Лидия подтянула молнию на своём вытонченном сапфировом платье, которое приобретала специально для праздника. Она долго выбирала наряд, желая показать себя безукоризненно на семидесятилетии матери мужа — Валерии Семёновны. Но сейчас, разглядывая отражение в зеркале, она видела перед собой не праздничную женщину, а обессиленную, с потускневшими глазами. Тени под веками, которые она тщетно пыталась скрыть дорогим корректором, выдавали бессонные недели, полные тревожных дум.
Последние шесть месяцев её существование превратилось в вязкую дымку подозрений. Всё началось с пустяков: Фёдор неожиданно установил пароль на телефон, который раньше бросал где попало. Он стал «задерживаться в офисе», возвращаясь далеко за полночь — с отрешённым видом и лёгким ароматом чужого сладковатого парфюма на пиджаке. На карте появились странные списания — ужины в ресторанах, где они никогда не бывали, покупки в магазинах белья. Когда Лидия однажды несмело поинтересовалась этим, он вспыхнул, обвинил её в мнительности и мелочности. Он так уверенно рассказывал про подарки «деловым партнёрам», что она почти согласилась. Почти.
Она молчала. За двадцать лет брака Лидия усвоила: скандалы ничего не меняют. Она боялась разрушить семью, ранить их двадцатилетнего сына Стаса, который хоть и жил отдельно, но был по-прежнему близок с родителями. Ей хотелось верить, что это временное помутнение — кризис, который нужно переждать. Но сегодня, в день юбилея «Стальной хозяйки», как за глаза называли Валерию Семёновну, удержать свои страхи взаперти было почти нереально.
Фёдор вошёл в комнату, вполголоса напевая что-то. Он поправлял узел дорогого галстука, и в его лице светилась неестественная приподнятость.
— О, выглядишь чудесно, Лида! — бросил он, скользнув по жене беспечным взглядом. — Именно то, что нужно для маминого вечера. Настоящая дама.
«Настоящая дама рядом с самым благородным человеком», — с горечью отметила про себя Лидия. За все годы она так и не дождалась от свекрови тепла — лишь холодной вежливости и язвительных замечаний.
— Благодарю, ты тоже сносно смотришься, — ответила она ровно.
Фёдор приблизился к зеркалу, самодовольно разглядывая своё отражение. В его глазах мелькали те самые искорки, которые Лидия давно разучилась терпеть — ожидание чего-то запретного, приятного ему и мучительного ей.
— Слушай, тут такой момент… — начал он тем голосом, от которого у неё внутри всё сжималось. — Помнишь, я рассказывал про дальнюю родственницу, Веронику? Дочка двоюродной тёти, мы были у них на похоронах лет десять назад.
Лидия попыталась вспомнить. Какая-то тётка действительно существовала. Но о дочери — ни слова.
— Смутно. И что с ней?
— Она неожиданно оказалась в нашем городе по работе. Совсем одна. Я решил, что неприлично не пригласить её. Всё-таки родственная кровь, хоть и дальняя. Я позвал её на праздник.
Всё поплыло перед глазами. Лидия вцепилась в столешницу так, что побелели пальцы. Это было слишком нагло, слишком жестоко. Привести любовницу — а она ни мгновения не сомневалась, кто эта «родственница» — на юбилей собственной матери. Публичное унижение.
— Дальнюю родственницу? — повторила она, чувствуя, как голос предательски дрожит. — Фёдор, ты хоть понимаешь, что делаешь?
— А что такого? — он нахмурился. — Предлагаешь оставить девушку одну в чужом городе? Маме будет приятно встретить ещё одного члена семьи. Вероника умница, милая, тебе понравится.
Он лгал глядя в глаза. Даже не пытался придать словам правдоподобия — просто ставил её перед фактом. Он знал, что она не устроит сцену.
Лидия хотела закричать, сорвать платье, закрыться в комнате. Но время поджимало. Гости уже собирались. Стас должен был приехать прямо в ресторан. И, какой бы Валерия Семёновна ни была, она не заслуживала скандала на юбилее.
— Хорошо, — выдавила Лидия. — Пусть приходит твоя… родственница.
Фёдор довольно кивнул, чмокнул её в щёку и поспешил уйти.
Лидия осталась одна, глядя на измученную женщину в зеркале, которой предстояло сыграть роль счастливой жены в спектакле, устроенном её же супругом.
Ресторан «Резиденция», выбранный Валерией Семёновной, поражал своим богатством. В центре длинного стола, словно на троне, сидела именинница в строгом винном платье. Как королева, оценивающая своих подданных.
Лидия вручила свекрови белые розы и дорогую шаль.
— Поздравляю вас, Валерия Семёновна. Крепкого здоровья.
— Спасибо, Лида, — сухо отозвалась та.
И тут двери распахнулись — вошёл сияющий Фёдор, ведя под руку «Веронику».
Девушка была вызывающе юной и ослепительной. Алое мини-платье, яркий макияж, распущенные светлые волосы. Она цеплялась за Фёдора, словно боялась потеряться.
— Мама, знакомься! Это Вероника, моя троюродная… — начал Фёдор.
Вероника вручила Валерии букет алых роз.
— Поздравляю, тётя Валерия! Я так рада встретиться!
Свекровь смерила её взглядом.
— Я вам не «тётя». Валерия Семёновна. Садитесь.
Фальшивая улыбка девушки дрогнула.
Фёдор усадил её прямо напротив Лидии. Рядом сел Стас, наблюдая происходящее с мрачным подозрением.
Вечер превратился для Лидии в пытку. Вероника громко смеялась, строила глазки Фёдору, болтала с родственниками.
Пару раз она «нечаянно» обратилась и к Лидии:
— Лидочка, вы почему такая печальная? Устали? Ничего, потанцуем!
— Я не «Лидочка», — отчётливо произнесла Лидия. — Для вас — Лидия Сергеевна.
Наступила тишина.
Когда подали десерт, Валерия Семёновна поднялась.
Её голос звучал чётко и твёрдо:
— В семьдесят лет человек уже не тратит время на ложь. Семья — это не кровь. Это поступки. Преданность. Достоинство.
Она перевела взгляд на Лидию.
— Двадцать лет я наблюдала. Лида держала дом, растила сына, работала на износ, когда Фёдор… был занят своими делами. Она никогда не жаловалась. Даже сегодня сохраняет лицо, хотя её унизили прилюдно.
По залу пробежал шум.
Валерия повернулась к сыну:
— А ты, Фёдор, решил, что можно притащить сюда свою дешёвку, назвав её родственницей? Ты считал, я ничего не замечу?
Фёдор побледнел. Вероника вскочила:
— Да как вы смеете?!
— А ты сядь, мошенница, — отрезала Валерия так, что девушка осела обратно. — Тут не место таким, как ты.
Свекровь обернулась к охране:
— Эту девицу — и того, кто позорит свою семью, — выведите. Сейчас же.
Вероника сорвалась и убежала. Фёдор попытался возразить, но голос предательски дрожал.
— А теперь, чтобы у тебя не осталось иллюзий, — сказала Валерия, — завтра я переписываю своё имущество. Дом, счета, квартиру — всё отдаю единственному достойному человеку. Лидии Сергеевне. А ты оставайся с тем, что выбрал: пустотой и позором.
В зале повисла оглушительная тишина.
Лидия тихо плакала, а Валерия положила руку ей на плечо:
— Дочка… держись. Мусор вынесли. Теперь можно продолжать праздник.
И впервые за двадцать лет Лидия почувствовала не унижение — а свободу. И поддержку там, где не ожидала её никогда.