— Мам, я собираюсь замуж, — Лена стискивала мобильник так сильно, что костяшки побелели.
В трубке повисла тишина, потом донеслось раздражённое сопение.
— И что мне с этого? Жених хотя бы работает или такой же пустой, как и ты?
Лене стало душно в тесной комнате общежития. За окном моросил октябрьский дождь 2009-го, капли скатывались по стеклу, похожие на слёзы, которые она научилась прятать ещё в школе.
— Мам, я хотела пригласить тебя на свадьбу.
— Ага, чтобы я ещё и подарок тащила? Денег у меня нет. И вообще, зачем этот спектакль? Замуж собралась… В двадцать четыре года наконец кто-то согласился.
Мария Сергеевна говорила глухо, но Лена поняла: мать снова выпила. В пять вечера. Как обычно.
— Просто приедь, мам. Для меня важно, чтобы ты была.
— Важно ей! А мне было важно, чтобы ты помогала, а не сбежала в областной центр изображать студентку. Раз сама решила, сама и справляйся.
Лена отключила телефон и опустилась на кровать. Руки дрожали. Почему она всё ещё ждёт тёплого слова? Почему надеется услышать: «Поздравляю, дочка, я счастлива за тебя»?
Она познакомилась с Павлом на работе. Он трудился программистом в соседнем отделе, а она — бухгалтером. Скромный, надёжный, с внимательными глазами. Когда он сделал предложение, сказал просто: «Давай попробуем быть счастливыми вместе». И Лена поверила. Впервые за много лет поверила в счастье.
Но какое счастье без материнского благословения? Даже у подруг, ругавшихся с родителями, матери приезжали на свадьбы, обнимали, плакали, желали добра. А Ленкина мать… обвиняла её во всём с того самого дня, когда узнала о беременности в 1984-м.
Она помнила эти слова с детства: «Из-за тебя я бросила институт», «Из-за тебя отец ушёл», «Из-за тебя моя жизнь пропала». И самое страшное: «Лучше бы я тогда сделала аборт».
Лена достала из тумбочки старую фотографию. Она, пятилетняя, в объятиях отца. Виктор Алексеевич смеётся, и она тоже. А рядом стоит Мария Сергеевна с недовольным лицом. Даже на фото видно: мать считает себя лишней.
«Может, она просто не умела любить?» — подумала Лена. — «Может, её саму никто не любил?»
Но понимание не согревало. Материнская нелюбовь — как ледяной сквозняк, пробирающий под кожу и остающийся там навсегда.
Зазвонил телефон. Павел.
— Как с мамой? Приедет?
— Не знаю, — соврала Лена. — Может быть.
Она не смогла сказать правду: что мать назвала его пустым, даже не увидев. Что спросила про подарок раньше, чем поздравила. Что в её голосе звучала та же злость, что и в детстве.
— Ты расстроена, — заметил Павел. — Я подъеду.
— Не надо, у тебя дела…
— Дела подождут. Лена, что случилось?
Она расплакалась. Тихо, как в детстве, чтобы мать не услышала и не накричала ещё сильнее.
Через полчаса Павел приехал с пакетом мороженого и термосом чая.
— Рассказывай, — сказал он, садясь рядом.
И Лена выговорилась. Про обиды, про отца, который не выдержал вечных упрёков и ушёл, когда ей было десять. Про школьные годы, когда она сама делала уроки, потому что пьяная мать только кричала: «Включи мозги, бездарь!» Про то, как после школы убежала учиться, чтобы не видеть эти глаза.
— И теперь она не хочет приезжать, — закончила Лена. — Говорит, что это фарс.
Павел молчал, обняв её.
— Знаешь, что я думаю? — наконец произнёс он. — Она боится.
— Чего?
— Увидеть, что ты счастлива без неё. Что у тебя есть жизнь, которую она не смогла построить себе. Твоё счастье напоминает ей о её поражениях.
Лена подняла голову:
— Ты так считаешь?
— Уверен. Поэтому она и обзывает тебя. Чтобы убедить себя, что ты такая же, как она.
