Представьте себе щенка: висячие уши, пушистая шерсть, большие глаза и маленький симпатичный носик, в который так и хочется чмокнуть. Если вам вдруг захотелось потискать эту кроху или вы поняли, что сжимаете челюсти и кулаки при мысли об этом, то вполне вероятно, что вы испытали то, что неврологи называют милой агрессией.
Вы не одиноки — по оценкам ученых, от 50 до 60 процентов людей испытывают желание сжать, укусить или раздавить то, что им кажется очень милым. В тагальском языке даже есть слово для этого: gigil. Но хотя милая агрессия, возможно, выходит за пределы границ, она была признана и названа западной наукой только в 2012 году.
Докторанты Йельского университета Ребекка Дайер и Ориана Арагон первыми изучили это явление в ходе научного эксперимента в 2014 году [PDF]. Они раздали 109 участникам листы пузырчатой пленки, показали им изображения различных животных, классифицированных как нейтральные, забавные или симпатичные, и записали их реакцию. Они обнаружили, что все участники испытывали всплеск мозговой активности, когда им показывали очень милых питомцев, но только некоторые начинали агрессивно срывать пузырчатую пленку.
Дайер и Арагон классифицировали эту реакцию как форму диморфной экспрессии — термин, который они придумали для обозначения явного диссонанса между чувствами, испытываемыми некоторыми людьми, и реакцией их тела.
Милая агрессия — не единственный вид диморфной экспрессии. Многие из нас плачут, когда особенно радостно, делают жесты боли, когда едят райскую сладость, кричат от ужаса, когда наконец-то видят человека, по которому давно скучали, или маниакально смеются, когда испытывают сильный гнев или разочарование. Все эти странные и загадочные реакции являются формами диморфной экспрессии.
Кэтрин Ставропулос, психолог-экспериментатор из Калифорнийского университета в Риверсайде, говорит, что в агрессии участвуют как эмоциональная система мозга, так и система вознаграждения, причем последняя является цепью, ответственной за возникновение чувства удовольствия, когда она “включается” чем-то, что нам нравится. В продолжении исследования Дайер и Арагон, посвященного милой агрессии, она регистрировала электрическую активность в мозге участников, которым показывали изображения супермилых животных и младенцев. Некоторые из изображений были изменены таким образом, чтобы получить более высокий балл по Kinderschema, или детской схеме, — набору черт лица и тела, которые определяют, насколько “милыми” выглядят дети и животные(или даже предметы). Она обнаружила, что агрессия к милому коррелирует с повышением активности системы вознаграждения мозга, что, по ее мнению, может свидетельствовать о попытке организма сбалансировать сильные эмоции.
“Похоже, что люди, испытывающие милую агрессию, обычно чувствуют себя подавленными силой своих эмоций по отношению к милому существу, в то время как люди, не испытывающие ее… просто не чувствуют. Это может говорить о том, что милая агрессия может быть непроизвольной реакцией на наши эмоции, попыткой регулировать эти переполняющие чувства”. “Было даже проведено поведенческое исследование, которое показало, что милая агрессия помогает людям успокоиться и чувствовать себя менее подавленными”, — говорит Ставропулос.
Хотя наука, лежащая в основе милой агрессии и других видов диморфного выражения, все еще развивается, миловидности посвящено много исследований. Исследования показали, что восприятие ребенка или животного как милого действительно мотивирует к заботе. Однако если нас переполняет невыносимая прелесть малыша или щенка, наше желание заботиться о нем может быть подавлено нашими собственными эмоциями. Именно тогда может возникнуть милая агрессия. Ставропулос считает, что это не надуманно. “Существует теория, что милая агрессия может помочь нам регулировать свои эмоции. А это, в свою очередь, поможет нам вернуться к заботе о том самом милом существе, которое может нуждаться в нас”, — говорит она.
Должно ли нас беспокоить желание просто погладить маленького пушистого щенка, пока он не заплачет о пощаде? Ставропулос так не считает. Она отмечает, что милая агрессия и настоящая агрессия — это совершенно разные вещи. “Когда кто-то испытывает милую агрессию, он не хочет причинить вред животному или ребенку. На самом деле такие люди обычно хотят защитить или позаботиться о милом животном или малыше, — говорит она. — Люди испытывают милую агрессию гораздо сильнее, когда они не могут прикоснуться к животному или ребенку, вызывающему такую реакцию, в результате чего им хочется погладить, подержать или взять это очаровательное существо на руки”.
Арагон предполагает, что милая агрессия может быть формой общения, а не заботы. Она объясняет, что, несмотря на то, насколько загадочными могут показаться диморфные выражения, люди очень хорошо умеют разгадывать истинные намерения, стоящие за ними. Например, хватание за живот и выражение боли во время еды может указывать на наше намерение продолжать есть. Аналогичным образом, плач при переполняющем нас чувстве счастья может сигнализировать окружающим, что нам нужно время, чтобы прийти в себя после сильных эмоций. Арагон рассказала BrainFacts.org, что, когда кто-то подходит к ребенку, чтобы ущипнуть его за щеки, это говорит родителю о том, что этот человек собирается пообщаться с ребенком.
Какова бы ни была причина, в следующий раз, когда вы захотите потискать улыбающегося бегемотика, которого увидели в Instagram, или съесть вислоухого щеночка в парке, знайте, что это ваш мозг признает, что они просто слишком милые.