— Руки не тяните, Лидия Петровна, — Алена провела пилочкой по ногтю последний раз. — Всё готово.
Женщина повертела пальцами перед лампой, довольно кивнула. Алена протёрла инструменты спиртом, убрала в футляр. На столе завибрировал телефон. Номер чужой, но голос она различила сразу.
— Тамара Ильинична, здравствуйте.
— Алена. — Свекровь даже не поздоровалась. — Завтра приезжайте с Сергеем. Поговорить нужно.
— Что случилось? Вы…
В трубке раздались гудки.
Алена нахмурилась, посмотрела на экран. Лидия Петровна тем временем считала деньги и что-то бормотала про следующую запись, но слова пролетали мимо. Алена лишь кивала и складывала лаки в коробку.
Закрыв салон, она села за руль. Дорога домой пролетела быстро — пробок не было. Но в голове вертелся мамин голос — требовательный, холодный.
Сергей уже был дома, возился в прихожей с обувью, портфель поставил у зеркала.
— Твоя мама звонила, — сказала Алена, проходя на кухню. — На завтра велела приехать.
— А зачем? — Он выпрямился, ладонью провёл по лбу.
— Не знаю. Но говорила так, будто приказывала, — Алена достала молоко из холодильника.
Сергей вздохнул и направился в гостиную. Дети возились на ковре: Даша ставила кубики друг на друга, Егор гонял машинку по дивану.
— Опять что-то придумала, — пробормотал он.
— Мама, завтра мы к бабушке на нашей машине поедем? — спросила Даша.
— Поедем, — подтвердила Алена, убирая со стола чашки.
Сергей встал у окна, засунув руки в карманы.
— Интересно, чего ей понадобилось, — произнёс он глухо.
Алена промолчала и громче обычного поставила посуду в раковину.
На следующий день они отправились после обеда. Подъезд старой пятиэтажки встретил облупившейся краской и перекошенными почтовыми ящиками. Тамара Ильинична открыла дверь почти сразу, будто стояла у порога. Халат, волосы собраны в пучок, лицо строгое.
— Заходите. Садитесь.
Квартира пахла старыми обоями и кислинкой. На столе стояли гранёные стаканы, сахарница с трещиной. В углу гудел холодильник.
— Вся техника развалилась, — сообщила Тамара Ильинична, опускаясь на стул. — Терпеть больше нельзя.
Алена поднесла стакан к губам — чай был почти холодным. Сергей рядом крутил ложку.
— Я ведь пять лет назад вам на машину сто восемьдесят тысяч добавила, — напомнила свекровь. — Тогда Егор был совсем маленький.
Сергей кивнул, будто пытался вспомнить.
— Теперь очередь за вами. Продавайте автомобиль. Купите мне холодильник и стиральную.
Алена закашлялась, поспешно поставила стакан на блюдце.
— Как это — продать? — голос дрогнул. — А работа? А дети?
— Молодые и на автобусах справятся. — Тамара Ильинична махнула рукой. — А пожилым техника важнее машины.
Сергей молчал, глядя в пол. Алена едва сдерживалась.
— Тамара Ильинична, — произнесла она медленно, — без машины я потеряю клиентов. Минус восемнадцать тысяч в месяц.
— Других найдёшь. — Она фыркнула. — А я после операции на пенсии выживаю. Полгода назад сустав собирали, железо вставляли.
Она показала на костыль, покачала головой с видом страдалицы.
— Мне холодильник и стиралка нужны. Соседка сказала — меньше ста тысяч не выйдет. Срочно!
Сергей поднял глаза.
— Мам, а если рассрочку оформить?
Костыль громко ударил о пол.
— На мою пенсию в пятнадцать тысяч? — она наклонилась вперёд. — Вы продадите машину, купите технику, остаток оставите себе. Всё честно.
Алена поднялась, взяла сумку.
— Мы подумаем.
— Думать нечего! — отрезала свекровь. — Я вам помогала, теперь вы обязаны помочь мне.
Сергей хотел взять её за руку, но она отдёрнула.
— До свидания, — резко сказала Алена и вышла в прихожую.
…
В машине повисла тишина.
— Она серьёзна, — тихо сказал Сергей.
— Она наглая, — спокойно ответила Алена. — Мы не обязаны выполнять её требования.
…
Позже они считали бюджет. Алена записывала цифры:
— Продадим машину — потеряю восемнадцать тысяч в месяц. За год минус двести шестнадцать.
Сергей нахмурился.
— Может, кредит взять?
— У нас и так ипотека, твоя учёба, кредит на машину. Ещё один потянем?
Телефон снова завибрировал. Сергей взглянул на экран.
— Мама.
Он ответил.
— Слушаю.
— Я сходила в магазин, — её голос был громкий. — Холодильник восемьдесят, стиралка сорок пять. Завтра машину выставляйте.
Сергей записал цифры. Алена протянула руку, взяла трубку.
— Тамара Ильинична, машину продавать мы не будем. Тридцать тысяч можем дать. Не больше.
В трубке раздалось тяжёлое дыхание.
— Значит, вам всё равно. Я умру, а вы катайтесь. Для вас я никто.
Гудки.
…
Прошёл месяц. Сергей всё же поехал к матери. Открывшая дверь свекровь выглядела измождённой. В квартире пахло прокисшим. На балконе в тазах стояли продукты.
— Мам, как ты так живёшь?
— А что делать? — пожала плечами. — Молоко в тазах держу, бельё к соседке ношу.
Сергей опустил глаза.
— Мы поможем, но по-другому. Стиралку купим, холодильник найдём б/у.
Она долго молчала, потом кивнула:
— Привози жену.
На следующий день они приехали вместе. Алена осмотрела квартиру. Сергей занёс продукты.
— Вот тридцать тысяч, — сказала Алена. — На стиральную хватит.
— А холодильник?
— Найдём подержанный. Сергей сам привезёт.
Тамара Ильинична спрятала деньги в шкатулку.
— Ладно. Спасибо.
Прощались сухо.
В машине Сергей спросил:
— Мы правильно сделали?
— Да, — ответила Алена. — Мы помогли, но не сломали себя.
…
Жизнь шла дальше — с их правилами, их границами и их пониманием семьи.