Марина любила тишину. Не ту, что звучит в больничных коридорах или библиотечных залах, а живую, домашнюю, с лёгким тиканьем часов, шорохом за окном и убаюкивающим ворчанием чайника. В этой тишине она слышала себя — свои мысли, желания, сомнения. Это было её маленькое убежище от вечной спешки, телефонных звонков, чужих требований.
Она долго ждала этого дня. Никаких дел, ни гостей, ни дележки пространства — только она сама, её книги, плед и горячий чай с бергамотом. Даже телефон выключила на всякий случай, чтобы не мешал.
Виктор, как по заказу, отправился на рыбалку ещё до рассвета, и Марина проводила его с редким чувством облегчения. Она ценила его увлечения, потому что они означали для неё паузу — без разговоров, забот, шума телевизора и разговоров о работе. Она могла просто быть. Дышать.
В доме ещё стоял сон, когда она накинула халат, прошла босиком по прохладному полу кухни и включила кофеварку. Первые капли обжигали ноздри ароматом свободы. Всё шло идеально.
И вдруг — звонок в дверь.
Марина даже не сразу среагировала. Она не ждала никого. «Может, курьер ошибся?» — мелькнуло. Но когда заглянула в глазок, сердце провалилось.
На пороге стояла Лена.
Сестра Виктора. С сияющей, как у рекламной модели, улыбкой. И с детьми — Кириллом и Лизой. Они топтались, притопывали, кто-то уже ел мороженое.
Марина не открывала сразу. Стояла, сжимая руку на дверной ручке, и боролась с волной раздражения.
«Нет, ну не сегодня. Не сейчас. Пожалуйста, не сегодня…»
Но всё уже произошло. И избежать этого было нельзя.
________________________________________________________________________________________________________________
Лучи утреннего солнца просачивались сквозь шторы, освещая лицо Марины. Сегодня она надеялась на редкую передышку — день тишины и одиночества.
Виктор, её муж, отправился на рыбалку ещё до рассвета. Он обожал утреннюю прохладу, и Марина уважала его увлечение, зная, как эти часы помогают ему забыться от рабочей рутины. Она лениво потянулась, предвкушая день с книгой, любимыми фильмами и, может быть, неторопливой прогулкой по парку.
Но едва она допила кофе, как раздался звонок в дверь. Марина нахмурилась. Виктор? Нет, он всегда берёт ключи. Она взглянула в глазок — на пороге стояла Лена, сестра Виктора, с детьми: семилетним Кириллом и пятилетней Лизой. Оба сияли улыбками.
Марина растерялась. Лена не славилась предупредительностью, но такие внезапные визиты случались нечасто.
— Приветик, Марина! — выпалила Лена, едва дверь открылась. — Мы к тебе на денёк! Виктор сказал, его сегодня не будет, вот мы и подумали — навестим тебя.
Марина автоматически отступила, впуская гостей. Дети мигом ринулись в квартиру, едва не сбив её с ног. Кирилл с топотом промчался по коридору, Лиза визгнула и помчалась следом.
— Мы ж свои, чего тут церемониться? — Лена довольно улыбнулась, скидывая обувь. — Виктор, значит, на озере? Ладно, мы его подождём. У вас уютно.
Марина ощутила, как в груди нарастает раздражение. Она всегда старалась быть вежливой, но такие незваные визиты выводили её из равновесия. Лене явно нравилось наведывать их, когда Виктора не было дома — якобы для «семейного общения».
— Сейчас чайник поставлю, — натянуто улыбнулась Марина и направилась на кухню. В голове звучал внутренний монолог: «Спокойствие… Это всего лишь дети, и Лена — всё-таки его сестра».
Но спокойствие обманывало. Шум, топот, визги — всё это сливалось в громкий фон, пробирая до костей. Терпение Марины быстро истончалось.
День пошёл наперекосяк. Кирилл с Лизой моментально обжили квартиру. Они носились, играя в прятки, лезли в каждый угол. Несколько раз Марина просила вести себя потише, но дети не реагировали. Лена устроилась на диване, уткнувшись в телефон. Изредка она бросала взгляд на детей, но не вмешивалась.
