— Моя сестра ждёт двойню. Подари ей свою старую квартиру! — сказал Илья спокойно, будто предлагал что-то само собой разумеющееся.
Марина подняла на него глаза, не веря, что услышала правильно.
— Что ты сейчас сказал? — её голос едва слышно дрогнул, но она старалась держать себя в руках. — Илья, ты это серьёзно?
Он стоял у окна, облокотившись на подоконник, и смотрел на жену тем уверенным взглядом, от которого у Марины всегда появлялось неприятное ощущение — значит, решение уже принято.
Чёрные волосы немного растрепались, лицо усталое после рабочего дня, но в глазах горел тот самый упрямый блеск, который она знала наизусть за годы их брака.
— Совершенно серьёзно, Марин, — кивнул он. — Даша с Пашей ждут двойню. У них однокомнатная квартирка — места катастрофически не хватает. А твоя двушка стоит без дела, зачем ей пустовать?
Марина медленно поставила чашку на стол, чувствуя, как внутри всё сжимается.
Её «двушка» — не просто жильё, а память. Та квартира досталась от бабушки, и в ней жило что-то личное, тихое, тёплое.
С Ильёй они сдавали её, чтобы собирать деньги на ремонт дома, но мысль просто так отдать её кому-то — пусть даже сестре мужа — казалась безумием.
— Илья, — сказала она спокойно, но твёрдо, — твоя сестра взрослая женщина. У них есть помощь от государства, материнский капитал. Почему мы должны решать их вопросы?
— Потому что это моя семья, — повысил он голос. — Даша — младшая сестра, я не смогу смотреть, как она будет маяться с двумя младенцами в этой конуре!
Марина глубоко вдохнула. Её любимая кухня вдруг показалась тесной, воздух стал тяжёлым. За окном шёл мелкий дождь, и капли мерно били по подоконнику, будто отсчитывали ритм их спора.
Когда Илья ушёл в спальню, хлопнув дверью, Марина осталась сидеть в тишине.
Её руки дрожали.
Отдать квартиру. Просто так. Как можно отдать то, где остался запах старых книг, скрип паркета?
Она закрыла глаза — перед внутренним взором всплыла комната с вязаными салфетками и старым комодом.
Нет. Она не сможет.
Утром, за завтраком, Илья снова заговорил.
Он мазал масло на хлеб так, будто продолжал вчерашний разговор, который просто поставил на паузу.
— Я звонил Даше, — сказал он, не поднимая глаз. — Она рада. Говорит, что это их спасёт.
Марина аккуратно поставила ложку в чашку, в которой мешала кашу для их дочки, Лизы.
— Ты уже всё решил, да? Даже не поговорив со мной? — тихо спросила она.
— А что тут обсуждать? — пожал он плечами. — Ты же не хочешь, чтобы они с детьми ютились, как в шкафу?
— Я хочу, чтобы мы принимали решения вместе, — Марина смотрела прямо в его глаза. — И напомню: квартира не твоя. Она — моя. От бабушки. И я не собираюсь ею разбрасываться.
Илья нахмурился, отложив нож.
— Марин, ты что, жадничаешь? Это же не чужие люди.
— А я тебе кто, посторонняя? — резко ответила она. — У нас с тобой семья, ребёнок, планы, дом, ремонт. Мы копим на будущее, а ты хочешь просто так всё отдать.
— У них труднее, — сказал он и стукнул ладонью по столу. Лиза, сидевшая рядом, вздрогнула.
— Извини, малышка, — сразу смягчился Илья, погладив её по волосам. — Папа просто слишком громко сказал.
Марина посмотрела на дочку, которая тихо ковыряла ложкой кашу, и почувствовала боль в груди.
Ссоры при ребёнке — худшее, чего она боялась.
К вечеру пришла Даша.
Сияющая, говорливая, с большим животом и охапкой пакетов — пирожки, варенье, детские пинетки.
