— Леночка, завтра праздник! Я друзей позвала, но одна уже не справлюсь. Ты ведь выручишь?
— Конечно, — тихо произнесла Лена, хотя мечтала о спокойных выходных.
И завертелось. Вёдра «Оливье» на два десятка гостей. Студень. Запечённая индейка. Торт. Мытьё полов. Сервировка.
Вместо отдыха — тащиться на рынок в пятницу вечером. Вместо сна в субботу — готовка с рассвета. Руки в муке, волосы растрёпаны, фартук весь заляпан.
— Саша, помоги хоть стол накрыть! — взмолилась Лена.
— Да ты сама лучше знаешь, как надо! — не отрываясь от экрана, отмахнулся муж.
К четырём квартира свекрови сияла, как банкетный зал. Еда горой, салфетки веером, чистота до блеска. Лена смотрела на результат и чувствовала себя выжатой тряпкой.
В пять пришли гости: тётя Зина, дядя Миша, коллеги, соседи. Все обнимали именинницу, хвалили, одаривали.
А Лена стояла у плиты, разогревая очередную закуску.
— А где невестка? — спросил кто-то.
— Да на кухне возится, — отмахнулась Маргарита Ивановна. — Лена! Выйди, покажись!
Лена вышла, изобразила улыбку.
— Какая у тебя невестка золотая! — воскликнула тётя Зина. — Всё успевает!
— Ага, я её приучила, — довольно усмехнулась свекровь. — Теперь у меня настоящая помощница.
За столом места для Лены не оказалось.
— Леночка, мы ошиблись с расчётами. Ты же не в обиде? Присмотри за чаем, салаты подавай, — произнесла свекровь с приторной мягкостью.
И Лена, стиснув зубы, согласилась.
Она стояла у стены, разливала вино, убирала тарелки. За столом звучал хохот, воспоминания, тосты. Она была тенью.
— Лена, тортик вынеси! — крикнули из-за стола.
Она принесла торт со свечами.
— Какая красота! — ахнули гости. — Маргарита Ивановна, у вас прямо личный повар!
Опять это слово. Помощница. Служанка.
— Саша молодец, что выбрал себе такую хозяйственную жену! — добавила тётя Зина.
Все засмеялись. Саша тоже. Гордился. Чем? Что у него бесплатная рабыня?
Чем веселее становилось за столом, тем сильнее сжималось внутри Лены. Подруги вспоминали его школьные подвиги, первую любовь, его «опыт». Свекровь сияла, пересыпая байки.
А Лена переставляла тарелки, словно мебель. Удобная, бессловесная.
— Леночка, салфетки принеси! — скомандовала Маргарита Ивановна.
Лена пошла на кухню. Взяла пачку. Замерла. До неё дошло: её здесь нет. Она просто обслуга.
Слёзы навернулись. За окном капли дождя ползли по стеклу, будто повторяя её собственные.
— Лена! Где салфетки? И чайник поставь! — донёсся голос свекрови.
Она щёлкнула кнопкой чайника, вернулась.
— Вот и наша помощница! — радостно сказала тётя Зина. — Леночка, чего такая грустная?
— Устала она, — махнула рукой свекровь. — Ничего, привыкнет. Женская доля такая.
— Конечно! Мужчина должен отдыхать, — поддакнула соседка.
— А я что, не работаю? — неожиданно резко сказала Лена.
Тишина. Все повернулись к ней.
— Что ты сказала? — изумилась свекровь.
— Я спросила: я что, не работаю?
Гости замялись.
— Ну, работаешь, конечно… но это другое, — начала тётя Зина.
— Другое? — холодно переспросила Лена. — Я вкалываю и дома, и в офисе. А отдыхать имеет право только он?
Саша нахмурился:
— Лена, прекрати. Мы же празднуем.
— Да? А я вот три дня готовила для этого «праздника». Встала ни свет ни заря. И за столом для меня не нашлось места. Знаете почему? Потому что я для вас не гостья. Я обслуживающий персонал.
— Лена, хватит! — рявкнул Саша.
— Хватит молчать! — перебила она. — Вы весь вечер говорили обо мне, как о мебели. Хвалили за то, что я «удобная». За то, что у меня нет своего голоса. За то, что я выполняю команды.
Гости опешили.
— Я устала быть послушной игрушкой! Устала быть невидимой! Хватит!
Она вытерла слёзы и поставила салфетки на стол.
— Простите, если испортила вам вечер. Но я больше не намерена изображать покорную невестку.
И ушла в ванную. Там можно было плакать и злиться, не изображая улыбку.
Позже, когда гости разошлись, Лена услышала, как свекровь шипит:
— Что на неё нашло? При людях скандал устроила! Женщина должна терпеть!
А Саша, сбивчиво:
— Мам, может, она права…
— В чём?! — свекровь возмущённо хлопнула ладонью по столу. — В том, что не уважает старших?
Лена вышла и спокойно сказала:
— Нет, права я в другом. Я больше не буду рабыней.
Она повернулась к мужу:
— Завтра уезжаю к маме. На неделю. Подумать. О том, хочу ли я жить там, где меня считают прислугой.
— Лена, ты драматизируешь… — попытался он.
— Это не драма. Это выбор. Либо что-то меняется, либо меняюсь я.
Через неделю он приехал к ней. Мял кружку в руках, говорил тихо:
— Лена, вернись. Прошу. Я всё понял.
Она посмотрела в его глаза, устало, но твёрдо.
— Ладно. Попробуем.
И с того дня Лена больше никогда не плакала в ванной во время чужих застолий.
Потому что поняла: терпеть — не её обязанность.