Иногда женщина выходит замуж за любимого мужчину. А потом внезапно обнаруживает, что в комплекте к нему идёт ещё одна — гораздо старше, гораздо громче и куда более настойчивая женщина, которую никто не звал, но которая уже стоит у порога с фразой:
— А я просто на минутку. Чайку попить.
Так и случилось с Ритой.
Она вышла за Алексея. Он был умным, надёжным, терпеливым и, к её огромной радости, очень влюблённым. С родителями Рита познакомилась частично: отец — спокойный, сдержанный, раз в месяц шлёт мемы по WhatsApp. Мама… мама была где-то «на потом». Алексей отшучивался:
Алексей был замечательным мужем, если не считать одну досадную деталь — его мать, Генриетту Аркадьевну.
Ну, у каждого идеального мужчины должен быть хоть один минус. У Лёши — это мама. Либо тебе достаётся хороший муж, либо хорошая свекровь. Всё сразу — роскошь.
Генриетта Аркадьевна была женщиной… колоритной.
Она верила в гороскопы, отливки, сглазы, советы бабок и мадам Фелиции — личной гадалки, которая на кофейной гуще могла развести кого угодно хоть на сеанс, хоть на развод.
Именно мадам Фелиция когда-то предрекла Генриетте развод с мужем. И когда это случилось — Генриетта решила: она ясновидящая. Хотя, как язвительно подмечал Алексей, папа ушёл не из-за пророчества, а от самой Генриетты — как только сын вырос, сбежал в другой город и прихватил с собой ребёнка.
С Ритой он познакомил мать уже после свадьбы. Опыт с прошлой девушкой научил: сначала штамп, потом мама. И чем дальше жить от неё, тем крепче семья.
Рита этого не понимала.
— Почему нельзя просто познакомиться? — удивлялась она. — С отцом же всё прошло отлично.
— Рит, мама — это… ну, отдельный жанр, — кривился Алексей. — Лучше её любить на расстоянии. Чем дальше от неё, тем безопаснее для всех. Не настаивай.
И всё же знакомство состоялось.
— Мама, это Рита. Рита, это мама, — буркнул Алексей, и в идеале хотел бы исчезнуть с места преступления, но пришлось остаться на «пять минут».
Генриетту не интересовало, кто Рита по профессии, откуда родом. Она сразу уточнила дату и время рождения, поинтересовалась, нет ли у Риты семейных проклятий, и не видела ли она перед свадьбой «недвусмысленных знаков».
Потом она улизнула с фото Риты в кармане — и помчалась к Фелиции.
Разумеется.
После визита к гадалке Генриетта объявила, что Рита принесёт Алексею беду. Если он не разведётся, умрёт в расцвете лет. Срочно, немедленно, отворот и изгнание.
Сначала она пыталась уговорить сына.
— Сынок, ты не понимаешь. Эта женщина разрушит твою жизнь!
Но Алексей не слушал. Потом и вовсе перестал отвечать на её звонки.
Тогда Генриетта решила действовать мягко — через Риту. Подружиться. Прокрасться в семью. И разрушить её изнутри.
Начались «подарки».
Первым была милая сумочка. Рита была в восторге. Пока не нашла в подкладке туго скрученный комок чёрных ниток. Потом — булавка остриём вверх в кармане пальто. Потом — земля, зашитая между слоями платья.
Даже Алексей прифигел.
— Это уже не «мама странная», это «мама опасная»! — сказал он и поехал «поговорить».
Вернулся угрюмый.
— Конечно, не призналась. Но кто же ещё это делает? Я сказал ей: больше ни ногой. Ни визитов, ни даров. А ты всё, что от неё — в помойку. Мало ли.
Рита подчинилась. Всё, что пахло Генриеттой — вон из дома.
На время стало тише.
Если Генриетта приходила, Рита просто не открывала. Если был Алексей — выходил сам. Но часто — делал вид, что их нет дома.
Но однажды Генриетта прорвалась.
— Риточка, пожалуйста! Велосипедист сбил, вся в грязи! Только умыться! — плакала она в глазок.
Рита дрогнула.
— Не звери же мы, — пробормотала она и впустила.
Алексей явился на шум и сжал зубы. Пока мама плескалась в ванной, они настороженно бродили по квартире. Под ванной Рита нашла очередной «сюрприз»: шерстяной клубок, перевязанный чёрной ниткой.
Алексей вскипел:
— Всё. Хватит.
На следующий день Генриетта принесла… тортик. Маленький, индивидуальный.
— Милая, я раскаиваюсь. Прости. Это тебе.
Рита взяла. Заподозрила неладное. Разрезала. Принюхалась.
Апельсин. Сильный запах.
Алексей — аллергик. Он бы его точно не ел.
— Лёш, она хочет, чтобы только я это съела! — крикнула она по телефону. — Думаешь, там что-то подмешано?
— Не трогай! Я сейчас приеду.
План родился спонтанно — и был гениален.
Поздно ночью Рита позвонила Генриетте в слезах:
— Алексей в больнице! Скорая, реанимация… Он съел торт!
Генриетта вскрикнула, побросала всё и помчалась.
В больнице её встретили Алексей, врач-приятель и ухмыляющаяся Рита.
