Сквозь выгоревшие занавески на кухне пробивались редкие солнечные лучи, падая на облупленный линолеум и тусклую плитку. Инга — женщина около тридцати с усталыми глазами и заплетённой в косу русой прядью — тихо прикрыла грохочущую дверцу холодильника. В соседней комнате дремал её муж, Денис, после ночной смены на заводе.
Квартира — чужая, съёмная, третий год. Каждый месяц Инга судорожно сводила дебет с кредитом.
На плите шумел единственный новый предмет на кухне — электрочайник. Растворимый кофе, из банки, от которого саднило горло, снова пошёл в ход. Телевизор гнал рекламу: «Счастливый билет» — выиграй Peugeot!»
«Своя машина… Вот бы», — пробормотала Инга.
Она работала кассиром. Зарплаты едва хватало на квартплату и еду. И всё же в голове упрямо держался образ — серебристый капот, кожаный салон. Машина. Своё.
Билет стоил 100 гривен. Взяла, не сказав Денису. Он бы только хмыкнул:
«Очередная фигня, Инга. Лучше отложи на стиральный порошок».
Но она купила. Продавщица в ларьке пожелала удачи. Инга спрятала билет в кошелёк — номер 678-HN-121.
Через неделю всё забылось — очередь на кассе, подгнивший лук, боль в ногах. Пока не раздался звонок:
— «Инга Львовна Гребнева? Поздравляем. Вы выиграли автомобиль Peugeot».
Она не сразу поверила. Но сверила. И… это было правда.
— «Денис! Машина! Я выиграла!» — влетела она домой.
Муж, сонный, с одеялом на плече, сначала не поверил. Потом расплылся в улыбке.
— «Серьёзно? Ты у меня, оказывается, с фартом!»
Они смеялись, планировали поездки, он даже налил по бокалу дешёвого шампанского.
— «Теперь у нас всё по-новому будет», — сказал он, целуя её в висок.
Инга оформила приз. Сама. Ключи забрала, прокатилась от офиса лотереи домой — в восторге. Машина блестела, мотор мурлыкал, соседи охали.
А потом позвонила Раиса Петровна, мать Дениса.
— «В субботу у нас с Пётром Аркадьевичем юбилей. Ждём вас. И… приезжайте на вашей красавице!»
Инга напряглась. Раиса Петровна никогда не скрывала: считает Ингу «временной».
Денис, конечно, настоял:
— «Съездим. Что ты, мама же…»
Инга согласилась. Нарядилась. Поехали.
На даче гостей было много. Соседи, родня, кто-то с гитарой. Раиса Петровна блистала, командовала, усадила Дениса рядом с собой. Ингу едва кивком отметила.
Пир горой. Тосты. Аплодисменты. И вдруг Денис встаёт, чокается бокалом:
— «Дорогие мама и папа! Спасибо за 35 лет верности. У меня есть подарок… Вот!» — он полез в сумку Инги и вытащил оттуда ключи от машины.
— «Это — вам. Peugeot — ваш!»
Инга застыла. Молча. Потом прошептала:
— «Ты что делаешь? Это моя машина…»
— «Инга, не порть момент. Мы же семья. Всё общее», — прошипел он, не оборачиваясь.
Раиса Петровна ахала, прижимала руки к груди. Ключи уже были у неё.
— «Олеженька, ой, Дениска, какой ты у меня чудесный!»
Инга встала. Сломанная. Всё внутри у неё рухнуло.
— «Я выиграла эту машину. Ты не имел права!»
— «Ты моя жена, мы — семья!» — отрезал он.
— «А мама? Всю жизнь на маршрутках. А ты молодая — ещё наездишься».
Раиса Петровна уже позировала у машины.
— «Соседи, гляньте! Подарочек!»
Кончилось всё скандалом. Крики. Родители Инги встали на её сторону. Мать — Марина Павловна — обняла дочь:
— «Так нельзя. Он тебя унизил».
Отец — Лев Артурович — сказал чётко:
— «Инга, пошли. Это не твоя семья. И он — не твой мужчина».
Они ушли. Оставив Раису Петровну у руля, с сияющими глазами, и Дениса — потерянного, но не раскаявшегося.
