— «Вика, у тебя опять эти дни?» — с пренебрежительной усмешкой пробурчал Илья, даже не подняв головы от чашки с недопитым кофе. — «Ты сегодня просто невыносимая!»
Вика стояла посреди кухни, не веря глазам. Кастрюля с картофельным пюре — пуста. Сковородка от котлет — выскоблена. Раковина полная, тарелки в засохших остатках соуса. Стол в крошках, прилипший к локтю нож, кружка с жирным следом от чьих-то губ, и даже конфеты, которые она купила себе к чаю — исчезли. Ничего, ни крошки. А ведь она оставляла всё себе — чтобы взять на обед. Потому что времени даже на столовую в рабочий день не хватало.
— «Вчера вечером я всё убрала. Я предупредила, чтобы не трогали. Это был мой обед!» — голос Вики дрожал, но не от слёз — от ярости.
Она всё это видела не в первый раз. Её накопления таяли в супермаркетах и коммунальных платежах, а благодарности — ноль. Дом превращался в проходной двор. Вика всё терпела. Считала: ну бывает. Но накапливалось. И сегодня её прорвало.
— «Чтобы вечером ни твоей дочери, ни её хахаля в моей квартире не было. Понял?»
Илья отложил ложку, поднял бровь:
— «Ты чего так заводишься? Куда им идти-то? Успокойся. Не накручивай».
— «Куда? Туда, где жили до этого. Ты же говорил — у её матери. Пусть идут туда».
— «Там тесно. Там моя мама, сын с женой, и Аня с мужем. Места нет. Там полный дом».
— «А здесь, по-твоему, отель на пятерых? Они здесь не живут — они паразитируют. Сидят по ночам в интернете, сметают всё из холодильника, даже не убираются. И никто не работает. Ты сам-то когда последний раз работал, Илья? Год назад?»
— «Я ищу. Просто не могу найти подходящую должность. Я профессионал. Не хочу на первое попавшееся место идти».
— «Ты не хочешь. Зато я хочу покоя. Знаешь, почему? Потому что всё — и еда, и порядок, и свет в доме — держится только на мне».
— «Вика, ну ты преувеличиваешь. Я почти ничего не ем. Как мышь. Ну что тебе жалко супа родному мужу?»
— «Жалко. И супа, и времени, и сил. Всё жалко, потому что ты даже спасибо не говоришь. А когда я последний раз болела — ты хотя бы чашку чая мне принёс?»
Илья замолчал.
— «Собирай свои вещи. Ты, твоя дочь, её парень — все вон. И да, я тебя не содержу больше».
— «Да я тут прописан временно!»
— «И что? Выпишу. Очень быстро. В суде с этим не будет проблем».
— «Попробуй только. Разведусь с тобой сразу же!»
— «Хоть сегодня!»
Вика прошла в ванную. Не выключив воду, она ощутила, как напряжение сдавило плечи. У неё заканчивался шампунь. Полотенец на полке не оказалось. Она помнила, что их было три, и она чётко говорила: не трогать. Но, конечно, всё равно кто-то вытерся её личным полотенцем.
Она уже не плакала. Её не сломили. Но внутри зрело что-то крепкое — как ледяной панцирь. Она больше не хотела быть удобной.
Вика вышла из ванны, пошла в комнату, и вдруг… услышала голоса. Кухонная дверь была прикрыта. За ней шёпот.
— «Ты же сам говорил, что нашёл бабу с квартирой, которая будет всех нас кормить», — шептала дочь Ильи.
— «План работает», — отвечал он. — «Ей даже в голову не приходит, что Игорь — мой сын. И Миша — тоже. Она думает, они — твои братья или кто угодно. А она — просто спонсор. Я же ей даже не сплю. Она мне не нравится. Главное — еда, жильё, коммуналка, всё на ней. Вот и всё».
Вику трясло. Не от страха. От холодного, ледяного понимания. Всё это время она была пешкой. Служанкой. Буфетом. И никто даже не пытался скрыть этого.
Дверь распахнулась. Она стояла в проходе с телефоном в руке.
— «Собрали вещи. Немедленно. Все. Или едем в полицию. У вас две минуты».
— «Ты что, спятила?!» — взвизгнула дочь.
— «Вы ошиблись с жертвой», — Вика вызывала номер. — «Кирилл, привет. Приезжай. Всё как ты говорил».
Через десять минут на пороге стоял брат в форме полковника. С ним — двое коллег.
— «У нас поступило заявление от гражданки Степановой о мошенничестве и психологическом насилии. Собирайтесь, господа».
Илья застыл. Он никогда не видел брата Вики в форме.
— «Ты же шутишь… Кирилл, скажи, что это розыгрыш…»
— «Нет, Илья. Не розыгрыш. Это — конец. Уходите. Или в участок. Там оформим всё по закону».
Семейка не спорила. Они сбежали. С сумками. С рюкзаками. С конфетами, прихваченными на прощание.
Через пару месяцев Вика официально развелась с Ильёй. Он пытался качать права в суде, заявляя о «совместно нажитом имуществе». Но квартира была куплена задолго до брака. И юристы легко доказали, что Илья не вложил ни копейки. Никаких прав — никаких шансов.
Вика сменила замки. Обновила обстановку. Записалась в спортзал. Стала чаще встречаться с друзьями, ездить на выставки. И на одном из таких мероприятий познакомилась с Никитой. Он не рассыпался в обещаниях — он просто был рядом, слушал, интересовался её жизнью, уважал её границы. Постепенно Вика начала снова доверять. Себе — и людям.
Спустя два года у них родился сын.
И когда Вика смотрела, как Никита качает малыша на руках, она знала точно: всё, что случилось — было нужно, чтобы прийти к этому дню.