До того, как мой отец умер от передозировки наркотиков, он научил меня мужественным вещам. Один из этих моментов заключался в том, что «ваше животное — единственная истинная бескорыстная любовь, которую вы получите. Они хотят только вас, они ничего не просят».
Однажды моя кошка попала под машину, и я это увидел, когда вернулся из школы. Ее звали «Макс», мне было 6, когда я ее выбрал. Я побежал внутрь, и кричал, прося о помощи. Она кричала на обочине дороги, и я не знал, что делать. Отец вышел, он попытался помочь. Я был в шоке и даже не плакал. «Он мог полностью вылечить ее», — подумал я. «Он все исправит, хорошо, что он был дома». Он поднял ее, повернулся ко мне и обнял ее, как ребенка. Она перестала мяукать и начала мурлыкать.
Он объяснил мне, что она слишком пострадала. Она собиралась умереть. «Тебе нужно поддержать ее сейчас. Пока она не уйдет. Пока ты держишь ее, ей не больно. Просто поговори с ней».
Затем он прошел мимо меня. Он заметил, что я ничего не говорил, и я начинал терять ее, поэтому он сказал: «Давай поведем ее к кроличьим угодьям», поэтому я инстинктивно начал разговаривать с Максом о кроликах. Мы шли около 3 минут, пока мурлыканье не остановилось. Она ушла.
Я сделал паузу и запаниковал: «Папа!». Он просто повернулся: «Ты провел ее, мальчик. Это все, что она хотела». Поэтому я продолжал идти, пока мы не добрались до охотничьих угодий. Мы с отцом вырыли яму, и он говорил о том, как «всегда нужно поддерживать своих друзей, заставляя их забыть об этом ужасном моменте и вспомнить счастливые эпизоды жизни. Они не паникуют, когда вы рядом с ними. Это то, что делают мужчины, мальчик».
Я положил ее и закопал. Он спросил: «Все сделано?» Я кивнул.
«Ты можешь плакать».
Много лет спустя, после того, как родители разошлись, он связался с нами, чтобы сообщить нам, что он умирает. Когда я его увидел, то был в шоке, то, что когда-то было 250-фунтовой горой-мужчиной, теперь было хилым, помятым человеком. В ту ночь все спали. Я подошел к его кровати и сел на стул рядом с ним, когда у него была одна из его галлюцинаций. Я поднял его руку. Он даже не мог держать ее, поэтому я обнял его руку, когда его глаза метнулись по комнате, и он хныкал из-за прошлых грехов. Я сказал: «Ты помнишь, когда мы хоронили Макса?» Мы много не говорили. Я просто обнял его и рассказал о старом доме. Каким он теперь стал, 15 лет спустя. Как старый сарай, который он построил, вероятно, все еще стоит. Он перестал дрожать, когда я начал говорить об ароматах поля летом… Он просто закрыл глаза и заснул. Через 24 часа он прошел всего через несколько приступов, но больше не хныкал. Мне нравится думать, что он провел последние 24 часа в этом поле со своим сыном. Наблюдая, как кошки играют во дворе. Принимая участие в этом всем, и говоря маме, что мы вернемся через минуту.
Мы стояли там целую вечность.