Виктория сидела за кухонным столом и стучала пальцами по ободку чашки. Чай давно остыл, но рука не поднималась выплеснуть. Мысли клубились, как густой туман.
– Твои сестрёнки хитрые до невозможности, – наконец произнесла она, глядя прямо на мужа. – А их мальчишки ещё и нахальные. И если ты этого не видишь, то я сыта по горло!
Павел поморщился, будто слова жены резанули по живому.
– Ты так говоришь, будто не понимаешь, что они мне родные. Родня, Вик! Родня ближе некуда! А родня, если ты вдруг забыла, обязана помогать друг другу!
Он говорил с таким пафосом, словно произносил клятву на сцене.
– Павел, – устало вздохнула Виктория, – я не злая. Я просто больше не могу.
– И что же тебе так осточертело, можешь объяснить?
Она посмотрела на мужа, будто решая: сказать правду или ещё немного промолчать. Но накопленное за годы обида и усталость всё же прорвались наружу.
– Павел, ты меня знаешь. Я никогда не была дамочкой в истериках и не жила в иллюзиях. Но, честное слово, мне хочется крикнуть: я не соглашалась горбатиться на твоих племянников! И ты тоже не подписывался на это! Разве этого мало, чтобы сказать «нет»?
– Сильно сказано! – Павел перебил, даже не дослушав.
– Замолчи и дай мне договорить! – Виктория неожиданно повысила голос. – Иначе я сорвусь так, что стены затрясутся!
Он нахмурился, но замолчал.
– Так вот, – продолжила она, – я могла бы ограничиться словами «я не нанималась». Но скажу иначе. У кого-то в этой семье большие проблемы с совестью.
Павел вяло откинулся на спинку стула. Мысли путались, а аргументов не находилось.
Когда-то всё было иначе. На заре их семейной жизни у Виктории и Павла не было ничего. Ни мебели, ни приличной одежды. Зато была любовь и упёртость: прорвёмся.
Пока учились, получали стипендию и жили в общежитии – всё казалось терпимым. Но вот дипломы на руках, и жизнь показала, что «взрослая самостоятельность» – это не романтика, а голая реальность.
Виктория пошла официанткой, Павел устроился грузчиком. Сняли крохотную комнату в коммуналке. Семь чужих семей на одном коридоре, кухня на всех, вечные очереди в душ.
Тогда бы и попросить помощи у родных. Но Виктория уехала от своей семьи за тысячи километров и поклялась не возвращаться в свой провинциальный городок, откуда уехала со скандалом. А Павел только упоминал как-то вскользь: «Сёстры есть, но толку от них никакого».
И всё же они тянулись вперёд. Рождение сына сделало борьбу ещё тяжелее, но и смысл жизни стало понятнее. Они делили один пакетик лапши на двоих, копили каждую копейку, мечтали о квартире.
Пятнадцать лет спустя мечта сбылась: трёхкомнатная на окраине города. Наконец-то простор, свой угол, планы на отпуск и ремонт.
Но радость оказалась недолгой.
– Познакомьтесь, это Денис, – объявил Павел однажды, приведя подростка. – Мой племянник. Будет у нас жить, пока учится.
Виктория едва не поперхнулась. Оказалось, что родня мужа живёт совсем рядом – в деревне в сорока минутах езды. И жили неплохо: три дома, огороды, хозяйство.
– Четыре года? – уточнила она, надеясь, что ослышалась.
– Ну да, – ухмыльнулся Денис.
Так он поселился в их квартире. С собой – только рюкзак и смартфон. Одежду, обувь, еду – всё пришлось брать на себя. Денис привык, что за него делают другие: убраться – проблема, приготовить себе что-то – невозможно. Стоило Виктории попросить о помощи, как он звонил матери, а та тут же набрасывалась на Павла: «Ты зачем заставляешь ребёнка работать?!»
Четыре года Виктория терпела. Четыре года на их плечах висел чужой подросток. Ни слова благодарности, ни копейки поддержки от его родителей.
Когда Денис наконец уехал, Виктория выдохнула, будто сбросила с плеч мешок цемента.
– Теперь заживём! – радостно сказала она мужу. – Поедем в отпуск, потом ремонт сделаем.
Но радость была преждевременной.
– Знакомьтесь, – снова с энтузиазмом заявил Павел, – это Кирилл и Слава! Мои племянники.
Виктория обмерла.
– Как племянники? Ты говорил, что у старшей сестры один сын!
– Так это у младшей подросли, – пояснил он. – Один в вуз поступил, другой в техникум. Нужно помочь ребятам.
И снова история повторилась. Два подростка, дважды больше мусора, дважды больше трат. Сын Роман в это время снял квартиру, чтобы хоть немного отдохнуть от «двоюродных братьев».
Виктория же из последних сил держала себя в руках.
– Пусть их мать снимает им жильё! – однажды сказала она твёрдо. – В нашей квартире им больше не быть!
Павел, конечно, закатил скандал: «Как ты смеешь? Это же семья!» Но Виктория только горько усмехнулась.
– Семья? А где они были, когда мы вдвоём с Ромкой жили в восьми метрах коммуналки? Где были, когда нам элементарно картошки не хватало? Они тогда даже не вспоминали, что у тебя есть жена и ребёнок. А как только у нас появилась квартира – тут же вспомнили, что мы «родные».
Она перечислила тех, кто действительно помогал: соседка, отдававшая детскую одежду; дядя Миша, привёзший мешок картошки; знакомый Сергей Михайлович, который одолжил деньги и забыл о долге.
– Вот они – родные люди. А твои сестры… они просто пользователи.
Павел хотел возразить, но в голове всплыла последняя капля: свадьба Дениса. Шикарное торжество, толпы гостей. Его, дядю, даже не пригласили.
Тогда он впервые понял: жена права.
Через месяц Роман вернулся домой, и в квартире наконец начался долгожданный ремонт. Виктория, устало улыбаясь, подумала:
Родным называют не того, кто по крови приходится родственником, а того, кто в тяжёлый момент протянул руку помощи.