С самого утра в квартире стояла напряжённая тишина. Дмитрий ходил из угла в угол, то сжимая кулаки, то резко садясь и снова вскакивая. В груди копилось что-то горькое, распирающее, словно застрявший крик. Он смотрел на мать — и не мог удержаться.
- Ты знала! Ты замечала! – сорвалось у него. – Почему ты мне ни слова не сказала?
Валентина Сергеевна спокойно сложила руки и произнесла:
- Кричи на мать. У тебя же мать во всём повинна.
- А кто ещё, если не ты? – не унимался Дмитрий. – Ты ведь наблюдала, как она мной управляла! И понимала! Ты же всё осознавала!
- Да, осознавала, — не стала отрицать Валентина Сергеевна.
- И почему же ты мне ни разу не намекнула? – раздражался Дмитрий.
- А ты бы слушать стал? – Валентина Сергеевна усмехнулась.
Дмитрий на миг замолчал.
- Скажи прямо, мама! Нормальные матери, когда видят, что их сыновей так подавляют, из кожи вон лезут, лишь бы этот союз разрушить!
А тебе, такое чувство, безразлично было! Сдала меня жене и забыла думать обо мне!
- Ты несправедлив, — заметила Валентина Сергеевна. – Это не я, это ты наше общение свел к минимуму!
А я всегда ждала тебя дома! Но у тебя же заботы! Разве не так говорил?
- А настоять ты не могла? Соврала бы, что болеешь! Ну, как поступают многие! А еще, как свекровь, должна была Ларису поставить на место!
- Ну уж нет! – усмехнулась Валентина Сергеевна. – Очень мне нужно было кого-то воспитывать!
Вы взрослые люди, должны были сами в своих отношениях разбираться! А то сделали бы крайней меня!
А так у меня всегда со всеми были замечательные связи!
- Вот, хитрая ты! – скривился Дмитрий. – У тебя, значит, хорошие отношения, а меня там постоянно строили! Использовали! Эксплуатировали! И ты же наблюдала!
- Дмитрий, может, хватит орать? – предложила Валентина Сергеевна. – Сейчас-то зачем голос срывать?
- Потому что двенадцать лет коту под хвост! – не унимался Дмитрий. – Двенадцать лет просто в пустоту! А я не вечный! Мне уже тридцать восемь! Когда мне что-то начинать?
- Захочешь – начнёшь, — пожала плечами Валентина Сергеевна.
- Ладно, с этим я позже разберусь! – махнул рукой Дмитрий. – Ты мне объясни: ведь ты с самого начала видела, что она мной вертит, как хочет!
Ты же сразу понимала, что ничего дельного не выйдет! Почему же молчала? Может, ты меня на самом деле не любишь?
- Дмитрий! – с укором произнесла Валентина Сергеевна.
- Если бы любила, ты бы меня с Ларисой развела! Тогда бы я не мучился все эти годы!
- А ты мучился? – спросила Валентина Сергеевна.
- Сейчас понимаю, что – да! – признался Дмитрий.
- Но все эти двенадцать лет ты этого не осознавал! И утверждал мне, что счастлив! Зачем мне было рушить твоё счастье?
- Но ты же догадывалась, что я в иллюзии! И что не счастье это было, а морок какой-то! – гнул свою линию Дмитрий.
- Догадывалась, — Валентина Сергеевна кивнула. – Но не понимала, почему ты сам этого не видишь!
Дмитрий растерялся.
- Но могла бы и подсказать! – выдавил он.
- И стала бы для тебя и Ларисы врагом. А так я всегда оставалась рядом!
Насколько вы мне позволяли, — Валентина Сергеевна печально улыбнулась. – Чтобы в самый трудный момент поддержать! Так и вышло…
Дмитрий взрослел медленно. Растила его одна мать. Ни братьев, ни сестёр у него не было. Вся материнская любовь доставалась только ему. Как и вся забота.
Армии он избежал по медицинским причинам, а высшим образованием решил не заморачиваться. Получил среднее специальное и устроился трудиться на фабрику.
Но задержался там всего пару лет, пока не получил производственную травму. Ничего критичного, но тяжести поднимать было нельзя.
Не то чтобы совсем, но постоянно – точно нет. И беречься приходилось.
Чтобы не сидеть без дела, пошёл работать торговым агентом в маленькую фирму. В крупную без опыта всё равно бы не приняли.
На что походила его жизнь? Самая заурядная, но с особенностью: всеми домашними делами занималась мать.
Отдельно жить он не рвался, да и Валентина Сергеевна не возражала, чтобы сын оставался под её присмотром.
Дмитрий трудился, встречался с приятелями, заводил короткие романы, сидел за компьютером, смотрел кино.
А что до бытовых навыков – он умел и убрать, и приготовить. Но делал это лишь по просьбе матери, если та уставала или не успевала.
А такое случалось редко.
Не торопился Дмитрий становиться взрослым. С виду мужчина, а по сути – юноша.
Валентина Сергеевна осознавала порочность такого положения сына и пыталась больше привлекать его к быту.
Но всё равно большинство обязанностей оставалось на ней.
Но детство не вечно. В двадцать пять Дмитрий серьёзно влюбился. И это был шанс для Валентины Сергеевны:
- Сын, если девушку домой приведёшь, порядок наведи! Она твоя, тебе и заботиться!
И это было логично.
То же касалось и ужина, и прочего.
Странно, но Лариса охотно приходила к Дмитрию. Гулять ей было скучно, к себе в дом не звала.
А в гости шла с радостью. Но так как оба работали, виделись они примерно раз в неделю.
Дмитрий взрослел только в эти дни, а всё остальное время оставался не до конца ответственным мужчиной.
