— У тебя есть дочь. Ей семь лет.
Андрей едва не выронил телефон. Голос Ольги — после восьми лет молчания.
— Оля?.. Это правда ты?
— Да. Мы должны встретиться. Немедленно.
— Но… какая дочь? О чём ты говоришь?
— Через час приходи в кафе на Цветочной. Всё объясню.
Гудки оборвали разговор. Андрей стоял посреди офиса в оцепенении. Дочь? От Ольги? Но они же расстались почти восемь лет назад!
Жене позвонил — сказал, что задержится на совещании. Марина привычно недовольно буркнула что-то про ужин. Их сын Данила, наверное, снова уткнулся в монитор — пятнадцать лет, а интересует только онлайн-игры.
В кафе Ольга сидела у окна. Лицо осунувшееся, под глазами синяки, на голове платок.
— Привет, Андрей.
— Господи… что с тобой случилось?
— Онкология. Последняя стадия. Врачи отвели два-три месяца.
Андрей сел напротив, ком подкатил к горлу.
— Боже…
— Не жалей меня. Я ради другого позвала. У меня есть дочь. Вероника. Твоя дочь.
— Подожди, как моя? Мы же…
— Случается. Узнала о беременности уже после нашего разрыва. А ты вернулся к жене.
— Почему молчала?
— А зачем? Ты выбрал Марину и сына. Я не хотела рушить их жизнь.
Андрей молчал. В памяти всплыл тот год: усталость от вечных претензий Марины, её требований, ссор. А потом встреча с Ольгой — лёгкой, искренней, ничего не требовавшей. Три месяца счастья. Потом ультиматум Марины: или возвращайся, или больше не увидишь сына. Даниле тогда было семь, он плакал и просил папу домой. Андрей вернулся. А с Ольгой всё оборвалось по телефону.
— Покажи фотографию, — хрипло сказал он.
Ольга достала телефон. На экране — девочка со светлыми волосами и серыми глазами. Его глаза.
— Чёрт… это же я в детстве.
— Да. И характер твой — упрямая, но добрая.
— Где она сейчас?
— Дома. С соседкой. Андрей, я умираю. Родных у меня нет. Если ты не признаешь отцовство, Веронику отправят в интернат.
— Я признаю! Это мой ребёнок.
— А твоя семья?
— Разберёмся.
— Подумай хорошенько. Девочка потеряет мать. Она напугана и уязвима.
— Я не оставлю её.
Ольга заплакала, беззвучно.
— Спасибо. Я боялась услышать отказ.
Вечером Андрей собрал семью. Марина сидела с каменным лицом, Данила не отрывался от телефона.
— У меня есть дочь. От другой женщины. Ей семь лет.
После секундной тишины грянул скандал.
— Что?! Ты изменял мне?!
— Это было почти восемь лет назад.
— Мы не расходились! Ты сбежал к любовнице!
— Марина, не кричи. Ольга умирает. Ребёнок останется один.
— И что? Это наши заботы?
— Это моя дочь.
— Нагулянная! Я её в дом не пущу!
Данила поднял голову:
— Пап, а зачем она нам?
— Она твоя сестра.
— Никакая не сестра! Чужая!
Андрей смотрел на жену и сына. Чужие. Когда они стали такими?
— Я заберу Веронику. С вашим согласием или без.
— Тогда выбирай: или мы, или она!
…Через неделю Ольгу положили в хоспис. Андрей приехал за девочкой.
— Здравствуйте. Вы мой папа? — спросила она, сжимая маленький чемоданчик.
— Да, родная. Я твой папа.
— Мама сказала, вы заберёте меня.
— Заберу. Теперь будешь жить со мной.
— А мама поправится?
Андрей присел рядом.
— Вероника, мама очень больна. Возможно, она уйдёт на небо.
Девочка кивнула. Не заплакала. Видимо, уже понимала.
…Дома Марина встретила их ледяным голосом:
— Это и есть твоё отродье?
— Марина, при ребёнке!
— Какая разница. Спать будет в кладовке.
— В кладовке? Ты в своём уме?
— Комнат лишних нет.
— Будет в гостевой.
— Это мой кабинет!
— Теперь детская.
Вероника вжалась в стену, испуганная.
— Папа… может, лучше в интернат?
— Нет, милая. Ты моя дочь. Ты дома.