— Кирилл, Лиза, осторожнее, пожалуйста! — сказала Марина, когда мальчик едва не уронил вазу с цветами.
— Ну ты чего, Марин, это же дети, — отмахнулась Лена, не отрываясь от экрана. — Им же надо куда-то энергию девать.
Марина подавленно вздохнула. Она понимала — дети есть дети, но эта энергия казалась направленной на полное разрушение.
Позже дети добрались до спальни. Марина застала их за тем, что те вытаскивали одежду из ящиков. Лиза с восторгом примеряла её любимый шарф, а Кирилл натягивал шляпу Виктора.
— Ребята, прекратите. Всё нужно вернуть на место, — старалась она сохранять спокойствие.
Лена наконец подняла взгляд.
— Ну-ну, чего вы как несмышлёныши, — сказала она мягко. — Дайте тёте Марине чуть-чуть передохнуть.
Но дети, похоже, её и не услышали. Комната превращалась в хаос.
После обеда, наскоро приготовленного Мариной, дети устроили «пикник» на диване, кроша печенье на обивку. Марина изо всех сил старалась сдерживаться, но когда Кирилл забрался в её любимое кресло с мороженым в руках, она сорвалась.
— Кирилл, слезай немедленно! — голос дрогнул. — В кресло с едой нельзя!
Мальчик удивлённо уставился на неё, затем на эскимо, и остался на месте.
— Лиза, что ты творишь?! — Марина метнулась к девочке, которая пыталась воткнуть фломастер в розетку. — Прекрати немедленно!
Лена снова оторвалась от телефона.
— Ой, Марина, зачем так нервничать? Всё нормально. Они просто играют.
— Нормально? — голос Марины сорвался. — Это вовсе не нормально! Моя квартира в руинах! Они носятся, ломают, мусорят!
Лена сморщилась.
— Ну извини, если ты такая нервная — зачем гостей зовёшь?
— Я никого не звала! — Марина повысила голос. — Вы пришли сами, без звонка!
К вечеру нервы были на пределе. Ваза с комода — вдребезги. Кот забился под кровать, испуганный гамом. Кухня после детских «помощей» напоминала зону бедствия: мука, молоко, отпечатки на шкафах.
Когда Кирилл полез на кухонный стол, Марина взорвалась:
— Лена, ты если уж приперлась без спроса с детьми, так следи хоть за ними! — слова вырвались, как выстрел.
Повисла гробовая тишина. Дети оцепенели. Лена медленно подняла голову, глаза сузились.
Тишина в кухне была почти физически ощутимой. Лицо Лены наливалось краской, глаза метали молнии. Кирилл и Лиза смотрели на мать, потом на Марину — растерянные и испуганные.
— Что ты сказала? — Лена процедила сквозь зубы, голос дрожал от возмущения.
Марина, несмотря на дрожь в пальцах, ощутила, как внутри поднимается волна твёрдости. Её терпение лопнуло. Хватит быть вежливой, когда по тебе топчутся.
— Я сказала: следи за своими детьми, — повторила она, стараясь говорить спокойно, хотя в голосе всё ещё звенела злость. — Или мне повторить громче?
Лена шагнула ближе, глаза горели.
— Ты в своём уме? Так разговаривать со мной? С сестрой Виктора?
— Я разговариваю с человеком, который не знает границ, — ровно сказала Марина. — Это мой дом. И здесь действуют мои правила. Если ты их игнорируешь — тебе здесь не место.
Лена расхохоталась зло, резко и неприятно.
— Ну, ясно. Значит, я теперь чужая, да? Ну и ладно! Кирилл, Лиза, собираемся! Нам здесь не рады. Этой тёте всё не по нраву!
Дети сникли. Лиза заплакала, прижалась к матери.
— Тихо, зайка, — Лена прижала её к себе. — Мы больше сюда не придём. Нас здесь не любят.
Марина стояла, сердце колотилось. Но она не двинулась с места. Не извинилась. Не предложила остаться. Впервые за долгое время она не проглотила обиду.
