– Как ты осмеливаешься так обращаться со мной, после всего, что я для вас сделала? – голос Зинаиды Артемьевны дрожал от негодования, хотя в нем сквозила привычная жесткость, с которой она обычно воздействовала на окружающих.
Марина стояла в дверях своей квартиры, сжимая связку ключей так сильно, что металл впивался в ладонь. Она только что вернулась с работы, вымотанная после длительного дня в отделе финансов небольшой компании. Марина надеялась наконец-то расслабиться в своем тихом пространстве – трехкомнатной квартире в старом, но ухоженном доме на окраине города. Эта квартира была её гордостью: куплена на собственные накопления до знакомства с Андреем, обставлена с любовью – мягкие ковры, светлые занавески и полки с книгами и фотографиями из поездок.
Но вместо желанной тишины её встретил беспорядок: чемоданы в прихожей, запах жареной картошки и голос свекрови из гостиной.
– Зинаида Артемьевна, – Марина попыталась говорить спокойно, хотя внутри всё бурлило. – Андрей сказал, что вы приедете ненадолго… но это мой дом. Я не давала разрешения вам сюда переселяться.
Свекровь вышла из гостиной, вытирая руки о фартук, который явно деловито нашла в кухонном шкафе Марины. Ее лицо, обычно живое и энергичное, сейчас напряглось, и морщины вокруг рта стали глубже. Зинаиде Артемьевне было за шестьдесят, но держалась она бодро: аккуратно уложенные седые волосы, цветастое платье и тот самый фартук с ромашками. Она гордилась своей хозяйственностью и тем, как одна вырастила сына после ранней смерти мужа.
– Маришенька, дорогая, – попыталась она улыбнуться, но улыбка вышла натянутой, – какие могут быть формальности? Андрей – мой ребенок, а ты – его жена. Значит, мы одна семья. Моя квартира в деревне маленькая, да и ремонт нужен… а здесь просторно. Я решила, что буду вам помогать: готовить, стирать, убирать. Раз вы женаты – всё общее.
Марина почувствовала прилив жара к щекам. Она сняла пальто, повесила его, стараясь выиграть время.
– Квартира оформлена на меня. До брака. Это не совместная собственность. Андрей в курсе.
Свекровь повернулась со сковородкой:
– Разумеется, он знает. Но семья – это не бумаги, Мариночка. Я хочу быть рядом, внуков в будущем нянчить. Пенсия у меня небольшая, а здесь и вам помощь, и мне легче. Андрей не против.
Марина застыла. Андрей согласен? В последнем разговоре он ничего такого не упоминал.
– Сколько вы привезли вещей? – спросила она, открывая бутылку воды.
– Два чемодана и пару сумок, – ответила Зинаида Артемьевна. – Всё аккуратненько разложила. Взяла себе маленькую комнату, ту, что с окном во двор.
Марина пошла в спальню и, увидев свой сдвинутый шкаф и вещи свекрови на полках, едва сдержалась:
– Так не пойдет, – прошептала она.
– Я уже постирала и погладила, – отозвалась свекровь. – Садись, ужин готов.
Марина развернулась:
– Я не просила вас переезжать. Пожалуйста, начните собираться. Андрей приедет – поговорим все вместе.
– Сын поймет, – фыркнула свекровь. – Я всю жизнь делала всё для него. Ты же молодая, городской человек, тебе не понять.
Вечером Андрей пришёл уставший, с пакетами продуктов.
– Привет, – сказал он, целуя Марину и обнимая мать. – Мам, ты устроилась? Марин, ну как, нормально?
– Андрей, – Марина смотрела прямо на него, – твоя мама переехала сюда. Со всеми вещами. Без моего согласия.
Андрей растерялся.
– Мам? Ты же говорила… на пару дней…
– Пару дней, неделя – какая разница? – отмахнулась Зинаида Артемьевна.
После долгого разговора Андрей всё же признал:
– Мам, Марина права. Это её жильё. Ты не можешь так просто здесь остаться.
– Значит, вы меня вдвоём выставляете? – свекровь поставила вилку. – Я уйду. Но Андрей пойдёт со мной. Раз его тут не ценят.
Марина почувствовала холод в груди.
Но свекровь продолжила:
– И вообще… я нашла покупателя на эту квартиру. Андрей поставит подпись, и мы разменяем.
Марина вскочила:
– Что?!
– Мам, ты что творишь? – Андрей побледнел.
Это уже было не самовольство, а попытка лишить ее собственности.
– У вас 24 часа, – сказала Марина твердо. – Иначе я обращаюсь в полицию.
Следующее утро началось с того же напряжения. Зинаида Артемьевна сидела на диване и вытирала глаза платком, но в её голосе звучала знакомая жесткость:
– Ты правда позовёшь полицию на мать своего мужа?
Марина стояла у окна:
– Да. Если вы не уйдёте добровольно.
В этот момент вошёл Андрей. Он выглядел измученным.
– Мама, – сказал он, – я консультировался. Марина говорит правду. У нас нет права распоряжаться её квартирой.
Свекровь покачнулась, словно от удара.
– Ты… против своей матери?
– Я за справедливость, – мягко ответил он. – И за то, чтобы уважали Марину.
После долгих попыток свекрови вызвать жалость она начала собирать вещи. Андрей отвёз её к родственнице, а позже снял ей небольшую студию. Марина помогла с мелочами, хоть внутри и оставался осадок.
Со временем Зинаида Артемьевна смягчилась. Начала звонить, приглашать в гости. Однажды появилась у них с пирожками.
Теперь отношения выровнялись: осторожные, но спокойные.
И Марина поняла главное:
своё пространство нужно защищать. Всегда.