел, все на себе волочет. Не высыпается, пообедать ему некогда, как мне сказали, а Настю с Машей не бросает… Я даже не ожидала от него такой преданности. Зачем я ему это все наговорила?? Пятый месяц мне совесть покоя не дает. За то, как я с ними обошлась.
— Элеонора, а ты съезди к нему, ты знаешь, где он живет, и помирись, — присел рядышком, на подлокотник, Андрей, — Дима добрый парень. Заодно и про нас ему расскажешь. И в двушку их отвезешь. А то, чего они, с маленькой дочкой, в комнату с подселением переехали? Я так понял, что с деньгами у них совсем беда. Девочка хоть тебе и не внучка, но, если Дима ее удочерит, то это будет законная дочь. Ты сама скоро снова вспомнишь, каково это – быть мамой малыша.
***
— Твои копеечные выплаты – в баню… твою Машу, которая вечно не может дойти до сада – туда же, твои проблемы – туда же, — Дима забрасывал кофты в коробки, — Все это – в баню. Я так жить устал, Настя. Я света белого не вижу. Я… к маме хочу, в ту жизнь, где я ни в чем не знал отказа. Я не знал нужды. Я поеду к маме. И, если мне для этого надо забыть тебя, то я на все согласен.
И ехать далеко не надо.
Мамина машина уже во дворе.
Настя даже подумала, что они специально так договорились, но Элеонора приехала без звонка. Совпало.
— Дим, ты хоть на комнату немного оставь, а то я в этом месяце эти деньги не найду…
— Нет у меня денег! Нет их! – он бежал к маме, — Мама, у тебя кошелек с собой? Кинь ей тыщенку-другую. Или переведи. Я все осознал, мама! Я сделаю, как прикажешь. Поехали домой!
Но Элеонора не торопилась уезжать. Не за этим ли она сюда примчалась посреди рабочего дня? Чтобы увезти сына домой. Не должна ли она чувствовать радость и гордость, что Дима теперь беспрекословно будет выполнять то, что она пожелает? Этого же она добивалась.
Сомнения одолевали.
Первым порывом было – “Дима, немедленно выйди из машины, я поеду без тебя”, но это же по ее указке он бросает Настю. Это она шантажировала. И кем она будет, выставив его? Но Элеонора-то уже гордилась самостоятельным сыном, который ради девушки переступил через себя и свой эгоизм.
— Поехали домой, — произнесла она.
— В мою двушку?
— Нет. В мой дом. В двушке пока поживет Настя, пока девочка не начнет снова нормально посещать сад. Я за тебя выполню твои обещания.