— Хватит строить из себя принцессу! — рявкнула свекровь, яростно размахивая руками. — Отдай свою премию на юбилей моей сестры и не спорь!
Вероника застыла в прихожей своей квартиры, всё ещё с ключами в руке. Она только что вернулась с работы, где ей вручили премию за лучший квартальный проект — пятнадцать тысяч рублей. Эти деньги она уже мысленно потратила на новую стиральную машину — старая давно сдалась, и приходилось стирать вручную.
— Простите, вы что сказали? — её голос был тихим, но в нём звучала опасная нотка.
Свекровь стояла в центре комнаты, как командир на передовой. Волосы спутаны, глаза сверкают фанатичным праведным гневом. Руки в бока — Вероника знала эту позу наизусть. В ней Раиса Павловна всегда объявляла «приказ».
— Я сказала, что у Зоеньки юбилей — семьдесят пять. А денег нет. Ты и поможешь. Что с тебя взять — всего-то премия.
Вероника сняла туфли, аккуратно поставила их в шкаф. Каждое движение — словно подготовка к бою. В животе всё сжалось.
— Раиса Павловна, это моя премия. Я над проектом работала три месяца, семь раз всё переделывала…
— Ну работала! — всплеснула руками свекровь. — А кто тебе обеды варит? Кто Артуру гладит? Кто в доме порядок поддерживает?
— Я себе сама готовлю, — устало бросила Вероника. — А рубашки Артур уже два года сам утюжит, если вы не забыли.
Раиса Павловна прищурилась. Это её раздражало: когда сын вышел из-под опеки, она потеряла рычаги.
— Не умничай! Семья — это святое. Зоя — моя родная сестра, всю жизнь санитаркой, на гроши. Она заслужила праздник.
В этот момент за дверью послышались шаги. Артур вернулся.
— Что за крики? — он вошёл в комнату, усталый, с расстёгнутым галстуком.
— Твоя мать требует, чтобы я отдала свою премию на юбилей тёти Зои, — спокойно сказала Вероника, не глядя на свекровь.
Артур метнул взгляд то на жену, то на мать. На лице появилось выражение: «лишь бы не влезать».
— Мам… может, всё-таки не стоит?
— Не стоит?! — взвизгнула Раиса Павловна. — Зоя тебя с пелёнок нянчила! Помнишь ботинки, что она тебе купила на первую зарплату?
Вероника видела, как муж сдувается. За годы она узнала этот момент: сначала слабое «нет», потом — капитуляция.
— Верочка, может, действительно… — начал он.
— Нет, — отрезала она. — Я премию не отдам.
Воздух словно загустел.
— Повтори! — прошипела Раиса Павловна.
— Не отдам. Я её заработала.
— Заработала! — фыркнула та. — А на чьи деньги ты два года жила после свадьбы? Кто тебя одевал, кормил?
— Артур, — ровно ответила Вероника. — Мой муж.
— Мой сын! На мои деньги! Значит, ты мне должна!
У Вероники зазвенело в висках. Эта песня — старая. Благодарность. Долг. Вечная зависимость.
— Раиса Павловна, я это давно отдала. Я три года делала подарки вашей родне, я банкет дяде Сене платила…
— Ерунда! — отмахнулась свекровь. — А сейчас юбилей! Я всё заказала — «Причал», сорок гостей, салаты, утка, трёхъярусный торт…
Веронику затошнило от перечисления.
— Сколько всё это стоит?
— Двадцать восемь. У меня есть тринадцать. Остальное ты дашь. Из премии!
— Вы с ума сошли! — вспыхнула Вероника. — Я не банкомат!
— А что тебе надо? — ядовито усмехнулась Раиса Павловна. — Косметику, тряпки?
— Стиральную машину! — крикнула Вероника. — Чтоб не стирать руками!
Раиса Павловна прищурилась. Потом издевательски хмыкнула:
— Подумаешь, машинка. Мы всю жизнь руками стирали.
— Артур! — Вероника повернулась к мужу. — Скажи хоть что-то. Я же твоя жена!
— Может, поможем… — пробормотал он.
— Я тебе не семья? — сорвался голос.
— Конечно, нет! — выкрикнула Раиса Павловна. — Ты нам чужая! Мы Артуру другую невесту нашли, местную, приличную! А он влюбился в тебя — в пустышку!
Что-то в Веронике оборвалось. Пять лет стараний, угождений, надежд…
— Всё, — сказала она и направилась к двери.
— Куда это ты?
— К подруге. Переночую там.
— Вероника, стой! — Артур сделал шаг, но мать схватила его за рукав.
— Пусть идёт! — процедила Раиса Павловна. — Ещё вернётся. С деньгами.
Дверь хлопнула.
Вероника вышла на улицу, села на скамейку и заплакала. Не от боли. От усталости. Артур не встал на её сторону. В который раз.
А наверху, в квартире, Раиса Павловна уже строила следующий план. Она знала, где Вероника прячет деньги…
Вероника, сбежав к подруге, провела первую ночь без слёз. Но на утро ей стало особенно горько: пятнадцать тысяч были заработаны не просто усердием, а вытерпеванием. Она переделывала проект по ночам, в выходные, когда Артур дремал под сериалы, а Раиса Павловна устраивала «семейные ужины» с обязательной «похвалой» её борща.