— Что это? Шутка?! — взвизгнула она.
— Это был урок, мама. За все твои «подарки».
— Я не хотела зла…
— А что было в торте?
Молчание.
— Что было в торте, мама?
— Не знаю… — прошептала она. — Фелиция дала зелье… на отворот…
— Ты сыпала в еду вещество с неизвестным составом?! — переспросила Рита.
— Я… Я не подумала…
— Подумай теперь. В следующий раз мы не будем устраивать спектакль. Мы просто вызовем полицию.
С тех пор Генриетта исчезла из их жизни. Ни тортиков. Ни ниток. Ни «знаков».
Надолго ли?
Поживём — увидим.
…но зло не сдается сразу
Прошла неделя.
Генриетта Аркадьевна не звонила. Не писала. Даже в мессенджере, где обычно раз в три дня появлялись фото свечей, лунных фаз и ссылок на «всемирный вебинар по защите от энергетических вампиров», — тишина.
— Она затаилась, — шептала Рита, разглядывая экран телефона, — Сто процентов — сидит у своей Фелиции, выковыривает из кофейной гущи наш развод.
Алексей усмехался:
— Пусть только попробует.
Но Генриетта не появлялась. Ни в дверях. Ни в районе. Даже цветы на день рождения Алексея не прислала. Он удивился, но виду не подал.
И вот, на десятый день тишины, случилось то, чего Рита боялась сильнее новой порции «зелья».
Генриетта выложила пост.
Селфи у стены из плюща. В подписи — скромно:
«Прощаю и отпускаю. Пусть у них будет своё счастье. Я ухожу из их жизни. Да будет так».
Комментарии были отключены.
— Что за манифест? — удивился Алексей.
— Я не верю. Это… не она, — сказала Рита. — Или… или она замыслила что-то новенькое. Например — изнасилование духами рода по материнской линии. Через QR-код.
— Ну не сгущай.
— Лёш. Ты не знаешь свою мать.
А между тем Генриетта действительно решила взять паузу. У неё тряслись руки, когда она в ту ночь добиралась до дома. Слова Алексея звенели в ушах. И то, как Рита смотрела на неё. Не с презрением. Даже не со злостью. С жалостью. Эта жалость била хуже пощёчины.
— Я же хотела как лучше… — говорила она мадам Фелиции, вытирая нос носовым платком с вышитым арканом.
— Вы хотели как удобнее для себя, Генриетта, — отозвалась мадам, не отрываясь от карты Таро. — Но ведь у жизни свой расклад.
— Вы сказали, что Рита несёт в себе разрушение!
— Я сказала, что в её поле сильный конфликт с вашей энергией. Это не значит, что её надо уничтожать магическим чизкейком.
— Вы сами говорили — отворот.
— Отворот, не отравление!
Генриетта замолчала. На душе было гадко. А ещё хуже было то, что внутри тлело подозрение: мадам Фелиция могла ошибаться. Может, и в тот раз с разводом она не угадала, а просто совпало?..
Через пару недель Рита вернулась домой с работы и застала мужа, сидящего с бумажным пакетом на коленях.
— Что это?
Алексей развёл руками.
— Курьер привёз. Без подписи. Просто пакет. Но на упаковке торта — наклейка: «Без глютена. Без сахара. Без апельсинов».
— О, началось. — Рита поджала губы. — Это пассивно-агрессивное прощение? Или «у меня ещё осталась мука и обида»?
— Письмо внутри. Почерк её. Прочитать?
Рита кивнула.
Алексей раскрыл лист.
Риточка,
Я всё поняла. Наверное. Или почти.
Я не обязана быть тебе близким человеком. Но и не обязана быть врагом.
Я правда хотела уберечь Лёшу. Просто не теми способами.Я — не ведьма. Просто мама.
Сделай с тортом, что хочешь. Его делала не я. Купила в магазине, честно. Клянусь всеми апельсинами мира.
P.S. Фелицию я заблокировала. Навсегда.
Г.А.
Рита молча подошла к мусорному ведру, открыла его крышку, зависла на секунду… и медленно опустила туда письмо. Торт остался на столе.
— Что, не даёшь шанса? — осторожно спросил Алексей.
— Это и был шанс, — ответила она. — Но реабилитация требует не безглютеновой выпечки. А времени.
Он кивнул.
— Так и поступим.
Прошло ещё три месяца. Генриетта действительно не появлялась. Не звонила. Не писала. Иногда только ставила лайки на фото Риты с Алексей, но больше — ничего.
Как-то Рита задумчиво сказала:
— Наверное, хуже всего быть женщиной, которая любит, но не умеет любить правильно.
Алексей посмотрел на неё с уважением.
— Ты про мою мать?
— И про многих других. В том числе — когда-то про себя. Но я учусь.
Он взял её за руку.
— Ты — лучшая. Даже если ошибаешься.
На всякий случай, тортик они всё же подарили соседям. Те были в восторге. Живы-здоровы. Магии — ноль.
Хотя, может, это и была магия. Просто другого рода.
— Жить без свекрови — вот это настоящее волшебство, — смеялась Рита.
Алексей молчал. Он знал: когда-нибудь мама появится снова.
Но теперь они знали, как её встречать — не страхом, а правилами.
И домашним антисептиком.