…
С этого момента жизнь Андрея изменилась. Дом разделился на два лагеря. Марина с сыном издевались над девочкой, он защищал её, как мог. Но однажды, вернувшись раньше, застал Данилу с ремнём в руках — тот бил Веронику.
— Ты что творишь, идиот?!
— Она мой планшет взяла!
— Даже если взяла — какое право у тебя поднимать руку?!
— Мама сказала, воспитывать надо!
Эти слова стали последней каплей.
— Всё. Хватит. Я ухожу. И дочь забираю.
…Они сняли маленькую квартиру на окраине. Вероника впервые за долгое время улыбнулась, увидев собственную комнату.
— Правда моя?
— Твоя. Обставим, как захочешь.
— Можно розовые обои?
— Можно любые.
Андрей потерял дом, машину, деньги, но не жалел. Главное, он нашёл дочь. Настоящую семью.
Через год Данила сам позвонил. Пришёл с извинениями, с игрушкой для сестры. Потом стал навещать чаще. Со временем переехал к отцу и Веронике.
И когда однажды вечером они втроём сидели на кухне, пили чай и смеялись, Андрей понял: семья — это не стены и не вещи. Семья — это выбор. Быть рядом, несмотря ни на что.
Прошло три года. Веронике исполнилось десять, и Андрей почти не узнавал её: из зажатой, напуганной девочки она превратилась в открытого, улыбчивого ребёнка. В её комнате теперь были розовые обои, книжные полки и десятки рисунков, которые она прикрепляла к стенам.
Данила учился в университете, подрабатывал курьером и помогал отцу оплачивать квартиру. Он изменился до неузнаваемости: из дерзкого подростка, привыкшего слушать только мать, он превратился в серьёзного парня. Иногда Андрей ловил себя на мысли, что сын словно наверстывает всё упущенное детство — оберегает сестру, покупает ей мороженое, помогает с уроками.
Но тень прошлого всё ещё давила.
Однажды вечером позвонили в дверь. На пороге стояла Марина. Уставшая, постаревшая, с потухшим взглядом.
— Андрей, нам нужно поговорить, — тихо сказала она.
Данила нахмурился:
— Мам, чего тебе?
— Сынок, я… я хотела увидеть тебя. И… её.
Вероника выглянула из-за плеча отца и спряталась обратно.
— Она боится, — холодно произнёс Андрей. — Ты сама её такой сделала.
Марина опустила глаза.
— Я была не права. Всё это время думала, что защищаю семью, а на самом деле разрушала её.
— Слишком поздно, — отрезал Андрей.
Но Данила вмешался:
— Пап, дай ей шанс. Если я смог измениться, может, и она сможет.
Вероника долго колебалась, потом робко вышла в прихожую.
— Здравствуйте, тётя… — выдохнула она.
Марина всхлипнула.
— Нет, милая. Не тётя. Я глупая была. Прости меня.
Девочка смотрела на неё долго. Потом тихо спросила:
— Вы больше не будете меня называть чужой?
Марина покачала головой и впервые за много лет обняла ребёнка.
После этого всё изменилось. Не сразу, но постепенно Марина начала приходить чаще. Сначала на несколько минут — привезти игрушку или сладости. Потом осталась на ужин. И хотя Андрей не доверял ей полностью, он видел: Марина изменилась.
Через год она предложила:
— Давайте съездим все вместе к морю. Как семья.
Андрей сомневался, но согласился ради детей. И именно там, на берегу Чёрного моря, он впервые за много лет почувствовал спокойствие. Марина смеялась, Данила учил сестру плавать, Вероника собирала ракушки. Вечером они сидели у костра, ели кукурузу, и Андрей думал: может, всё не так уж и потеряно.
Но жизнь снова подкинула испытание. Данила после второго курса получил предложение стажировки за границей.
— Пап, я хочу поехать, — сказал он однажды вечером. — Но боюсь оставить вас.
Вероника расплакалась:
— Ты уедешь? Совсем?
— Нет, глупышка. Только на год. Потом вернусь.
Андрей гордился сыном, но внутри всё сжималось. Слишком много лет он боялся потерять близких.
— Езжай, — наконец сказал он. — У каждого свой путь. Мы справимся.
И когда Данила улетел, Андрей вдруг понял: он уже не тот человек, что когда-то дрожал перед ультиматумами и жил чужой жизнью. Теперь у него была настоящая семья — неидеальная, но своя.