— В приют тебе дорога! — как будто сама вырвалась у Евдокии Петровны.
Леон подскочил и помчался в прихожую, быстро накинул куртку и со стуком захлопнул входную дверь.
— Я к тебе больше не вернусь, понял!!! — выкрикнул мальчик, уже выбежав на лестничную площадку. — Не ищи меня! Живи одна, раз я такой плохой!
Евдокия Петровна попыталась одновременно натянуть пальто и ботинки, но запуталась в вещах, в раздражении швырнула их и разрыдалась. Когда она, наконец, оделась и выскочила во двор, Леона уже не оказалось.
— Леон!!! — отчаянно закричала она, оглядываясь по сторонам. — Вернись, негодяй! Ненавижу тебя, капризный ребёнок!
— Слушай, парень… Ты это… Перестань ерунду делать, прекрати! Твоя жизнь ещё впереди, ты что? — мужчина осторожно подошёл к Леону, который стоял у края крыши. — Чёрт возьми… Пять минут дверь на чердак оставили открытой — и вот тебе повод…
— Да отстаньте! Я сам разберусь! — фыркнул Леон, но отошёл от края.
— Сколько тебе лет? — мужчина начал разговор, чтобы отвлечь ребёнка.
— Десять…
— Ух ты! Маленький совсем… — произнёс мужчина и расстегнул сумку, которую держал. — Мы здесь крышу поправляем — меряем, считаем, сколько материала потребуется… Хочешь, покажу прибор? Смотри, это лазерный дальномер.
Он протянул Леону прибор. Больше у него ничего с собой не было.
— Лазер? — переспросил мальчик. — Что это, как указка?
— Ну, типа того. Нажимаешь и направляешь…
Через полчаса Леон и Евгений (так звали мужчину) всё ещё сидели на крыше, на безопасном от края расстоянии, разглядывали просторы и беседовали.
— Знаешь, хорошо как, правда? — спросил Евгений с улыбкой. — Дышится полной грудью. С высоты всё кажется игрушечным: город, как на ладони — там церковь, там площадь, машины шевелятся… Там лес, а вот и кладбище… И туда мы, брат, всегда успеем… Не плачь. Возвращайся к бабушке. Иначе от переживаний у неё сердце не выдержит, и останешься совсем один.
— Не останусь, — мрачно сказал Леон. — У меня есть и отец, и мать. Только им я не нужен. Никому я не нужен.
Когда родители Леона расстались, ему было четыре года. Он остался с матерью, Ольгой, которая клялась и заверяла, что ребёнок — её единственная радость. С мужем Сергеем она развелась вроде бы из-за «нестыковки характеров», а на деле всё оказалось иначе.
Ольга не работала и не стремилась менять ситуацию. На этой почве у них часто возникали ссоры. Она считала, что Сергей обязан полностью содержать семью, а самой ей не следует трудиться. Решила она так после декрета.
До декрета она была инженером на одном предприятии. Но, по её словам, это было невыносимо скучно и мешало «саморазвитию» — вкладывать время и деньги в себя. Работать «на дядю» она больше не хотела, мечтала о свободе. Затем, после родов, внезапно передумала и осталась дома, занявшись саморазвитием.
Саморазвитие настолько увлекло Ольгу, что однажды, вернувшись с работы, Сергей застал жену за активной перепиской с мужчиной, которого она встретила в интернете. Разгорелся скандал. Оказалось, что она дни напролёт «общается». Ольга кричала, что она свободная женщина и не позволит себя поработить! И вообще — ничего особенного.
Сергей напомнил, что она перестала быть свободной с момента их свадьбы пять лет назад. И у неё есть ребёнок, которого он намерен забрать при разводе.
Ольга впала в истерику. Она не собиралась ни уходить, ни отдавать сына…
Отсудить Леона у матери Сергею не удалось — мальчик остался с мамой. Выходя из зала суда, Ольга с важным видом обняла сына. Выглядела она, как всегда, безупречно. Сергей не жалел денег на семью.
Оказалось, что Леон был нужен Ольге ради алиментов: Сергей неплохо зарабатывал и регулярно присылал деньги. Ольга звонила и жаловалась, что сыну нужно то куртка, то мольберт с красками, то боксёрская груша и перчатки — то одно, то другое.
Через год Ольга вдруг привезла мальчика к Сергею и объявила, что уезжает далеко. На три месяца. К знакомому. Сергей только горько усмехнулся и едва сдержался, чтобы не дать женщине пощёчину.