За ней вошёл Павел — высокий, немного растерянный, с виноватой улыбкой.
— Маришка, привет! — воскликнула Даша, обнимая её. — Илья сказал, что вы подумываете насчёт квартиры! Мы тебе так благодарны, ты не представляешь!
Марина натянуто улыбнулась.
— Даш, давай не будем торопиться. Это не так просто.
— А что тут сложного? — уселась Даша на диван. — Квартира же всё равно пустует. Мы там ремонт сделаем, сами всё обустроим. Правда, Паш?
Павел кивнул, но неуверенно.
— Мы очень благодарны, — сказал он. — Но если сложно, мы поймём.
— Да всё в порядке! — вмешался Илья, появляясь с бутылкой воды для сестры. — Просто Марина переживает, что лишимся дохода от аренды. Но мы как-нибудь справимся.
Марина почувствовала, как внутри всё закипает.
— Илья, я переживаю не из-за денег, — произнесла она, сдерживая дрожь в голосе. — Это моя квартира. Моя память. И ты не имел права обещать её кому-то без моего согласия.
В комнате повисла тишина.
Даша перевела взгляд с брата на Марину.
— Ой, я не знала, что для тебя это так важно, — сказала она с явным уколом обиды. — Илья сказал, что ты не против…
— Я сказал, что мы это обсуждаем, — нахмурился он.
— Обсуждаем? — Марина усмехнулась. — Нет, Илья, ты уже всё решил.
Лиза подняла глаза от игрушек. Марина осеклась. Не при ребёнке.
— Пойду поставлю чайник, — сказала Даша, пытаясь разрядить обстановку. — Лизонька, пирожок с вишней хочешь?
Девочка кивнула, и Даша ушла на кухню, уводя с собой Павла.
Марина осталась с Ильёй наедине.
— Нам нужно поговорить, — тихо произнесла она. — Позже. Когда все уйдут.
Когда дверь за Дашей и Павлом закрылась, Марина долго стояла у окна, глядя на мокрый асфальт под фонарём. Капли дождя стекали по стеклу, и в их отражении мелькали расплывчатые огни. Она слышала, как Илья тихо ходит по кухне — ставит кружки, роняет ложку, будто специально заполняет тишину.
Наконец он сел напротив, обхватив ладонями голову.
Марина села тоже, положила руки на стол.
— Илья, я не хочу ссориться, — произнесла она устало. — Но ты должен понять: та квартира — это не просто квадратные метры. Это всё, что осталось от бабушки. Она отдала её мне, потому что знала — я сохраню память о доме.
Илья долго молчал, потирая виски.
— Я понимаю, Марин. Правда. Но Даша… Она ведь в трудной ситуации. Я не могу просто смотреть, как она мучается.
— Думаешь, я могу? — тихо спросила Марина. — Мне тоже её жалко. Но ведь у них есть варианты. Ипотека, программы поддержки, маткапитал. Мы ведь сами как-то справились.
— Справились… — усмехнулся он горько. — Ты помнишь, через что мы прошли, пока выбрались из долгов?
— Помню, — кивнула она. — Но ведь выбрались. Вместе. Почему они не могут?
Илья не ответил. Он смотрел в чашку, где чай давно остыл.
Марина почувствовала, как внутри что-то отпускает. Ей не хотелось спорить — хотелось, чтобы он понял. Чтобы перестал ставить её в положение врага.
— Я не жадная, Илья, — сказала она спокойно. — Но я не готова отдать квартиру. Мы можем помочь иначе. Помочь им с поиском жилья, с документами, даже с первым взносом. Но не отдавать то, что для меня свято.
Он поднял глаза — усталые, но мягкие.
В них больше не было злости. Только усталость и понимание.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Я поговорю с Дашей.
Марина облегчённо выдохнула.
— Спасибо.
Он чуть улыбнулся, встал, поцеловал её в макушку и пошёл к Лизе, которая уже звала его из спальни.
