Ты слишком много тратишь на себя, передай карту мне!» —
Свекровь вытянула ладонь, не сомневаясь, что ей подчинятся.
Фраза упала между нами и повисла, вязкая и удушливая, словно запах поджаренного лука, который Мария Сергеевна принесла с собой в нашу квартиру вместе с контейнерами «домашней еды». Ее кисть застыла в воздухе — требовательно раскрытая, украшенная массивным перстнем с гранатом, которым она гордилась, как символом своей «правильной» жизни.
— Сын вкалывает без продыху, света не видит, а ты только по салонам разгуливаешь! — процедила она, прищурившись. Взгляд уткнулся в мой свежий маникюр, будто алый лак был личным оскорблением ее роду. — Посмотри на себя! Кожа сияет, обувь новая… А у Ильи круги под глазами!
Я застыла с кружкой кофе. Сцена была настолько нелепой, что разум отказывался реагировать привычным возмущением. Вместо этого внутри поднималось что-то горячее и колкое.
Я рассмеялась.
Не нервно, не истерично — это был спокойный, глубокий смех человека, который слишком долго смотрел плохой спектакль и наконец понял, что занавес опускается.
Мария Сергеевна дернула руку, словно обожглась. Лицо пошло пятнами.
— Ты… ты смеешься? — выдохнула она. — Я говорю о будущем семьи, о судьбе моего сына, а ты смеешься? Бесстыжая! Я знала, что ты его погубишь. Разукрашенная хищница.
Я неторопливо поставила чашку на каменную столешницу кухонного острова. Звук фарфора прозвучал как сигнал к началу боя.
— Мария Сергеевна, — сказала я тихо. — А с какого момента вы решили, что вправе распоряжаться моими деньгами?
— Твоими?! — взвизгнула она. — Да что у тебя вообще есть своего? Квартира — ипотека, которую платит мой сын! Машина — кредит сына! Еда, твои тряпки — всё оплачено его спиной! А ты, фрилансерша несчастная, сидишь дома и только спускаешь деньги.
Я взглянула на дверь кабинета. Она была закрыта.
Илья сидел там уже второй час — якобы на «переговорах». Я прекрасно знала, что он проходит новый уровень в игре. Шумоизоляция была хорошей, но я физически ощущала, как он съежился в кресле, надеясь, что буря рассосется сама.
Кажется, муж так и не сообщил матери, кто именно обеспечивает нашу жизнь последние пять лет.
— Значит, Илья сказал вам, что я живу за его счет? — уточнила я, опираясь на край стола.
— Мне и слов не нужно! — она зашагала по гостиной, осматривая технику. — Посудомойка… зачем? Робот-пылесос… лень вперед тебя родилась. Сын приходит поздно, вымотанный, а ты даже не готовишь — заказываешь из ресторанов!
Она резко остановилась и снова вытянула руку.
— Карту. Сейчас же. Я сама буду вести бюджет. Выдам тебе на проезд и гигиену. Остальное — в накопления. Илье нужен отдых, а не твои прихоти.
Пять лет.
Ровно пять лет назад Илья лишился должности в транспортной компании. Тогда это выглядело временным.
«Я найду лучшее», — уверял он. Я верила.
В тот период я была обычным младшим специалистом. Но когда денег стало не хватать даже на аренду, я начала работать без остановки: брала проекты ночами, учила новые технологии, спала по четыре часа. Карьера пошла вверх. Сейчас я возглавляла направление разработки в крупном финтехе.
А Илья?
Илья «искал себя».
Сначала — вакансии. Потом — мыло ручной работы (долги закрыла я). Затем — трейдинг (опять я). Последние два года он «консультировал», а по факту создавал видимость занятости, чтобы не потерять лицо перед друзьями и матерью.
Он лгал ей. Уверенно и масштабно.
В его версиях для матери он был успешным управленцем, а я — бесполезным балластом.
Я молчала. Берегла его самолюбие. Кивала за семейным столом, когда Мария Сергеевна учила меня «жить по средствам».
— Ничего, Кристиночка, может, и у тебя когда-нибудь получится копейку заработать, — говорила она, похлопывая меня по плечу, одетому в блузку, купленную на мою премию.
Но сегодня лимит был исчерпан.
— Сядьте, — предложила я, указывая на высокий стул.
— Не командуй! Я жду карту!
— Звоните Илье. Или давайте позовем его сюда.
Илья!
Голос был ровным, с той самой интонацией, от которой сотрудники на совещаниях выпрямляются.
Тишина.
— Илья! Выйди. Твоя мама хочет забрать у меня доступ к твоим деньгам!
Замок щелкнул.
Он вышел, растерянный, в домашней одежде, избегая моего взгляда.
— Мам, зачем ты начинаешь? — пробормотал он.
— Потому что эта… особа издевается! — взвилась она. — Я хочу навести порядок. Ты надрываешься, а деньги исчезают! Дай мне карту!
Илья побледнел.
Он посмотрел на меня — и увидел то, чего боялся больше всего: отсутствие желания сглаживать.
— Ты прав, — сказала я. — Нужна прозрачность.
— Кристин, давай потом… — он попытался подать знак.
— Нет! — оборвала Мария Сергеевна. — Сейчас!
Я достала кошелек. Она торжествующе улыбнулась.
— Вот.
Я медленно вынула карту. Черный пластик.
Имя: KRISTINA MOROZOVA.
— Эту хотите? — спросила я.
— Да какая разница! — фыркнула она и вырвала карту. — Теперь всё будет под контролем!
— В приложение вы с ней не войдете, — спокойно заметила я.
— Почему?
— Потому что это мой счет. Мое ИП. И мои деньги.
Она замерла.
— Не ври. Откуда у тебя такие суммы? Илья говорил, что ты копейки за тексты получаешь!
Я посмотрела на мужа.
— Илья, — сказала я спокойно. — Пора рассказать маме правду. Про «бизнес». Про ипотеку. Про операцию.
— Какую операцию? — растерялась она.
— У Ильи нет работы, — произнесла я четко. — Уже пять лет.
Тишина стала почти осязаемой.
Мария Сергеевна смотрела на сына, будто видела его впервые.
— Сынок?.. — прошептала она.
Илья опустил голову.
— Мам… всё не так…
Я открыла приложение банка.
— Давайте я покажу не траты, а доходы. И увидите, чье имя стоит в переводах вам.
Цифры загорелись зеленым.
Власть в комнате сменилась мгновенно.
И это было только начало.