Вернувшись с работы, она с замиранием сердца проверила заначку. Конверта не было. В квартире — никого. Сердце ёкнуло.
Она обзвонила Артура — без ответа. Через пару часов он прислал сухое сообщение: «Уехал к матери. Нужно подумать».
А Раиса Павловна в это время хлопотала на кухне своей квартиры, куда временно перебрался сын. Она мыла посуду с такой решимостью, будто смывала с себя обвинения, и напевала под нос:
— А ничего, жизнь научит. Молодёжь нынче наглая. Всё себе, всё себе…
На следующий день Вероника вернулась в квартиру, как на поле боя. Проверила все шкафчики, тумбочки — пусто. Даже кофейная баночка, где она хранила запасную тысячу, исчезла. Раиса Павловна не просто взяла конверт — она прочесала квартиру, как ревизор.
Тогда Вероника пошла в полицию.
— Это семейное дело, — сначала сказал дежурный. — Вы уверены, что хотите обострять?
— Это мои деньги. И они украдены, — тихо, но твёрдо сказала она. — Я устала быть удобной. Подаю заявление.
А вечером позвонил Артур:
— Ты зачем пошла в полицию? Она же моя мама!
— А я тебе кто, Артур?
— Вероника, ну… это можно было решить миром. Без заявлений.
— Ты не понял, — сказала она и повесила трубку.
Через день на юбилее тёти Зои в ресторане «Причал» резали трёхъярусный торт, пели песни под баян и хлопали Раисе Павловне по плечу: «Ай да сестра! Устроила праздник!»
А Вероника сидела на кухне у Оксаны и смотрела в окно. Кофе остывал. На сердце — стужа.
Следователь Петров уже принял её заявление. Оставалось ждать.
Через два дня в дверь Раисы Павловны позвонили.
— Раиса Павловна Карташова?
— Да. А вы кто? — она сузила глаза.
— Следователь Петров. По заявлению о хищении пятнадцати тысяч рублей. Прошу уделить несколько минут.
— Это недоразумение! — Раиса Павловна всплеснула руками. — Мы же одна семья! Какая кража? Это… перераспределение бюджета! Да и деньги эти я уже потратила. На юбилей!
— Тем не менее, заявление есть. И вы не имели права входить в квартиру без разрешения, — спокойно пояснил Петров. — У вас были ключи?
Раиса Павловна замешкалась, но потом кивнула.
— Артур мне дал их… когда мы ремонт делали. Я просто зашла… проверить плиту.
— И заодно — заначку? — уточнил следователь. — Верните деньги.
— Потрачены, — упрямо сказала она. — На семью. На торжество. На тётю Зою.
— Вам придётся возместить ущерб. И пройти с нами.
— Что?! Я старая женщина! У меня давление!
— Не мы это начали, Раиса Павловна, — строго сказал Петров.
В этот момент Артур вошёл в квартиру. Его лицо было серым.
— Мама… Это правда? Ты действительно…?
— Я же для нас, Артурчик! Чтобы семья была как у людей! С музыкой, с рестораном, со смыслом! А она — вон как, в полицию пошла!
— А ты у неё украла, — сказал Артур тихо. — Просто украла. И теперь всё рушится.
Он не стал больше говорить. Только сел на диван и сжал голову руками.
Тем вечером в дверь новой квартиры Вероники позвонили. Она ждала кого угодно — но не Артура.
Он стоял с пустым взглядом, в руках держал коробку.
— Что это? — спросила она настороженно.
— Всё, что я забрал, когда ушёл. Решил вернуть. Я переехал от мамы. Подал на отдельную прописку. Снял жильё. Начал ходить к психологу.
— Ты думаешь, это всё можно исправить так просто? — в голосе Вероники дрожало что-то хрупкое, как фарфор.
— Нет. Я ничего не прошу. Просто хочу, чтобы ты знала: я больше не живу между вами. Я сам. И я на твоей стороне. Наконец-то.
Вероника молчала. Потом кивнула.
— Поставь коробку у порога.
Он послушно опустил её.
— И что теперь? — спросил Артур, срываясь.
— А теперь — наблюдай. Может быть, со временем ты поймёшь, каково это — быть не избранным, а выбранным заново. Или не поймёшь. Это уже твой путь.
Он стоял ещё немного. Потом повернулся и ушёл.
Через неделю к Веронике пришла тётя Зоя. Маленькая, в выцветшем пальто и с тяжёлым сердцем.
— Вероничка, прости старушку. Я не знала, откуда деньги. Думала, Раиса с пенсии накопила. Или Артур помог.
— Вы не виноваты, — сказала Вероника, — но вы были праздником, оплаченным болью.
Старушка заплакала.
— Я не могу это вынести. Я продала кольцо — помолвочное. Вот… Тут почти вся сумма. Возьми, пожалуйста.
— Зачем?
— Чтобы мне спалось. И тебе тоже.
Вероника взяла конверт. Потом — руку тёти Зои.
— Я приму. Не из-за денег. А из-за вас.