Так Леон остался с отцом. К тому времени Сергей встречался с Анастасией, и они собирались пожениться. Жили уже вместе в двухкомнатной квартире Сергея.
Анастасия не смущалась, что её жених «с прошлым», да и детей она любила — ей не было принципиально, что сын Сергея живёт с ними на время, тем более, что Ольга пообещала вернуться через три месяца.
Постепенно выяснилось, что с матерью Леон почти не жил — то у одной бабушки, то у другой. И боксёрскую грушу мама так и не купила, и краски он не получил… И то, что мать уехала, его особо не тронуло, потому что он и раньше её мало видел.
— Нельзя ребёнка наказывать за мелочи! — возмущалась Евдокия Петровна. — Ты ему кто вообще? Мать? Сергей! Почему позволяешь «этой» ругать сына?!
Сергей тяжело вздохнул. Каждый раз, когда в дом заходила его мать, начинались ссоры. Сын не отличался примерным поведением: он был невоспитан, избалован. Сергей подозревал, что за это ответственны обе бабушки и, конечно же, Ольга, которая, чтобы освободиться и «общаться» с новыми знакомыми, разрешала ребёнку всё, лишь бы он не мешал.
А у отца и Анастасии появились строгие правила: фастфуд, который мальчик обожал, запретили. Выяснилось, что иногда он кормился им все выходные, пока был у матери, потому что Ольга не любила готовить.
— А что плохого в картошке фри? — воскликнула Евдокия Петровна. — Всегда ели и ничего. Наггетсы — это курица, белок! Пусть дитя ест, растёт.
Ребёнок, улыбаясь, притянул к себе большой бумажный пакет из фастфуда, который принесла бабушка, чтобы «посладить внука».
А Настасия (Анастасия) с самого взгляда не понравилась Евдокии Петровне. Когда Ольга привезла Леона к Сергею, бабушка была возмущена: «там теперь живёт эта женщина». А когда Анастасия попыталась отругать Леона, та вообще пришла в ярость.
— Нельзя на ребёнка давить! Это не твой ребёнок! Ты не имеешь права! — возмущалась Евдокия Петровна в адрес Анастасии. — А ты, Сергей, что творишь?! Сегодня с одной, завтра с другой, а ребёнок в стрессе, мать уехала… Зачем он здесь? Ох-хо-хо… Мать по мужчинам ходит, отец живёт с «чужой». Бедный малыш…
После этого Сергей выставил мать, сказав, что они сами разберутся. Анастасия же ушла на кухню молча — спорить с будущей свекровью она не собиралась. Их ребёнок пусть решит сам! Не хочет бабушка, чтобы мальчик жил у них — пускай забирает к себе. Месяц пройдёт — и Ольга вернёт сына. О чём весь шум?
В конце концов Евдокия Петровна так утомила сына и не дала покоя Анастасии, что Леона, наконец, передали на её попечение — «в лучшие условия».
— У меня ему будет спокойнее, — заявила она, с высоты смотря на Анастасию, со всем видом демонстрируя радость и гордость, что сын, наконец, «возвращён» к ней.
Анастасия и Сергей вздохнули с облегчением. Мальчик был непослушным и неуправляемым.
Сергей не перестал общаться с сыном: он гулял с ним, покупал подарки. Но это неизменно критиковалось Евдокией Петровной: «не туда ходят», «не то купили» и т. д. В итоге Сергей просто стал давать матери деньги на нужды ребёнка.
Ольга так и не вернулась. Она позвонила однажды и сообщила, что вышла замуж. И ребёнок ей больше не нужен. Её новому мужу тоже. — Можете отдать его в приют, — мило проговорила она и повесила трубку.
Прошло пять лет. Леон всё ещё жил с бабушкой. Другая бабушка давно умерла, и он стал «собственностью» Евдокии Петровны. Именно этого она и желала, но со временем заботы над внуком стали её изматывать. Иногда ей казалось, что она ненавидит мальчика всем сердцем.
Леон становился всё более упрямым. Не слушался, прогуливал школу, прятался на уроках то в туалете, то под лестницей в кладовке у уборщицы — лишь бы не ходить на занятия, где он неизменно тянул двоечные оценки.
Учителя звонили и приходили к бабушке, но ничего не менялось. Леон матерился, курил у школьного угла — это даже зафиксировали камеры наблюдения.
— И в десять лет это? — устало заметила директор, снимая очки. — Что будет дальше?
