— Сейчас я расскажу тебе одну вещь, — произнесла Мария Семёновна, ставя передо мной кружку своего фирменного какао.
И я сразу поняла: случится что-то из ряда вон.
За восемь лет брака я изучила все оттенки интонаций своей свекрови. А эта, с чуть дрожащим голосом, обычно возвещала бедствие масштаба вселенной. В прошлый раз она так говорила, когда сообщала о смерти своего кота Тимоши. А до того — когда на даче замёрзли её огурцы.
Я делала маленькие глотки, тянула время. На кухне пахло пирогами: Мария Семёновна всегда начинала печь, когда нервничала. Судя по горе плюшек, нервничала она отчаянно.
— Кирилл тебе изменяет, — неожиданно выпалила она.
От шока я пролила какао прямо на блузку.
— Что? — машинально промокнула салфеткой расползающееся коричневое пятно. — Ты о чём?
— В прямом смысле. Вчера ко мне забегал Стасик — еле стоял на ногах, отмечали что-то на работе. Ну и давай рассказывать, какой Кирилл молодец: закрутил роман с новой помощницей. Девочке двадцать два, Ладой зовут. Он ей жильё снял, рестораны оплачивает… Мужчина, говорит, настоящий — двух женщин тянет! Это его слова.
Стасик был родным братом Кирилла, они дружили с детства.
У меня комок встал в горле. Я закашлялась, а Мария Семёновна кинулась хлопать меня по спине.
— Доведёт же до инфаркта…
— И где он ей… жильё снимает? — выдавила я.
Свекровь назвала улицу. Я только горько усмехнулась. Конечно. Кирилл всегда мечтал там жить, говорил, что это центр всего мира. А мы с ним восемь лет жили в маленькой двушке, доставшейся мне от дедушки.
— Зато своя, не ипотека, — утешал он, когда я предлагала поискать что-то поближе к центру.
— И что мне теперь делать? — спросила я, чувствуя пустоту внутри.
— Я бы на твоём месте сначала удостоверилась, — Мария Семёновна достала сложенный листочек. — Вот точный адрес, Стасик проболтался.
Я посмотрела на бумажку. До Кирилловой «улицы мечты» — рукой подать.
— Поеду сейчас же, — сказала я, но свекровь остановила меня за руку.
— Сядь. Сначала продумаем, как действовать.
По её настоянию мы отправились вместе. План элементарный: подождать, увидеть, зафиксировать. Но Кирилл уже был там — его машина стояла у подъезда новенького дома.
— Ну что, идём? — спросила Мария Семёновна.
Мне стало страшно. И в последний раз попыталась отступить, сохранить иллюзию.
— Может… не надо? — робко произнесла я.
— Надо, Лера, надо, — сказала она. — И мне это не в радость. Своего сына в такой мерзости ловить… Но ты мне как дочь. И Ярослав — мой единственный внук. А он…
Она махнула рукой, не договорив.
На пятом этаже я снова замерла, но свекровь взяла инициативу. Она велела мне спрятаться и нажала на звонок.
Через пару секунд послышались шаги.
— Кто там? — спросили из-за двери.
— Соседи, — ответила свекровь.
Дверь приоткрылась, показалась рыжеватая девушка.
— Добрый день… — сказала она, переводя взгляд с одной на другую.
— Здравствуйте, — кивнула Мария Семёновна. — Мы с первого этажа, собираем подписи против строительства детской площадки под окнами. Поможете?
— Площадки?.. А вы что, против детей? — растерялась девушка.
— Не против детей вообще, но они орут, — пояснила свекровь. — У меня окна во двор, там и так шумно. А тут ещё и это. Можно войти?
— Э… да, проходите…
— Так подпишете? — уточнила свекровь, когда мы зашли.
— Не знаю…
— Кто это? — раздался знакомый голос из гостиной.
У меня сердце ухнуло.
— Соседи… — ответила Лада. — Про площадку спрашивают.
И тут в коридор вышел Кирилл — довольный, расслабленный.
— Площадку?.. Какую пло… — начал он.
Но, увидев нас, замер.
— Ле… Лера?! Ма… ма?! Вы… вы что здесь…
Лада охнула.
— Да вот, пришли оценить, на что ты спускаешь семейные деньги, — Мария Семёновна прошла внутрь как хозяйка, придирчиво огляделась. — Ого… ремонт… Стол накрыт — как для романтического ужина.
— Мам, это… Всё не так! Это служебная квартира, для переговоров, — заторопился Кирилл.
— Для переговоров? — наконец нашла голос я. — Вот правда? Восемь лет брака, и лучшая отмазка — «служебная»?
— Лерочка… Давай поговорим дома… не при чужих…
— Чужих?! — взорвалась Мария Семёновна. — Это Лада у тебя чужая, которую ты содержишь!
Лада пискнула из угла. Кирилл побледнел.
— И кто же меня сдал? — процедил он.
— Не скажу, — перебила его свекровь. — Сам и разбирайся. Мы уходим, тут воздух тяжёлый.
Она отвезла меня к себе, напоила мятным чаем.
— Всё, родная… — утешала она. — Я ему такую шахматную партию устрою…
Через два часа Кирилл примчался с оправданиями:
— Мам, Лер… да послушайте! Это не всерьёз! Просто забава, ничего больше! Лер, я тебя люблю, ты моя семья, мама моего ребёнка!
— Моего ребёнка, — поправила я. — Ярослав — только мой. Ты теперь просто донор, семь лет изображавший отца.
— Как ты можешь…
Но Мария Семёновна перебила его:
— Хватит. Сядь, поговорим.
Она достала из шкафа папку с документами.
— Я обдумала… Квартира оформлена на меня. Дача — тоже. И накопления есть. Хотела всё тебе оставить, но больше не хочу.
— Ма… что?.. — он подскочил.
— Сиди. Завтра с Лерой идём к нотариусу, и я переписываю всё на Ярослава. Всё — ему. А ты можешь продолжать жить с Ладой.
— Ты не имеешь права!
— Имею.
— Я же твой сын!
— Был сыном. А теперь стал человеком, который изменяет и ещё гордится этим. Ярослав — мой внук, ему всё и перейдёт.
На следующий день мы пошли к нотариусу. Мария Семёновна оформила дарственную на Ярослава. Я подала на развод. Как ни старался Кирилл, мы прекратили быть семьёй. Теперь он платит алименты. Мать с ним почти не разговаривает.
А я — тем более.