Марина осталась сидеть одна, чувствуя, как напряжение медленно растворяется в воздухе.
На следующий день она поехала в ту самую квартиру.
Хотелось увидеть, в каком она состоянии, и… просто побыть там.
Подъезд встретил знакомым запахом старого дерева и выцветшей краски. Лифт скрипел, как и десять лет назад, когда она впервые зашла сюда с ключами в руках.
Открыв дверь, Марина сразу ощутила то тихое, родное чувство — будто время замедлилось.
В гостиной стоял тот же комод, что принадлежал бабушке. На подоконнике — след от горшка, в котором когда-то росла герань.
Она прошлась по комнатам, касаясь стен, словно проверяя, жива ли память.
В спальне нашла старый фотоальбом. Пыльный, но целый.
Открыла.
Вот она, маленькая, держит бабушку за руку у моря. Вот лето на даче, где пахло малиной и краской.
Глаза защипало.
— Не отдам, — прошептала она, чувствуя, как горло сжимает.
Когда вечером она вернулась домой, Илья стоял у двери, будто ждал её.
— Марин, новости, — сказал он, глядя серьёзно. — Даша с Пашей подали заявку на льготную ипотеку. Им одобрили.
Марина замерла.
— Правда?
— Да. Нашли трёшку в новостройке, недалеко от нас. С субсидией и маткапиталом у них выходит нормально.
Марина почувствовала, как облегчение буквально хлынуло по телу.
— Это же замечательно! — сказала она, улыбаясь впервые за много дней. — Почему ты сразу не рассказал?
— Потому что Даша всё ещё надеется, что ты передумаешь, — признался Илья. — Думает, что твоя квартира решила бы все их проблемы.
Марина покачала головой.
— Может, решила бы. Но только для них. Для меня — нет.
Он подошёл, обнял её за плечи.
— Прости, — сказал тихо. — Я давил на тебя. Не должен был.
Она прижалась к нему, чувствуя, как в груди постепенно тает тревога.
— Главное, что теперь всё решилось.
На следующий вечер Марина укладывала Лизу спать. Девочка зевала и прижимала к себе плюшевого медвежонка.
— Мам, — спросила она, глядя большими глазами, — а почему ты не хочешь отдать квартиру тёте Даше? Она же с малышами будет жить.
Марина замерла.
— Понимаешь, Лизонька, это не потому, что я не хочу помочь. Просто та квартира — как часть меня. Как твой мишка. Ты ведь тоже не хочешь никому его отдавать, правда?
Девочка серьёзно кивнула.
— А если тёте Даше будет грустно?
— Мы поможем ей по-другому, — улыбнулась Марина. — У неё будет новый дом, где хватит места всем.
Лиза улыбнулась в ответ, и Марина тихо поцеловала её в лоб.
Она знала: буря вроде бы прошла. Но интуиция шептала — не до конца.
Прошло несколько дней. Марина надеялась, что история с квартирой наконец закрыта. Но одно утро началось с телефонного звонка. На экране — Даша.
Марина колебалась, прежде чем ответить.
— Привет, Марин, — голос сестры мужа звучал непривычно мягко, почти виновато. — Слушай, я тут подумала… Может, ты всё-таки сдашь нам свою квартиру? Не даром, конечно. Мы бы платили, сколько сможем. А потом, когда станет полегче, может, выкупили бы её.
Марина замерла. Это было новое предложение, но в нём ощущался тот же скрытый нажим.
— Даш, — сказала она после паузы, — мы уже сдаём её. Арендаторы исправно платят, и эти деньги идут на ремонт. Если мы сдадим тебе дешевле, нам придётся искать недостающую сумму где-то ещё.
На том конце провода повисла тишина. Потом Даша сказала холоднее:
— То есть, деньги важнее семьи?
Марина сжала телефон в руке.
— Нет, Даш, — ответила она спокойно. — Просто у нас тоже семья. И свои обязательства.
— Понятно, — коротко сказала Даша и отключилась.