Евдокия Петровна вела с ним «сердечные беседы», но регулярные скандалы только множились. Однажды они поссорились так, что Леон ушёл из дома.
— Всё, забирай своего сына! Больше сил нет! Такой внук мне не нужен, — провозгласила Евдокия Петровна, переступив порог квартиры, где жили Сергей и Анастасия. Они поженились четыре года назад, а сейчас Анастасия была на восьмом месяце. Бабушка скептически посмотрела на её живот, думая: «А действительно ли ребёнок Сергея?» — и устало опустилась на диван.
— Пока он в школе, я к вам зашла. Вчера чуть сердце не сорвало. Он убегал, я всю ночь искала, куда только не звонила — к вечеру он явился. Есть не стал, заперся в комнате. Разговаривать со мной отказывается, — начала она.
Сергей, взявший выходной, стоял и слушал, готовя план, а мать продолжила:
— Ребёнку нужна твёрдая рука. Ему нужен отец!
Потом она прижала лицо к ладоням и заплакала:
— В общем, его действительно стоит отдать в приют, — пропела она. — Так будет лучше. Мне не нужен такой внук! Это позор!
— А кто его таким сделал, мама? — тихо спросил Сергей.
Вопрос остался без ответа.
— Мы не потянем его, — сказала Анастасия. — У нас скоро младенец. Я не справлюсь.
Евдокия Петровна ушла — скоро должен был вернуться Леон из школы.
— Куда его? В приют? При живых родителях и бабушке? — тихо спросил Сергей, схватив голову руками. — Эх, Леон…
— Ну ладно… Попробуем. Надо попытаться, — говорила Анастасия, поглаживая уже большой живот. Ей вдруг стало жалко мальчика.
— Курить у нас нельзя, отвыкай. Я жду ребёнка, а потом тем более нельзя будет, — строго сказала Анастасия Леону.
— Ладно… — угрюмо ответил мальчик. — Это бабушка сказала, что я курил? Да я бросил!
— Матом тоже не ругаемся, — развела руками Анастасия. — И ещё — скоро у тебя будут обязанности.
— Какие ещё? — спросил Леон.
— Мы заведём собаку. Ты будешь за ней следить: кормить, выгуливать, воспитывать.
— Правда? — глаза мальчика загорелись.
Анастасия сказала это на свой страх и риск, надеясь, что Сергей поддержит. Когда-то он говорил, что мальчик очень просил щенка, но бабушка не позволяла — она была сильным аллергиком.
— А какой породы? — с широкой улыбкой спросил Леон.
— Получишь завтра пятёрку по истории и сможешь выбрать сам, — хитро подмигнула Анастасия.
На следующий день Леон вернулся из школы радостный:
— Вот! Вот! Пятёрка! Я пересказал! Давай щенка выбирать!
— Договорились, — ответила Анастасия. Они уже обсудили это с Сергеем, и он согласился.
Так постепенно Леон стал реже пропускать уроки и стал стараться: ему не хотелось расстраивать добрую Анастасию. Он думал, что именно она спасла его от приюта: бабушка всерьёз рассматривала этот вариант.
Он часто вспоминал разговор с тем мужчиной на крыше — Евгением. Леон в тот момент действительно собирался прыгнуть. Евгений рассказал о своём детстве в приюте: родители погибли, там он жил плохо, его дразнили и били, потому что он был слаб и не мог дать сдачи. Потом он решил учиться, получить профессию, стать сильным и жить достойно.
— Жизнь — наше главное сокровище, — говорил Евгений. — Надо ценить её. Не трать её на глупости. Там, далеко, наши предки верят, что мы добьёмся чего-то хорошего. Не подведи их.
— Я стану кинологом, — заявил Леон Анастасии. — Я обожаю собак и понимаю их.
Он жил у них уже три года. Анастасия родила малыша — Матвея — и Леон полюбил его с первого взгляда. Мальчик оказался добрым, хотя и немного неаккуратным. Они купили собаку — именно ту, о которой мечтал Леон. И он сам стал за ней ухаживать.
Евдокия Петровна иногда приходила в гости, «проверяла», напившись своих антигистаминных, чтоб не страдать от аллергии на «эту собаку». Леон держался при ней отстраненно — он не забыл и не простил слова про приют. Теперь, вопреки бабушкиным упрёкам, что «из него ничего не выйдет», он стремился к успеху.
За ним было кому радоваться: у него были отец, Анастасия и даже малыш Матвей, который подрастал и брал с него пример.