В эти слова хотелось верить. Хотелось думать, что жестокость матери — не от ненависти, а от страха. Но итог один: на свадьбе её не будет.
— А что, если я сама к ней съезжу? — тихо сказала Лена. — Перед свадьбой. Попробую ещё раз поговорить.
— Ты уверена? Вдруг она опять нагрубит?
— Пусть. Но я хочу попробовать в последний раз.
Лена взяла трёхдневный отпуск и поехала в родной город. Двухкомнатная квартира на третьем этаже встретила запахом затхлости и немытой посуды.
Мария Сергеевна открыла дверь в мятом халате, с опухшим лицом. Сорок четыре года, а выглядела на шестьдесят.
— Пришла, — сказала мать без удивления. — Чего явилась?
— Хочу поговорить.
— О чём? Заходи уж.
Кухня выглядела хуже, чем Лена помнила. На столе — бутылка водки и кусок хлеба.
— Садись. Налить?
— Не пью.
— Ну и правильно. А я привыкла — и что толку?
Мать налила себе, выпила.
— Мам, я хочу, чтобы ты поняла…
— Что замуж выходишь? Поняла. Поздравляю. Счастливо оставаться.
— Почему ты меня не любишь?
Вопрос сорвался сам.
Мария Сергеевна замерла.
— С чего ты взяла?
— Мам, я же помню детство. Ты говорила, что лучше бы сделала аборт.
Мать медленно поставила стакан.
— А разве не так? Мне было двадцать, когда ты появилась. Училась в институте, влюбилась в твоего отца. Он сначала аборт предлагал, потом женился из страха перед людьми.
— Но ведь ты всё же родила меня…
— Родила. А что дальше? Отец играл с тобой, а я — стирала пелёнки, кашу варила, по ночам не спала. Все только тебя жалели. А меня кто жалел?
Лена слушала и понимала: мать ревновала её к отцу. Даже младенца.
— Мам, но я же была ребёнком…
— А я кем была? Прислугой! Никто не спрашивал, хочу ли я жить иначе.
Лена смотрела на неё и видела не злую женщину, а испуганную девочку, застрявшую в ловушке нежеланного материнства.
— Мам, я ведь не виновата, что родилась.
— Не виновата, — согласилась Мария Сергеевна. — Только легче от этого не стало.
Они молчали.
— А сейчас? — спросила Лена. — За что сейчас не любишь?
— А кто сказал, что не люблю? Просто… я не умею любить. Меня саму мать бросила, когда мне восемь было. Отдала бабке. А бабка была суровая. «Не расклеивайся», — говорила. Вот я и не расклеилась.
Внутри Лены что-то дрогнуло. Это было ещё не прощение, но понимание.
— Мам, поезжай со мной на свадьбу, — попросила она.
— Зачем? Я только опозорюсь.
— Мы купим тебе платье.
— Денег нет.
— У меня есть.
Мария Сергеевна молчала, вертя стакан.
— А жених твой… он хороший?
— Хороший. Добрый. Не пьёт, не орёт. Любит меня.
— Повезло тебе, — сказала мать с горькой усмешкой. — Значит, не вся в меня пошла.
— Поедешь?
— Поеду, — вздохнула Мария Сергеевна. — Только не жди от меня слёз радости. Не умею я этого.
На свадьбе мать сидела в заднем ряду в простом синем платье. Когда Лена в белом проходила к алтарю, мать смотрела на неё взглядом, который дочь не смогла разгадать. Не любовь. Но и не ненависть. Что-то примирительное.
После росписи мать неловко обняла её.
— Будь счастлива, — прошептала она. — Только не как я.
Это были лучшие слова, которые Лена когда-либо слышала от матери.
Через год, ожидая ребёнка, она боялась: а вдруг не сможет любить? Но когда дочка впервые посмотрела на неё доверчивыми глазами, Лена поняла: круг разорван.
Мария Сергеевна приезжала редко, но всегда говорила:
— Хорошая мать из тебя вышла. Лучше меня.
И этого было достаточно.