После окончания медицинского колледжа Лена Савельева вернулась в родное село Берёзовку. Город ей никогда не был по душе — шумный, бездушный, словно чужой. А здесь, в деревне, всё было своим: родная улица, старая школа, мать с отцом, да ещё и новый фельдшерско-акушерский пункт, о котором давно мечтали жители. Построили его недавно, покрасили, привезли новое оборудование — блестит, будто больница в городе.
Старенькая Мария Петровна, местная медсестра с сорокалетним стажем, давно ждала замену. Увидев Лену на пороге, даже прослезилась.
— Ох, Леночка, наконец-то дождалась, — выдохнула она, снимая очки. — Я ведь уж давно на пенсии, всё уходить собиралась, да всё тянула. Твоя мать просила подождать — мол, дочка вернётся, диплом получит. Теперь можно и совестно, и спокойно передать тебе всё хозяйство.
— Спасибо, тётя Маша, — улыбнулась Лена, аккуратно расправляя халат. — Постараюсь не подвести. Если что — можно я к вам буду заглядывать?
— Конечно, деточка, — ласково сказала старушка. — Подскажу, помогу, пока руки ещё слушаются.
Так начались Ленкины будни. С утра — термометры, капельницы, мази, перевязки. Люди шли к ней непрерывно: кто с болью, кто за советом, кто просто поболтать. Старики приходили «давление померить» и заодно расспросить про жизнь. Сначала присматривались, будто проверяли — не зазналась ли городская, умеет ли лечить. Но вскоре убедились — девка сердечная, добрая, руки лёгкие.
Особенно часто заглядывал Сергей Лужин, молодой механик из местного хозяйства. То поясницу прихватит, то палец порежет, то колено ушибёт — и всё к Лене.
Медсестра Анна Павловна, женщина в возрасте, посмеивалась:
— Часто, ой часто у тебя Сергей Петрович болеет. Может, ему не лечение нужно, а внимание?
Лена краснела и отмахивалась. Но вскоре и сама поняла — между ними что-то есть. Сначала неловкие разговоры, потом прогулки по вечерней улице, потом — взгляды, улыбки, руки, что находят друг друга без слов.
Любовь пришла тихо, без громких признаний, но крепко. Когда Сергей сделал предложение, Лена не колебалась ни секунды. Свадьба была шумная, весёлая — вся деревня гуляла, пели до утра.
Но был ещё Павел Миронов, высокий, красивый парень, тракторист. Гордый, самолюбивый, женщин любил и привык, что те тянутся к нему сами. Лена ему тоже нравилась, и не скрывал он этого. После работы всё нарочно проходил мимо медпункта — то с травмой, то просто «задержался».
Однажды он попытался проводить её домой.
— Павел, — строго сказала она, — я же за Сергея замуж вышла, не стоит.
— Слышал, — усмехнулся он. — Но я-то не хуже его.
— Всё равно, — ответила Лена, глядя прямо, — я люблю Сергея. Найди себе другую.
Глаза Павла потемнели. Он усмехнулся — вроде шутя, но в глубине взгляда мелькнула обида.
Прошёл год. У Лены и Сергея родился сын — Петя. Радовались все: родители, свекровь, соседи. Лена посвятила себя материнству, почти не выходила из дома. Сергей работал с утра до ночи, но стал будто чужим — молчаливым, отрешённым.
Однажды вечером он вернулся и, не снимая куртки, спросил:
— Лена, ты Павла давно знаешь?
— Знаю… Он ведь наш, местный. А что?
— Говорят, Петя не мой, а его.
Она застыла, будто ударили.
— Что ты несёшь? Кто это сказал?!
— Вся деревня судачит. Даже отец твой к нему ходил — и тот не отрицал.
Лена осела на стул. В груди защемило, в голове звенело.
Потом дошло — это Павел. Он пустил слух. Сказал, будто между ними была любовь.
Деревня зашумела. Бабы на завалинках шептались:
— Наша фельдшерица-то не такая уж святая.
— От мужа дитя нагуляла, с трактористом путалась.
Сергей не выдержал. Молча собрал вещи и ушёл к родителям. Лена не удержала — сил не было.
Она осталась одна с ребёнком. Сидела ночами у окна, глядя на тёмное небо, слушала, как посапывает сын.
— Петенька, родной, никому мы с тобой не нужны… — шептала, и по щекам катились слёзы.
Родители не приходили — стыдно им было смотреть людям в глаза. Свекровь и та, что раньше доброй казалась, теперь обливала грязью.
Только подруга Катя не отвернулась. Приносила продукты, поддерживала словом.
— Лен, не бери в голову. Сергей неправ. А Павел… эх, я ведь его давно люблю. А он тебя, видно, до сих пор забыть не может. Вот и затаил злость. Хотел, чтобы ты пожалела, да перегнул.
— Зачем же так? — тихо спросила Лена. — Разве можно ломать чужую жизнь?
Катя только вздохнула.
Прошло несколько недель. Вечером прибежала Катя — вся в слезах, запыхавшаяся.
— Лена, собирайся! Павлу плохо, я скорую вызвала, но дорогу развезло — не приедут. Только ты можешь помочь!
— Нет, я не пойду, — холодно ответила Лена. — После всего, что он сделал?
— Ради меня, Леночка! Я без него не смогу! — взмолилась подруга.
Лена долго молчала, потом сказала:
— Хорошо. Но если выживет, пусть признается, что соврал. Иначе — ни слова не скажу.
В доме Павла пахло спиртом. Он лежал на кровати, лицо серое, губы пересохшие. Лена быстро оценила состояние — отравление алкоголем. Сделала промывание, поставила капельницу, следила всю ночь. Когда ему полегчало, молча ушла.
Через пару дней Павел встал на ноги. Катя умоляла его всё исправить.
— Не хотел я, чтоб так обернулось, — признался он, опустив глаза. — Злость взяла, что отвергла. Глупый я, дурной.
А вскоре по деревне пошёл новый слух: Павел уезжает. Уезжает навсегда.
В тот день он стоял у администрации с рюкзаком за плечами. Люди собрались — любопытно же. Павел глянул на них и сказал:
— Простите, люди добрые. Я виноват. Полюбил Лену, а она меня не захотела. От обиды я на неё наговорил — мол, ребёнок мой. Всё ложь! Она честная, добрая, спасла мне жизнь, а я — едва её не погубил. Не могу теперь здесь оставаться. Прощайте.
Люди молчали. Только Катя плакала, прижимая к груди платок.
С тех пор всё постепенно наладилось. Родители пришли — просили прощения. Потом и свекровь — плакала, целовала руки. Вслед за ней и Сергей появился — стоял на пороге, не смея войти.
— Прости, Лен, — сказал он хрипло. — Дурак я. Поверил сплетням, а сердце знал — не могла ты так.
Она не ответила — просто обняла.
Лена долго потом ещё жила с чувством, что мир может обрушиться в один миг. Но со временем боль ушла. Она снова вышла на работу, вновь лечила людей, улыбалась детям и старикам.
Односельчане теперь относились к ней с особым уважением. Говорили:
— Лена у нас — золотое сердце. Таких мало.
А по вечерам, когда солнце садилось за холмы, Лена выходила на крыльцо, брала Петьку на руки и тихо шептала:
— Всё будет хорошо, сынок. Главное — не держи зла на людей.
Она знала: обида уходит, если простить.
А горечь — остаётся, если молчать.