А потом Лариса удивила Валентину Сергеевну. Она сама стала убирать не только в комнате Дмитрия, но и во всей квартире.
И мать поняла важное:
- Лариса просто очень хочет замуж!
И она потащила Дмитрия в ЗАГС.
На свадьбе Валентина Сергеевна познакомилась с новой роднёй. Вела себя вежливо, но…
Ситуация оказалась аховой.
Дмитрий умом не блистал, но на фоне сватов выглядел профессором!
Матери было горько. Особенно потому, что сына это устраивало. Или он просто не замечал, что Лариса начинает его подавлять.
После свадьбы Дмитрий привёл жену домой, но та сразу подняла тему, что надо жить отдельно. Вроде бы нормально, но Валентина Сергеевна видела истинную причину.
На расстоянии от свекрови Лариса могла бы командовать без помех.
Она подбирала жильё подальше!
Переезд прошёл сумбурно, но Лариса собрала все вещи Дмитрия, даже старьё. Чтобы у него не было повода вернуться к матери хоть за мелочью.
Она целенаправленно рвала ниточки между сыном и матерью.
Валентина Сергеевна это понимала, Дмитрий – нет. Грустно.
Дальше мать слышала о жизни молодой семьи лишь из обрывков разговоров по телефону.
В целом он казался довольным, но иногда жаловался на жену и её родню.
Жаловался – да, но ничего не предпринимал.
Редко наведывался к матери. Хотя его никто не выписывал и прав на жильё не лишал.
Лариса так промыла ему мозги, что теперь дом был там, где жена. А родная мать – уже чужая, к которой можно съездить в гости.
Зато к своей родне Лариса таскала Дмитрия постоянно. И называла именно их семьёй! И он соглашался.
Каждая семья строится по-своему, но Валентина Сергеевна понимала больше, чем сын рассказывал.
Он хвалился, а она радовалась, лишь бы его не обидеть. Хвалился, что сам обед приготовил, полы помыл, новую швабру купил.
Он, конечно, старался! Но мать видела, что Лариса свалила весь быт на Дмитрия.
Оба работали, но она приходила и падала на диван, а он бегал по дому.
- Их выбор, — вздыхала Валентина Сергеевна.
Когда Дмитрий решал – оставаться в фирме или открыть свою – именно Лариса настояла на бизнесе.
Хотя фирм таких в городе было хоть пруд пруди.
Идея проста: находишь клиента и убеждаешь купить у поставщика.
У Дмитрия были компьютеры и клиенты-организации. То есть, без перспектив.
Но он всё же открыл фирму. Два года работал в минус, потом ещё два банкротился.
Валентина Сергеевна поняла: Лариса просто хотела хвастаться статусом жены директора.
Когда Дмитрий тонул в долгах, именно Лариса его содержала. Ей было не трудно – зарабатывала хорошо.
Но при этом постоянно напоминала, что он у неё на шее! И потому обязан молчать и угождать!
Домашние дела оставались за ним, плюс выполнение всех капризов жены.
Мать понимала и это. Дмитрий – будто с повязкой на глазах. Шёл туда, куда его вела Лариса.
Его задавили и подмяли. От Дмитрия почти ничего не осталось, только муж Ларисы. Не человек, а придаток.
На счастье матери, Лариса взбрыкнула и выгнала его. Дмитрий вернулся в квартиру к Валентине Сергеевне. Но всё равно пытался помириться. Звонил, ездил.
Но Лариса настояла на разводе.
Дмитрий не запил, не привык. Но сидел в комнате в полной прострации. Два месяца был никем.
Работы не имел. Банкротство только закрылось.
Похудел, поседел. Мать его не трогала.
Он вспоминал себя прежнего, сравнивал с нынешним. И глаза открывались.
Сначала он метался. Потом ругался. Потом мысленно заканчивал все диалоги, недосказанные за двенадцать лет брака.
Он понял свою роль: он был ведомым. Но не понимал, как стал таким.
Будто заколдованный. Делал не то, что хотел, а то, что велела Лариса.
Даже ел не то, что любил, а то, что требовала она.
Осознание, что годы выпали из жизни, уничтожало.
И ещё одно открытие:
- Мать не могла этого не замечать! Почему же она не вытащила меня?
Дмитрий всё ещё тяжело смотрел на мать.
- Просто представь, — произнесла Валентина Сергеевна, — если бы я сказала тебе правду. Ты бы спорить начал, ведь жена твердит обратное.
Ты бы сомневаться стал и рассказал бы Ларисе. А она сделала бы всё, чтобы нас поссорить.
Она и так старалась отдалить, но не слишком давила.
А то, что рано или поздно она тебя бросит – всем было ясно. Всем, кроме тебя!
Дмитрий опустил взгляд.
- А вот бросила она тебя, а ты был бы со мной в ссоре – куда бы пошёл?
Скорее всего, унижаться бы ещё сильнее перед ней, чтобы простила!
А так ты вернулся домой и всё осознал.
- Мам, ну, столько лет… — горько сказал Дмитрий.
- Это опыт, сын! Горький опыт, который тебе пришлось прожить.
Но теперь я уверена: больше ты в такую ловушку не попадёшь!
Она оставила его одного, чтобы он всё переварил.
Через месяц Дмитрий зарегистрировал новую фирму. Через полгода вышел в плюс. Через год купил квартиру в ипотеку рядом с матерью.
А в сорок снова женился. Но уже не стал игрушкой в руках жены и сам не играл.
И сказал матери: «Не молчи, если что-то будет не так».
Но Валентине Сергеевне не пришлось ничего говорить. Эта семья у сына была крепкой, жена – доброй, а внуки – радостью для бабушки.
И всё это – благодаря горькому опыту.