— Я не поеду. Опять слушать глупости всякие, надоело.
— Макс, это твоя мать. Если что, ты потом себе не простишь, — проговорила Клава, надевая куртку.
— Ты куда? Ночь на дворе! Автобус последний уже ушёл. У тебя денег много, на такси разъезжать?
Клава ничего не ответила, только взяла с полочки в коридоре ключи в потёртой кожаной ключнице. Это были запасные ключи от квартиры свекрови.
— Ну и ведись, как дурочка, на её бредни, а я не буду, — недовольно проворчал Макс, когда понял, что жена настроена решительно. — Мне завтра на работу вставать чуть свет, я спать пойду!
Клава ехала в такси и думала о том, что, вероятно, она выбрала в мужья не того человека… Что если он когда-нибудь так поступит и с ней? Надо с этим что-то решать…
Времени на размышления не было, потому что такси уже подъезжало к подъезду старенькой девятиэтажки. А вот и лавочка, на которой, как на посту, обычно сидят местные кумушки. Правда сейчас было темно и поздно, оттого «пост» пустовал. Обычно Клава прямо спиной чувствовала буровящие взгляды местного «КГБ» и радовалась, что они с Максом живут в новом доме, где жильцы едва знают друг друга в лицо и совершенно не любопытны.
Местные же кумушки всегда точно знали, кто кому кем приходится, кто к кому приезжает и что привозит. Свекровь не раз говорила, что держит перед ними отчёт: рассказывает про неё и сына. Как живут, где работают, сколько получают, что планируют делать. Клава пришла в ужас, узнав об этих расспросах, и мысленно поклялась, что свекрови больше про себя ничего не расскажет. Но ведь это легко сказать, да трудно сделать.
С самого начала их с Максом семейной жизни Клава заметила, что свекровь испытывала сильнейшую потребность в общении. Пожилая женщина очень грустила, после того, как съехал сын, хандрила и чувствовала себя совсем одинокой. Клаве было по-человечески жаль свекровь, но иногда это сильно напрягало.
Свекровь была значительно старше мамы Клавы, ей было семьдесят пять лет, Макс был поздним и единственным её ребенком. С папой Макса Анна Леонидовна рано развелась и растила сына одна. Она привыкла, что он всегда рядом и одиночество её пугало.
Квартиру для Макса Анна Леонидовна купила незадолго до его совершеннолетия. Она, конечно же, хотела для сына самого лучшего будущего, вот и копила, говорила:
— Женишься и будете там жить отдельно своей семьёй. А я уж тут одна куковать буду. А то негоже двум хозяйкам на кухне находиться, обязательно переругаемся. Да и мешать я вам буду, вы молодые, а мне, то спать, то отдыхать, то просто тишины хочется…
От таких разговоров Анна Леонидовна всегда грустила и украдкой смахивала слезу, она со страхом думала о том времени, когда станет жить одна… Макс же, казалось, не замечал её грусти.
***
…По прошествии некоторого времени после свадьбы Клавы и Макса, Анна Леонидовна стала придумывать поводы, для того, чтобы привлечь к себе внимание. Фантазия у неё оказалась богатая. Клава подозревала, что сказывался её многолетний опыт работы массовиком-затейником. С некоторых пор она находилась на заслуженном отдыхе, но видимо её деятельная натура не давала женщине покоя.
Она срывала с работы Макса по поводу и без повода. Однажды Анна Леонидовна даже имитировала затопление квартиры, разлив на полу воду и обвиняя в этом соседей сверху. Часто инициировала поломку техники, слава Богу, пустяковую, которую можно было легко устранить. Макс приезжал, беседовал с соседями, всё улаживал, (благо они были адекватными, понимающими людьми), чинил технику, припаивал оторванные провода и прикручивал открученные гайки…
Дошло до того, что у неё каждый день что-то происходило. То кран перекроет, а потом «забудет» и жалуется, что нет воды, просит разобраться. То наоборот, воды много, но она недостаточно горячая. Макс звонил в диспетчерскую, оформлял заявку на вызов специалистов, которые делали замеры температуры воды. То Анне Леонидовне казалось, что её счёт за электричество непомерно высок и «света она столько не нажигает», очевидно же, что к её счётчику кто-то подключился! Незаконно.