Юрист подтвердил: раз машина выиграна в браке — это общее имущество. Либо делёж, либо компенсация. Раиса Петровна гордо предложила:
— «Куплю половину. Устраивает?»
Инга подумала. И согласилась. Потому что самое главное она уже получила: ясность.
Через полгода она жила одна. В ипотечной квартире. Работа — администратор в студии йоги. Новый круг общения. И спокойствие.
Однажды она увидела знакомую машину у ТЦ. За рулём — Раиса Петровна. Рядом — Денис, осунувшийся. Оба — бледные. Узнали её. А она — прошла мимо.
Она больше не была «чужой женой в съёмной квартире». Она была собой.
Инга стояла на балконе своей новой квартиры. Небо над Екатеринбургом было тяжёлым, серым, как простыня после бессонной ночи. Ни дождя, ни солнца — только эта густая, вислая тишина. Ни Раисы Петровны, ни Дениса — только собственный воздух.
Утро начиналось с чая с мёдом, а не с разлитого кофе и недовольного бурчания. Она привыкала к новой тишине, в которой её никто не поправлял, не высмеивал, не перебивал.
Ремонт шёл медленно — квартира была голая, почти как её жизнь. Но каждый день она прибивала что-то своё: полку, крючок, мысль. Шаг за шагом. Без чьих-то «решений за двоих».
Инга устроилась администратором в йога-студию. Место было светлое, пахло сандалом и лавандой. Женщины приходили сюда разные: деловые, уставшие, заплаканные. И все — нуждающиеся в передышке. Инга слушала, запоминала лица. Иногда — молчала с кем-то, как с собой.
Через несколько месяцев ей позвонил неизвестный номер.
— Здравствуйте, вы Инга Львовна? Мы в студии красоты «Стихия», нашли у вас анкеты — раньше интересовались курсами визажа?
Инга удивилась. Когда-то, давно, действительно оставляла заявку. Когда ещё верила, что может быть красивой, яркой. Когда не боялась быть собой.
— Мы запускаем экспресс-курс. Хотите попробовать? Первая неделя — бесплатно.
Она подумала: а почему нет?
Так начались вечера с кисточками, палетками и разговорами у зеркал. Там не спрашивали: «А муж одобряет?» Там предлагали выбрать оттенок, который тебе «по душе, а не по возрасту».
Через месяц Инга уже подрабатывала визажистом в той же студии. Не потому что нужны были деньги. Просто впервые за долгое время её хвалили — не за терпение, а за вкус.
Однажды к ней зашла женщина лет пятидесяти, с жёсткими чертами лица. Пальцы в перстнях, голос колкий. Инга спросила:
— Какой образ хотите?
— Чтобы не видеть усталости. Я директор. Но устала быть железной.
Инга молча работала. Потом подала зеркало. Женщина вздохнула:
— Я будто сама себя вернула. Спасибо.
Инга улыбнулась. Она знала это чувство.
Весной, на выходе из студии, она столкнулась с соседом по подъезду — парнем лет сорока, с кудрявыми волосами, в джинсовке. Он держал в руках корзинку с саженцами:
— Это вам, если хотите. Вы ведь говорили, что хотите балкон в цветах? Я переоценил покупки. Вам — герань?
— Герань — подойдёт, — сказала Инга, принимая корзинку.
С того вечера они начали здороваться, потом пить чай, потом обсуждать книги. Он оказался архитектором, вдовцом. Не торопил. Не лечил. Просто был рядом.
Однажды Инга увидела в соцсетях видео, выложенное кем-то из бывших соседей: Раиса Петровна парковалась у магнита, задевая чужую машину. Подпись гласила: «Владелица дорогого Peugeot с характером танка. Без тормозов и совести.»
Инга посмотрела — и выключила. Больше она не хотела знать, что у них. Там всё оставалось прежним. А у неё — стало новым.
Она открыла балкон. На перилах висел горшок с геранью. Пахло весной. На телефоне мигнуло сообщение:
«Инга, готов ужин. Придёшь — ключ под ковриком. Или под дверь положу. Ты как хочешь.»
Она улыбнулась. Без давления. Без принуждения. Просто приглашение.
«Приду», — написала она. — «И принесу вишнёвый пирог. Успела испечь».
И нажала «отправить».