— Я не злодейка, Лена, — сказала она, глядя прямо. — Я просто отстаиваю границы. И если ты хочешь сюда приходить — научись уважать порядок, в котором я живу. Или просто не приходи.
Лена резко повернулась, зашагала к выходу, волоча за собой детей.
— Виктор всё узнает! — бросила она через плечо. — Я расскажу ему, как ты нас выгнала, как кричала! Он тебе этого не простит!
Марина осталась одна. Квартира звенела от тишины. Гулкие стены, следы ног, липкие пятна на полу, мука, разбитая ваза — всё говорило о буре, только что пронёсшейся через её дом.
Она села, тяжело опустившись на стул. Руки тряслись, в груди колотился страх. Лена действительно расскажет Виктору. И скорее всего — в самой выгодной для себя интерпретации. А он? Он поверит? Встанет на её сторону?
Марина закрыла глаза. Дышала медленно, через силу. Она представляла, как Виктор поднимает брови, как звучат его упрёки. Но несмотря на всё это — ей было легче. Впервые за долгое время она сделала то, что хотела. Не угодила. Не прогнулась. Просто встала на защиту своего пространства.
Она поднялась. Пошла на кухню. Начала убирать. Смахивала крошки, вытирала стол, подбирала рассыпавшуюся по полу лапшу. Всё — без суеты, механически. Мысли метались, но руки действовали уверенно.
Позже Марина пошла в душ. Хотелось смыть с себя липкую усталость, обиду, раздражение. Вода струилась по коже, но напряжение не уходило. Она закуталась в полотенце, подошла к окну. Вечер медленно заволакивал город. В окнах домов мерцал свет, машины проезжали лениво и тихо.
Ей хотелось, чтобы Виктор скорее вернулся. И одновременно — нет.
Она разогрела ужин, но аппетит исчез. Села в гостиной, щёлкала пультом. Картинки мелькали на экране, но смысл ускользал. Каждый звук за дверью заставлял её насторожиться.
Он вернулся поздно. Ключ повернулся в замке, дверь отворилась. Шаги, потом шум воды в ванной — Виктор мыл руки.
Марина, сидевшая в гостиной, сделала вдох и вышла.
Он стоял у раковины, плечи опущены. Обернулся на звук шагов.
— Привет, — сказал глухо. — С рыбалкой не задалось.
— Привет, — тихо ответила Марина, пытаясь говорить ровно. Она не знала, с чего начать. Решила молчать, пока он сам не заговорит.
Виктор налил себе чай, сел. Долгая пауза. Тишина была густой, как сироп.
— Лена звонила, — сказал он наконец, не глядя в глаза. Голос уставший, сухой.
Марина напряглась. Вот оно. Приговор?
— Что она сказала?
— Что ты на неё сорвалась. Выгнала. Оскорбила, — Виктор поднял взгляд. Тепла в нём не было. Только усталость и что-то неуловимо чужое.
Марина сжалась. Хотелось кричать, оправдываться, рассказать всё. Но она выбрала другое.
— А ты как думаешь? — спросила тихо.
Он отвернулся к окну. Молчал долго. Очень долго. Она почти уже перестала дышать.
Потом он повернулся.
— Ты знала, что она уже давно приценивается к этой квартире?
Марина замерла.
— Что?
— Она не раз заводила разговоры. Квартира от отца, но Лена считает, что её мать должна была получить её. А раз так — квартира, мол, «семейная». А ты здесь чужая. Она мне говорила: «Ты бы мог с детьми тут пожить, а Марина пусть бы куда-нибудь ушла». Я думал — бред. Прикрикнул пару раз. Но похоже, она пошла другим путём. Просто пытается тебя выжить.
Марина онемела. Всё стало ясно: визиты Лены, её шутки про «фамильное имущество», про то, кто здесь «в своей тарелке», а кто нет. Это не случайности. Это был план.
— Спасибо, что ты тогда не проглотила, — добавил Виктор, и его голос стал крепче. — Что не замолчала, как раньше. А я… я всё откладывал. Думал: ерунда, перебесится. А выходит, нет.
Марина смотрела на мужа. Он был серьёзен. И теперь — на её стороне. Не просто нейтрален. Союзник.
И это — было важнее всего.