Марина долго сидела с телефоном в руках, чувствуя, как внутри поднимается волна усталости. Она знала — это не конец.
Через пару дней Даша всё же приехала. Без Павла, одна.
Уставшая, с кругами под глазами, но всё такая же настойчивая. В руках — огромный пакет детских вещей, которые ей отдала подруга.
— Я не в претензии, — начала она, как только села. — Просто подумала: может, ты передумаешь. Мы бы аккуратно жили, не портили ничего. А потом вернули бы, если захотите.
Марина чувствовала, как у неё сжимается сердце.
Сестру мужа было жалко — она выглядела растерянной, измученной. Но уступить — значило потерять себя.
— Даш, — мягко сказала она, — я всё понимаю. Но это не вариант. Мы с Ильёй не можем отказаться от дохода.
Даша опустила глаза, потом резко подняла их, и в голосе её зазвучала горечь:
— Ну конечно. Главное — чтобы у вас всё было хорошо. А то, что у нас скоро два ребёнка, никого не волнует.
— Это несправедливо, — вмешался Илья, который как раз вошёл на кухню. — Мы помогаем, как можем. Но не обязаны раздавать имущество.
— О, теперь и ты так говоришь? — усмехнулась Даша. — Отлично. Тогда я хотя бы знаю, кто из вас главный.
— Хватит! — Илья повысил голос, и Даша отшатнулась. — Света — ой, Марина не должна оправдываться. Это её квартира. И точка.
Даша нахмурилась, потом вдруг заплакала — тихо, но отчаянно.
— Я просто не знаю, что делать, — всхлипнула она. — Нам не хватает денег, Паша на износ работает, а я уже еле хожу. А вы… вы даже не хотите помочь.
Марина почувствовала, как к горлу подступает комок.
Всё внутри рвалось — жалость, вина, раздражение.
Но решение было одно.
— Мы хотим помочь, — сказала она мягко, садясь рядом. — Просто не так. Мы можем оплатить часть мебели, или поискать вариант поближе, где дешевле.
Даша подняла на неё глаза — в них блеснуло что-то похожее на усталое смирение.
— Спасибо, — прошептала она. — Но, наверное, уже поздно.
Она встала, поправила пальто и направилась к двери.
Марина проводила её взглядом, чувствуя, как тяжесть снова возвращается в грудь.
На следующий день всё повторилось.
Телефон зазвонил, и, услышав голос Даши, Марина сразу почувствовала, что что-то не так.
— Марин, — голос был сухим и странно уверенным. — Я говорила с юристом. Он сказал, что если вы с Ильёй оформите дарение, то налоги можно будет списать. Это даже выгодно.
Марина едва не выронила телефон.
— Ты что, ходила к юристу?
— Конечно, — ответила Даша. — Надо же искать варианты. Ты же не хочешь, чтобы дети росли в тесноте?
— А ты не хочешь, чтобы моя дочь жила в доме, который мы всё ещё достраиваем? — вспыхнула Марина. — Мы сами едва тянем ипотеку!
— Но у вас есть лишняя квартира! — крикнула Даша. — А у нас нет ничего!
Марина просто повесила трубку.
Руки дрожали. Глаза щипало.
Она не помнила, когда последний раз плакала, но сейчас слёзы сами покатились по щекам.
Илья зашёл на кухню, увидел её и остановился.
— Что случилось?
— Твоя сестра, — выдохнула Марина. — Она нашла юриста. Хочет оформить дарение, потому что так «удобнее».
Илья побледнел.
— Что?..
— То, что слышишь, — сказала Марина тихо. — Я больше не могу. Если ты сейчас встанешь на её сторону — я… я просто не выдержу.
Он подошёл ближе, обнял.
— Я не встану, — сказал твёрдо. — Хватит. Ты права.
Марина сжала пальцы в кулак, пытаясь успокоиться.
Впервые за всё время она почувствовала — он действительно рядом.