Приходил электрик, разбирался. Макс и мама ходили в расчётный центр, показывали квитанции, всё сверяли… Слава Богу, разобрались.
Вся эта суета очень нравилась Анне Леонидовне, и она буквально «расцветала» на глазах, ведь было о чём поговорить, обсудить и с сыном, и с соседями и иногда с Клавой, если телефон сына был недоступен. Потом, когда становилось снова тихо, приключалось что-нибудь новое.
А с некоторых пор Анна Леонидовна «взяла моду» притворяться больной. Тут уж аргумент был железный: «мне плохо, приезжай скорее».
Произошло это потому, что Макс устал от постоянного разгребания маминых проблем с ЖКХ и поломкой бытовой техники и перестал остро реагировать на её просьбы. Стал отговариваться, что, мол, не могу, занят, потом зайду. «Потом» иногда затягивалось на неделю, вот Анна Леонидовна и решила сменить тактику.
Схема была примерно такая же: все недуги проходили при появлении сына. Едва завидев его на пороге, Анна Леонидовна снова бодро бегала по квартире в своих ярких тапочках, украшенных вышивкой и перьями, которые подарила ей Клава и которые она очень любила. А хвори волшебным образом проходили.
— Я человек пожилой. Как заколет где-то — пугаюсь, я ведь одна, — говорила Анна Леонидовна сыну, когда он приезжал на её очередной зов. — Иногда думаю, может входную дверь открывать, когда плохо становится? А то вдруг, буду лежать и не найдут даже, не помогут… Ульяна Ильинична, моя соседка с девятого этажа, так упала, а потом…
При этих словах она принималась плакать.
— Мама! — раздражённо говорил сын. — Я слышал историю твоей Ульяны триста раз! Ничего с ней не стало, выздоровела, бегает, как лошадь, встретил сейчас её на лестнице! А ты всё киснешь! Что у тебя опять болит?
— Ничего, — всхлипывая и обиженно поджимая губы, говорила мать.
— Ну, а раз ничего, то поеду я, дел полно.
Никаких дел у него не было. Макс планировал провести этот вечер в блаженном ничегонеделании у телевизора, он очень устал на работе, прямо не заходя домой поехал к матери, целый час потерял на поездку и выслушивание надуманных жалоб. Он был раздражён.
— Ну, как Анна Леонидовна? — спросила с порога Клава, когда Макс вернулся домой.
Она тоже недавно пришла с работы, но уже успела приготовить ужин и слегка прибраться в квартире.
— Да ну её! — махнул рукой Макс, надевая домашние тапочки. — Выдумывает опять. В боку закололо у неё. Я говорю, что ты мне-то звонишь? Вызывай скорую! Я не врач. А она плачет.
Клава укоризненно покачала головой и нахмурилась.
— Пожилые люди всегда так… Сколько ей? Уже семьдесят шесть скоро. Моя бабушка, когда стала совсем старенькая, то маме звонила, если что. Хотя приехать мама не могла, нас разделяли триста километров… Но поговорит и ей полегче. Мама ей про таблетки напомнит, посоветует что-нибудь. Ну а уж если совсем плохо, то тогда скорую, конечно, надо.
— Да ну её! Надоела, — Макс махнул рукой и, взяв пульт от телевизора, уселся в кресло.
Клава, продолжая неодобрительно хмуриться, отправилась обратно на кухню, нужно было ещё кое-что доделать…
***
— Да что же это такое… — в груди у Клавы поднималось беспокойство. Дрожащими руками она открыла сумочку и достала ключ. Вот уже пять минут она звонила в дверной звонок, но свекровь не открывала. Время было позднее, наверное, все соседи уже спали, но Клава решительно постучала в дверь. Получилось довольно громко. Потом ещё… Тишина.
