Арсений швырнул салфетку в Веру прямо при гостях.
— Ты издеваешься? — процедил он сквозь зубы, не обращая внимания на застывших друзей Матвея. — Я просил: закажи нормальный торт у профессионалов. А ты что притащила?
Десятилетний Матвей сжался на стуле. Гости переглядывались с неловкой тревогой. Вера поставила торт на стол и без слов начала разрезать его.
— Мам… — прошептал сын. — Не надо… Я его не хочу.
— Всё в порядке, малыш, — тихо ответила Вера, погладив его по голове. — Это твой день.
— Ага, день рождения, — усмехнулся Арсений. — Праздник, что надо! Всё пересолено, переварено, пережарено… А торт? Это что, ты всерьёз называешь тортом? Где ты его откопала, у мусорки? Позор на весь вечер! Перед людьми стыдно — а тебе хоть бы хны…
— Сеня, да ну… — попыталась разрядить обстановку подруга Веры. — Вполне нормальный торт…
— Нормальный? — вспыхнул он. — Я вкалываю без выходных, а она даже детский праздник организовать не может!
Матвей спрятал взгляд в тарелку.
— Да, «праздник» вышел на славу, — подумала Вера.
— Точно такой брали — вкусный, — поддержала подруга.
Но Арсения уже понесло:
— Если бы знал, что у тебя руки из пояса растут — ни за что бы не женился! — с хриплым презрением бросил он. — Не руки — щупальца, не голова — пустая кастрюля! Позоришь меня на каждом шагу!
Гости начали потихоньку собираться. Матвей растерянно смотрел то на отца, то на мать.
— Матюша, иди в комнату, разберись с подарками, ладно? — подмигнула ему Вера. — Мы с папой поболтаем.
Ребёнок ушёл. Вера скрестила руки и посмотрела на мужа:
— И что это было?
— А ты сама как думаешь? — буркнул Арсений. — Праздник — сплошное разочарование.
— Ты сейчас серьёзно? — усмехнулась она. — Не ты ли сделал из детского праздника демонстрацию силы?
— Я что, должен был молчать?! — взвился он. — У меня что, рта нет?
— Люди с головой выражают недовольство по-другому, — ответила Вера.
— А я, значит, не с головой? А ты, выходит, святая? — фыркнул Арсений.
— Арсений, ты изо дня в день находишь способ меня унизить. Сегодня — публично. Хорошо, я — «плохая». Но Матвей? Он чем тебя расстроил?
— Он парень взрослый. Поймёт, — отрезал он.
— Поверь, он уже всё понял. Особенно то, как ты обращаешься со мной, — спокойно произнесла Вера.
— Да я ж не просто так… — промямлил он. — Всё должно быть по-человечески, а ты не тянешь.
— Я тоже работаю. А дома — вторая смена. Готовка, уборка, воспитание — на мне. И за «спасибо» ты ни разу не вспомнил.
— А за что тебе благодарить?! Ты делаешь то, что должна! А ты меня за зарплату благодаришь?
— Ты всё время о долге, — перебила его Вера. — А у тебя самого обязанности есть?
— Я… — начал он, но осёкся.
— Вот именно. Ты ничего никому не должен. Ты — король. А я, выходит, твоя служанка.
— Не говори ерунды, Вера…
— Ерунды? Когда ты в последний раз меня хвалил? Обнял? Просто сказал что-то тёплое?
Он промолчал.
— Не помнишь? И я не помню. Но каждую твою придирку помню отлично. Это продолжается уже пятнадцать лет. Но всё. С меня хватит. Даже терпение святой не бесконечно.
— Вера, ну хватит… — попытался унять он. — Да, перегнул, но ты же…
— Я позволила. Но больше не позволю, — глухо сказала она.
— Что ты имеешь в виду?
— Я не собираюсь дальше терпеть твои унижения. И наш сын не должен расти в уверенности, что женщину можно унижать безнаказанно.
Он открыл рот, но Вера уже развернулась и ушла.
Ночью супруги спали порознь. Арсений ворочался и злился:
— Ну и что это было? Утро вечера мудренее…
Но утром Вера готовила завтрак, как обычно.
— Доброе утро, — пробормотал он.
— Доброе, — отозвалась она, не глядя.
— Как Матвей?
— Всё нормально. Завтрак готов.
Арсений сел за стол.
— Может, пронесло? — мелькнула у него надежда.
— Вчера… не обижайся, — начал он. — Я вспылил.
— Вспылил, — кивнула Вера. — Вот как теперь это называется.
— Не цепляйся…
— Арсений, ты «вспыхиваешь» каждый день.
— Не каждый…
— Каждый. То торт, то пылесос, то солонка.
— Я всего лишь делал замечания!
— Замечания? Когда ты вышел на балкон, соседка снизу пришла и спросила, не вызвать ли полицию. Это было «замечание»?
В следующие дни Вера будто бы ничего не изменила… Но изменила. Арсений это почувствовал. А потом понял:
— Она перестала извиняться.
Раньше: «прости», «забыла», «не успела». Теперь — ничего.
— Вера, суп солёный.
— Тогда не ешь, — спокойно ответила она.
— Я голодный!
— Холодильник знаешь. Приготовь.
— Но ты должна!
— Я приготовила. Мне норм. Матвей ел. Не нравится — вари сам.
— Но я не умею!
— Учись. Самое время.
— В смысле?..
Он промолчал. Знал, что последует: «в прямом».
— Я же устал…
— И я устала. От работы. От тебя. От твоих бесконечных требований.
Он встал, разбавил суп из чайника.
— Я просто высказал мнение…
— А я — своё. Я это больше терпеть не стану. Отвечать буду.
— Что значит «отвечать»?
— Хамство — получит ответ. Привыкай.
Через неделю Вера перестала готовить ему завтрак. Он обнаружил это однажды утром — кухня была пуста.
— Завтрак где? — крикнул он.
— Готовь сам. Я на работу.
— Не можешь хоть бутерброд сделать?
— Я сделала. Себе. Тебе — нож, хлеб, колбаса в помощь.
— Но ты женщина…
— Я человек, Арсений. И я не прислуга.
Весь день он злился. Но вечером — ужин был.
— И что это было?
— Справедливость. Ужин — на всех. Завтрак — на себя.
— Это глупо.
— Это честно. Я — не робот. Я — устала.
— Мы же семья…
— Семья — это взаимная забота. А сейчас — я о вас, а ты только о себе.
— Неправда!
— Правда. Когда ты последний раз помог мне? Или просто спросил, как дела? Даже мусор — «не мужское дело».
Он молчал.
— Молчишь? Больно, да?
— Я же работаю…
— Я тоже! В школе пять часов, дома — восемь. Это тринадцать. У тебя — восемь. И всё.
— Это же разное…
— Работа есть работа. Я больше не тяну. Не хочу.
— Но… мы же жили так раньше…
— Жили. А теперь — по-другому.
— И как?
— Или ты становишься нормальным мужем и отцом. Или я — свободная женщина. Это ультиматум.
Он промолчал.
— И она не блефует, — понял он.