Презент от родителей супруга выглядел почти царским жестом. На свадьбе отец Сергея, Владимир Николаевич, громко звякнув ножом о бокал, торжественно заявил:
— Ребята, теперь это ваше жильё! Обживайтесь и будьте счастливы!
Квартира оказалась просторной, залитой светом, с высокими потолками и старым, но надёжным паркетом. Свекровь, Нина Александровна, растрогалась и обняла Марину. Тогда всё выглядело искренним. Почти. Один нюанс — дарственную так и не оформили. Жильё осталось записано на родителей.
— На всякий случай, — пояснил Владимир Николаевич, похлопав сына по плечу. — Чтобы от радости крышу не снесло.
Сергей тогда широко улыбнулся, приняв это за заботливую мудрость. Марина промолчала. Ей было неловко, но спорить в день свадьбы казалось кощунством.
С тех пор каждый год, 30 декабря, словно по расписанию, раздавался звонок в дверь. Родственники приезжали с сумками домашних заготовок и невидимым, но очень подробным чек-листом проверки.
— Лейка в душе забита, напор слабый, — глухо заявлял Владимир Николаевич, выходя из ванной. — Нужно было чистить вовремя. Теперь только менять.
— Ножи совсем тупые, — сокрушённо вздыхала Нина Александровна, проверяя лезвие на помидоре. — Сергей, как ты это допустил?
Мужчина в доме обязан следить за инструментами.
— Окна, Марина, окна! — причитала свекровь. — Когда их вообще мыли в последний раз?!
— И балкон кто прибирать будет? — подхватывал отец. — Снега навалило, сырость пойдёт.
Сергей следовал за родителями, как послушный ученик: кивал, соглашался, обещал — «Да, пап», «Хорошо, мам». Он воспринимал это как заботу — старомодную, но привычную. Для него это были всего лишь родительские странности.
Марина же с каждым визитом ощущала себя не хозяйкой, а квартиранткой на испытательном сроке. Она молча перемывала окна, которые и так были чистыми, затачивала ножи, промывала лейку уксусом. А внутри росло раздражение от бесконечного контроля.
Осмотр подходил к концу, пока Владимир Николаевич, проходя по гостиной, резко не остановился. Его взгляд зацепился за современный кондиционер на стене.
— Это ещё что? — голос стал жёстким.
— Кондиционер, пап, — пояснил Сергей. — Поставили летом. Жара была адская, Марине однажды даже плохо стало.
Владимир Николаевич приблизился, заметив аккуратно заделанное отверстие под коммуникации.
— Дыра? — процедил он. — Вы… просверлили стену? Несущую?!
— Да это же по делу, — засуетился Сергей. — Для комфорта, мастер всё сделал как положено.
— Без нашего согласия?! — повысил голос отец. — Не спросив владельцев?! Это наша квартира! Наши стены! Кто вам позволил?!
Сергей растерялся, словно подросток, застигнутый за шалостью.
— Мы думали… вы не будете против…
— Думали! — передразнил Владимир Николаевич. — Это не улучшение, это порча!
Из кухни вышла Нина Александровна. Окинув взглядом напряжённую сцену, она подошла к Марине и, покачав головой, положила руку ей на плечо:
— Марина, ты должна помнить: ты живёшь здесь исключительно по нашей доброй воле. Цени это. А не делай, что вздумается.
В этот момент что-то окончательно сломалось. Вся показная семейность, все годы терпения. Марина посмотрела на Сергея — он опустил глаза. И она поняла: больше не может.
Она вернулась на кухню, заметила банку зелёного горошка, убрала её в дальний шкаф и, глубоко вдохнув, вышла обратно с самым виноватым выражением лица:
— Нина Александровна, простите… Я совсем забыла. Горошка для салата нет. Как же без него оливье?
Свекровь вспыхнула:
— Ну что за хозяйка! За полтора часа до Нового года! Я сама схожу, рядом круглосуточный.
— Я с тобой, — буркнул Владимир Николаевич. — Заодно нормальный коньяк куплю.
Как только дверь за ними закрылась, Марина быстро повернула все замки и задвижку. Щёлк. Щёлк. Щёлк. Затем прибавила громкость телевизора — новогодняя музыка заполнила квартиру.
Через сорок минут в дверь начали стучать.
— Сергей! Марина! Немедленно открывайте!
Сергей рванулся к двери, но Марина встала перед ним:
— Если откроешь — я уйду. Насовсем. Выбирай.
Он смотрел на неё, потом на дверь. И впервые за долгие годы сделал выбор. Он молча отступил.
Под бой курантов они молча чокнулись бокалами. Потом Сергей обнял Марину — крепко, как в первый раз.
Через десять минут после полуночи Марина открыла дверь. На площадке сидели родители — злые и растерянные.
— Вон отсюда! — закричала Нина Александровна. — Немедленно!
Марина спокойно сняла ключи и положила их на стол:
— Это ваша квартира. Но все эти годы мы оплачивали коммуналку, меняли сантехнику, покупали мебель. Ваш «подарок» сделал нас бесплатными управляющими. Заберите его обратно.
Она посмотрела на Сергея:
— Собирай документы.
Они ушли.
Их победа была не в квартире.
Она была в том, что они наконец перестали быть чьей-то собственностью.