— Не пойму, как открыть… — бормотала себе под нос Клава, возясь с замком. — Господи, да скорее же! Что за ключ такой странный, как его вставлять-то?!
Клаве никогда не приходилось открывать дверь квартиры свекрови. Наконец замок щёлкнул, и перед женщиной предстала тёмная прихожая. Она сделала шаг и увидела свекровь. Пожилая женщина лежала на полу в комнате в неестественной позе, а рука её сжимала телефон. Даже при свете ночника было видно, какая она бледная.
Клава на секунду зажмурилась от ужаса, а потом кинулась вызывать скорую. Пальцы дрожали, и она даже выронила телефон на пол.
***
— Ты где там пропала? — звонил Макс. — На часы смотрела? Три ночи уже. Я поспал и выспался уже, а тебя всё нет.
— Макс! Макс… Твоей маме очень плохо. Нужно было раньше приехать, сразу, как она позвонила. Пока мы с тобой рассуждали и ругались… — Клава пыталась справиться с рыданиями. — Пока мы ругались, она… Ей стало хуже, она упала, ударилась головой. В общем, и перелом, и сотрясение и много чего ещё… Врач сказал, что я вовремя успела, ещё бы чуть-чуть и… Сейчас сижу в коридоре больницы, к ней меня пока не пускают.
— Эээ… То есть мне ехать не надо? Ты же там будешь, если что? И с врачом сама поговоришь…— заявил Макс.
Клава была просто поражена такими словами и отчаянно нажала на кнопку завершения вызова. От пережитых волнений ей было не до выяснения отношений.
«Боже мой! Хорошо, мы детей не успели завести! У него что, совсем нет сердца? Намучился бедненький, намотался краны и чайники чинить маме старенькой, а теперь, когда дело и впрямь было серьёзным даже не почесался. Как я с ним прожила два года и не заметила какой он? Макс значит, спит спокойно и в ус не дует, а завтра так же спокойно на работу пойдёт. А мать лежит под капельницами и неизвестно, поправится ли… Врач ничего определённого не обещал, сказал, что она человек пожилой и всё может быть…» У Клавы просто в голове не укладывалось такое.
***
— Клавочка, девочка, я поправлюсь, обязательно, обещаю тебе, — сказала свекровь. Она пришла в себя, и врач разрешил навестить больную. — А где Максим?
Бледная Анна Леонидовна держалась стоически, даже улыбалась и пыталась приподняться на больничной кровати, силясь увидеть за спиной Клавы сына.
— Лежите, мама, — промолвила Клава, украдкой смахивая слёзы. Ей было очень жаль пожилую женщину. — Врач запретил пока вставать. Но состояние нормализуется, да, так он сказал. Кризис миновал, и вы идёте на поправку! Молодец, Анна Леонидовна, вы боец!
— Максик… Он… Он не приехал? — снова вопрошала свекровь, обводя глазами палату.
— Мам. Он занят. Но он передавал большой привет, и просил поцеловать вас, и обнять, — пробормотала Клава, пряча глаза. Но, казалось, свекровь всё поняла. Она прикрыла глаза и тяжело вздохнула. Клаве опять стало её невероятно жаль. Она бережно обняла и поцеловала свекровь, пообещав обязательно приехать завтра.
***
— Ну не люблю я эти больницы. Терпеть не могу! — заявил Макс Клаве, когда она его упрекнула. — Вот выпишут, и буду к ней в гости ездить, навещать. А туда… бррр… Не хочу.
Анну Леонидовну выписали через две недели. Женщину хорошо пролечили, и она чувствовала себя почти отлично. Перелом оказался не переломом, а трещиной, но ортез на руке у пожилой женщины должен был оставаться ещё долго. Клава свозила её на такси в ортопедический магазин, и они выбрали подходящую модель. Анна Леонидовна улыбалась, она была рада вернуться домой и потому Клава даже не представляла, как сказать ей, что они с Максом собираются разводиться…
Это решение пришло к Клаве, когда она сидела в больничном коридоре, не в силах оставить пожилую женщину одну, пока та лежала в реанимации. Клава совершенно точно поняла, что хочет развода. Макс не особо возражал, что удивило женщину. Только насмешливо спросил, что мол, когда додумалась-то до такого, когда мать что ли грохнулась?
