– Неблагодарная! – выкрикнула мать так пронзительно, что наверняка весь подъезд слышал их перебранку. – Виктор тебе столько раз протягивал руку, а ты даже единожды не можешь вернуть добро!
Дарья замерла посреди узкого коридора, похожего на колодец: линолеум с облупившимися краями, старая вешалка, перегруженная куртками, и запах котлет, застывший в воздухе с утра. Она сжалась, словно маленькая, вжимая плечи, и чувствовала, как взгляд матери прожигает её насквозь. Сказать было нечего. С детства она привыкла быть виноватой, даже когда поводов не существовало. Но именно сегодня, переступая порог родительской квартиры, она ожидала чего-то другого: надежды, гордости, пусть даже обычного спокойствия. Ведь мать столько лет грезила, что дочь окажется на телевидении.
Своё решение мать приняла ещё до того, как Дарья научилась ходить: девочка станет журналисткой. Когда-то сама мать мечтала о телеэкране, о блеске камер, о зрителях, внимающих её словам. Но врождённая косоглазость перечеркнула эту мечту навсегда. Поэтому в детстве Дарью ставили на табуретку и заставляли декламировать стихи до хрипоты, часами повторять скороговорки и держать спину ровно, пока мышцы не ныли. Девочка, правда, куда больше любила карандаши и краски, а во дворе – игры с малышнёй, где она была «учительницей» и ставила воображаемые оценки. Но когда она осмелилась признаться, что хочет стать преподавателем рисования, мать свалилась с сердечным приступом. С тех пор спорить было бессмысленно.
– За что я тебя произвела на свет! – не унималась мать, бегая по кухне. – Сыновья у меня – золотые! А ты – чужая глыба, камень на сердце!
Дарья слушала и думала: как ни пытайся – всё не то. Сколько лет она пробовала угодить, но у матери всегда находилось «но». А вот братья… Им позволялось всё. Старший бросил университет – «ничего, найдёт себя в другом». Средний украл мотоцикл у соседа – «да мальчишка он ещё, шалость».
– Не бери близко к сердцу, доченька, – шептал когда-то отец, тихий и незаметный. – У неё характер такой…
Он всегда жил по принципу: не перечь, кивай и молчи. Дарья многому научилась у него – чаще держала язык за зубами, проглатывала обиды. Но в ней жила и кровь матери – та, что не позволяла вечно молчать.
– Ты отправишься в Ялту, и разговор окончен, – повысила голос мать, словно ставя точку. – Виктору нужна поддержка. Забыла, кто тебе учёбу оплатил?
Да, первый год Дарья прошла на деньги брата. Тогда мать едва не разрушила весь дом своими истериками: «Ты разбила мои мечты!». Но на втором курсе девушка перевелась на бюджет и сама начала подрабатывать. Она даже предлагала брату вернуть деньги, но тот лишь махнул рукой:
– Ты чего, малая, мне твои гроши не упёрлись. Мы свои – рассчитаемся когда-нибудь.
Теперь, похоже, «когда-нибудь» настало. Виктор позвонил, сообщив, что остался без заместителя: тот предал, увёл клиентов и оставил дыру в бюджете.
– Но я же ничего не смыслю в бизнесе! – искренне изумилась Дарья. – Найми Сергея.
– Сергея? Да его в каталажку только и пора, – усмехнулся брат. – Он меня в трубу пустит.
Средний брат Сергей и правда давно завязал с угоном мотоциклов. Теперь он крал данные и продавал их за хорошие деньги. Пару раз едва не попался, но проскочил.
– Ну найми кого-то со стороны! Рынок полон специалистов. А я? У меня здесь работа, жильё нормальное. А в Ялте цены кусаются.
– Да поживёшь у меня, – предложил Виктор. – Олеся не будет против.
Олеся – его жена – настояла на переезде в Ялту. Там она родила, и ради неё Виктор открыл бизнес. Дарье же она с самого начала показалась нарочито милой, с искусственной улыбкой и уколами под видом «шуток».
– Ты пишешь статьи? – спросила при первой встрече. – То есть копирайтер? Ха! Я этим ещё в школе увлекалась…
Дарья тогда лишь сжала зубы. Она писала тексты для солидных изданий, а не школьные сочинения. Но доказывать Олесе ничего не хотелось.
– Я подумаю, – осторожно ответила брату. А сама тут же принялась искать работу – такую, чтобы стала железным аргументом для отказа от Ялты.
Дарья не любила камеры – в объективе чувствовала себя неуклюжей. Но к профессии всё же прикипела. Она мечтала о большой семье – о трёх детях, как у матери, но пока жизнь складывалась иначе. Сердце её давно и безнадёжно тянулось к Олегу – редактору журнала, где она работала. Он был женат и верен жене, но именно он однажды сказал:
– Дарь, ты сама не своя. Что случилось?
Её тронуло его внимание. И она рассказала всё, кроме своих чувств.
– Пожалуй, смогу устроить тебе пробы, – сказал он после паузы.
Через два дня Дарья уже стояла в студии. Её приняли. Она сияла от счастья и мчалась домой, надеясь услышать от матери хоть раз слова поддержки. Но та встретила её ледяным тоном:
– Бросай работу и езжай к брату.
– Но, мама! Ты же сама мечтала…
– Я хотела вырастить достойного человека! А получила эгоистку!
Дарья чуть не дрогнула, но в последний момент твёрдо произнесла:
– Я не поеду. Если Виктору нужна помощь – пусть наймёт специалиста.
Она развернулась и ушла, а вслед ей летело:
– Позор рода!
На улице Дарья сдерживала слёзы. Телефон завибрировал. «Ну всё, опять мать», – подумала она. Но на экране было другое имя: Олег.
«Рад, что остаёшься. Может, кофе?»
Дарья застыла. Всего лишь кофе. Но сердце пропустило удар. Она уже набрала «да», но стёрла. Он женат. В итоге написала сухо: «Спасибо, что помогли. Обязательно загляну в редакцию».
Прошло полгода. Дарью утвердили на две программы сразу. С Олегом она старалась сократить контакты, хотя он писал: «Скучаю по нашим разговорам».
Мать всё это время молчала. Виктор же искренне обрадовался:
– Круто! Ты всегда этого хотела!
Дарья лишь усмехнулась про себя.
И вот, однажды зазвонил телефон. Голос матери дрожал:
– Если спросят из прокуратуры – молчи!
– Что случилось? – сердце у Дарьи ухнуло. – Это Сергей?
– Виктора под домашний арест. Какие-то махинации… Я ничего не понимаю!
Дарья побледнела. Ей стало страшно: ведь она могла быть там же, под арестом, если бы послушала мать.
– Хочешь, я приеду? – тихо спросила она.
– Приезжай… – мать уже плакала в трубку.
Дарья отключилась и задумалась: можно было припомнить все обиды. А можно простить и начать заново. В конце концов, семья у неё одна. И другой не будет.