Ночь за ночью она приходила ко мне, даже, кода я уже стала взрослой. Следуя ее давнему обычаю, она наклонялась, убирала мои длинные волосы, а затем целовала меня в лоб.
Я не помню, когда это начало меня раздражать — ее руки аккуратно убирали мои волосы, но меня это раздражало, потому что я чувствовала какие они грубые и жесткие по сравнению с моей молодой кожей.
Наконец, однажды ночью я набросилась на нее: «Не делай так больше — твои руки слишком грубые!»
Она ничего не ответила. Но никогда больше моя мать не «закрывала» мой день тем знакомым выражением ее любви. Я долго лежала без сна, мои слова преследовали меня. Но гордость душила мою совесть, и я не сказала ей, что сожалею.
Время от времени, с годами, мои мысли возвращались в ту ночь. К тому времени я столько раз пропустила руки моей матери, ее поцелуи на прощанье. Иногда инцидент казался очень близким, иногда далеким. Но, нахмурившись, я всегда скрывала его в глубине моего разума.
Прошли годы, и я уже не маленькая девочка. Маме уже за семьдесят, но те руки, которые я когда-то считала такими грубыми, все еще делают всё для меня и моей семьи. Она наш врач, достает аптечку, чтобы успокоить живот своей внучке или помазать сбитую коленку внука. Она готовит лучшего жареного цыпленка в мире, выводит пятна с одежды, как я никогда не могла…
На протяжении многих лет руки моей матери тяжело работали, и все ради нас!
Теперь мои дети выросли и ушли. У мамы больше нет мужа (моего папы), и иногда я прихожу к ней, чтобы провести с ней ночь. Так однажды вечером, в один из Дней Благодарения, когда я спала в спальне своей юности, знакомая рука нерешительно прокралась к моему лицу, чтобы убрать волосы со лба. Затем я почувствовала поцелуй, такой мягкий, и он коснулся моего лба.
Я в тысячный раз, вспомнила ту ночь, когда мой угрюмый молодой голос жаловался: «Не делай так больше — твои руки слишком грубые!»
Я отреагировала невольно. Ловя мамину руку в свою, я выпалила, как мне жаль за ту ночь. Я думала, она помнит, как и я. Но мама не знала, о чем я говорю. Она забыла — и простила — давно.
В ту ночь я заснула с новой оценкой моей нежной матери и ее заботливых руках. И вина, которую я так долго носила в себе, наконец, ушла.