При этих словах Клава окончательно уверилась, что Макс — бесчувственный эгоист. И как она этого не замечала? Было жаль только, что это выяснилось спустя два года совместной жизни.
***
— Клавочка, да что я с ним делать-то буду? — Анна Леонидовна и смеялась, и плакала одновременно. Бывшая свекровь позвонила Клаве в выходной и рассказала о том, что волею случая у неё появился питомец, попугай корелла. Его отдала Анне Леонидовне давняя подруга.
— Я говорила ей: Галя, не надо! Я даже не знаю, как с ним быть, как ухаживать! Так она заявила, что возражений не принимает. И если я не возьму, то она обидится. И Галя сказала, что никакого особого ухода птица не требует. Просто дочка забирает Галю к себе жить, чтобы помогать и ухаживать за ней, ну ты помнишь, я тебе говорила, что у неё диабет и много всего… А у дочки маленькие дети, близняшки, жуткие аллергики. Словом попугай там не к месту, девчата зачихали сразу и закашляли. Так Варя оказалась у меня, — это так птицу зовут. Она ручная и не кусается ни грамма. Общительная, сразу ко мне привязалась, лезет в руки прямо, а ещё, ты знаешь, она такая музыкальная! Я на пианино играю, и Варя свистит. Я перестаю, и она замолкает! Да, такая милая птичка…
Клава слушала бывшую свекровь и улыбалась. Это была замечательная новость! Она сама уже давно хотела предложить Анне Леонидовне завести питомца, чтобы не грустить, но не решалась, а тут всё удачно сложилось. Услышав, что Анна Леонидовна снова (после долгого промежутка времени), играла на своём пианино, Клава поняла, что от депрессии, в которую та впала из-за своего падения, потом, отношения к этому сына и, наконец, развода Клавы и Макса, пожилая женщина оправилась.
В том, что Анна Леонидовна позвонила Клаве, не было ничего удивительного. Год прошёл с тех пор, как они с Максом развелись. С ним Клава не виделась с тех пор ни разу и не испытывала никакого желания, но с Анной Леонидовной продолжала общаться и поддерживать её, словно та была её второй мамой. Клава и со своей мамой сохранила очень тёплые отношения. А ещё…
Скоро у Клавы появилась третья мама: она вышла замуж. Анна Леонидовна приняла эту новость спокойно и даже порадовалась за «дочку». Она и в самом деле относилась к Клаве, как к дочери. От бывшей свекрови Клава узнала, что Макс так и не женился пока, но у него была весьма бурная личная жизнь: что ни день, то новая пассия. С матерью Макс, после расставания с Клавой, общался редко, словно именно Клава была связующим звеном между ними.
А те кумушки у подъезда, которых всегда так боялась Клава, каким-то образом регулярно узнают всё про сына Анны Леонидовны (очевидно у них там есть «осведомитель») и с большой охотой докладывают пожилой женщине об его любовных похождениях, затаив дыхание, и следя за выражением её лица. Но Анна Леонидовна не краснеет и не тушуется, напрасно они на это рассчитывают. Она на все россказни гордо отвечает:
— Это его жизнь. Я ему не нянька, пусть сам решает с кем, как и сколько проводить времени. Он взрослый человек и давно в разводе.
— А к матери, что ж не приезжает совсем? Загулялся, поди, с девочками своими, — поддевали кумушки.
— А что ко мне приезжать? У меня всё отлично!
И идёт себе спокойно мимо кумушек домой. Ведь дома с некоторых пор её ждёт маленький лучик счастья, который не дает ей скучать…
Жанна Шинелева