— Мама приедет завтра, говорит, совсем плохо себя чувствует, — произнёс он вечером, стоя в дверях кухни с телефоном в руках.
Марина вздрогнула, едва не уронив тарелку из намыленных пальцев.
— Опять суставы? — уточнила она, вытирая руки о полотенце.
Артём кивнул и убрал телефон в карман.
— Совсем тяжко, — добавил он. — Врач поставил новый диагноз.
Из детской комнаты доносился смех — Кира с Алёной разыгрывали «магазин», используя фантики вместо денег. Марина посмотрела на недомытую посуду, потом на мужа.
— Она надолго?
— Не знаю. Сказала, обсудим.
Интонация Артёма насторожила её: так он говорил всегда, когда мать что-то замышляла и он предчувствовал проблемы.
На следующий день Надежда Ивановна сидела за кухонным столом, медленно двигая отёкшими пальцами.
— Мариш, всё хуже, — сказала она, не поднимая глаз. — Врач настаивает на санатории, иначе совсем скрутит.
Марина подала ей чашку чая и села рядом. Надежда Ивановна попыталась поднять её, но пальцы не слушались, и боль исказила лицо.
— Сколько это обойдётся? — осторожно спросила Марина.
— Сто двадцать тысяч за курс. Нужно три курса. Плюс дорога, жильё между ними… минимум триста выйдет.
У Марины дрогнули руки. Всего-то пятьдесят тысяч было на счету.
Вечером вернулся Артём, поцеловал мать в лоб и сел рядом, осторожно ощупывая её суставы. В голосе и взгляде у него читалась тревога.
Позже Надежда Ивановна сказала прямо:
— Сынок, без санатория мне не справиться. Но денег нет. Может, дачу продадите?
Марина резко повернулась.
— Какую дачу?
— Вашу. Свою я когда-то продала, чтобы вам с квартирой помочь. А сейчас выхода нет.
Ночью Марина не сомкнула глаз. Артём напомнил ей, как мать когда-то дала им триста тысяч на первоначальный взнос. Но для Марины дача была единственным островком свободы, где дети дышали свежим воздухом и ели своё.
— Это наше единственное место для отдыха, — сказала она.
— А мама может остаться инвалидом, — возразил Артём.
Утром всё повторилось: Надежда Ивановна пыталась застегнуть кофту, пальцы не слушались. Внучки видели её страдания, задавали вопросы. А бабушка тяжело вздыхала и говорила, что без лечения не сможет ходить.
Марина чувствовала, как на неё давят: и муж, и свекровь. Любое её слово обращали против неё.
В итоге дети услышали от бабушки, что мама «жадная». И однажды Кира прямо спросила за завтраком:
— Мам, а ты правда жадная?
Марина замерла. Это стало для неё ударом.
На работе она позвонила подруге Лене. Та посоветовала искать альтернативу и вспомнила их общего одноклассника Олега, который теперь работает главврачом.
Марина решилась и позвонила ему. Тот пообещал помочь с бесплатной путёвкой, если собрать справки.
Следующие дни ушли на беготню по врачам и анализам. Наконец, Олег передал ей документы. Марина вернулась домой с путёвкой и сияющей улыбкой.
— Вот, — сказала она свекрови. — Бесплатный санаторий.
Но Надежда Ивановна отреагировала холодно:
— Значит, через связи? Мне что, теперь чувствовать себя униженной? Выходит, лишь бы свою дачу сохранить.
Артём смотрел на жену с недоумением.
— Но лечение ведь обеспечено, — возразила Марина.
— Главное — семья должна жертвовать ради семьи, — отрезала свекровь.
…
Вскоре она уехала в санаторий. Дети обнимали бабушку, но с матерью держались отстранённо. Артём тоже смотрел на Марину с усталостью и разочарованием.
Марина осталась в доме одна, чувствуя себя чужой среди близких.
Через неделю она поехала на дачу одна. Прополола грядки, собрала овощи. Соседка удивилась, что семья не с ней.
Вечером, закрывая калитку, Марина подумала: она отстояла дачу, но потеряла главное — тепло в семье. Теперь она была для всех «жадной». И очень одинокой.