Мира третий год подряд намеревалась провести Новый год в постели. Не потому, что изнемогала от усталости или не терпела праздничной суеты. Просто то тёплое, щемящее чувство ожидания, которое раньше просыпалосьу неё в середине декабря, бесследно улетучилось.
Оно словно растворилось в промозглой сырости города, оставив лёгкое раздражение и пустоту. Какой уж тут праздник, если даже снег не собирался выпадать? Декабрь выдался тёплым, чужим, почти октябрьским — ни морозца, ни хруста в воздухе.
Но больше всего Мире мешала память. Она тащила её назад, в тот день, который будто застрял где-то глубоко и не желал уходить. Пять лет минуло, а он всё ещё стоял перед глазами — резкий, как свежий шрам.
Тогда Мира жила в Новосибирске, заканчивала учёбу и встречалась с Сергеем. Он был чуть старше, надёжный, спокойный, уверенный. Мире казалось, что путь её уже нарисован: защита диплома, свадьба, тихая семейная жизнь. Платье даже было выбрано заранее — лаконичное, без излишков.
Новый год они планировали провести вдвоём. Родители Миры уехали к бабушке, та приболела, и оставлять её одну было нельзя. Обычно они собирались всей семьёй, но в тот год всё сложилось иначе.
Мира тот вечер строила как праздник мечты: целый день вертелась на кухне, нарезала, запекала, украшалакомнату и ёлку. Дом наполнялся запахом запечённой птицы, хвои и мандаринов.
Когда она наконец подошла к зеркалу, оттуда на неё смотрела девушка в тёмно-синем платье, румяная, счастливая, уверенная, что всё в жизни встанет на свои места.
Звонок раздался за несколько минут до восьми. Мира, улыбаясь, уже тянулась открыть дверь, представляя, как Сергей войдёт с привычной мягкой улыбкой.
Но на пороге стояла не он.
А Лина — одногруппница, с которой Мира лишь иногда перебрасывалась новостями. Не подруга, не враг — просто человек рядом. Сейчас Лина жимала в руках сумку и выглядела так несчастно, что Мира в первую секунду даже растерялась.
— Мира… Представь, мне совершенно не с кем встречать Новый год. Все разъехались. Если ты меня сейчас выпроводишь, я прямо у подъезда околею, — пролепетала Лина, заглядывая снизу вверх.
Мира попробовала объяснить, что ждали Сергея, но Лина так жалобно умоляла, что отказать было почти невозможно.
И вот их тихий праздник уже трещал, уступая перед её жалостью.
Лина мгновенно чувствовала себя как дома — разувалась, заглядывала в шкафы, комментировала всё подряд, будто имела на это право.
Мира старалась не сердиться, но внутри всё стягивалось неприятным комком.
Сергей пришёл с букетом хвойных веток и алых роз — улыбался, словно ничего не испортилось. Мира немного успокоилась, надеясь, что вечер всё-таки сохранится.
Но пока она возилась с духовкой, из комнаты донеслись приглушённые голоса. Спор.
Она сначала не обратила внимания, но слова становились всё отчётливее.
— Ты зачем сюда припёрлась? — шипел Сергей. — Мы же договорились, что ты не появишься!
— А что такого? — лениво бросила Лина. — Хватит уже строить спектакль. Мира должна понимать, что она тут лишняя.
У Миры похолодело внутри.
— Лина, я просил тебя замолчать! — прошипел Сергей.
— Да ладно тебе. Новый год ты должен был проводить со мной, если забыл. Я же ношу твоего ребёнка. И вообще — я твоя будущая жена.
Мира застыла, будто по ней ударили. Потом что-то внутри щёлкнуло.
Она вышла в комнату.
— Ну что, долго ещё будете шушукаться? — спросила она ровным голосом.
Сергей резко обернулся, побледнев. Лина наоборот выпрямилась, словно победила.
— Вон из моей квартиры, — спокойно сказала Мира. — Оба.
Они пытались что-то сказать, но её взгляд их быстро остановил. Дверь хлопнула, и наступила глухая тишина.
Мира убрала еду, выключила духовку, стерла макияж, переоделась в домашнее и легла спать.
После выходных она родным просто сказала:
— Новый год я больше не отмечаю.
И не обсуждала.
Когда ей предложили временную практику в Линии (город я изменила), Мира согласилась, будто хватаясь за спасение. Новая работа, море, тёплый климат — всё это помогало ей переживать прошлое.
Но каждый декабрь всё равно кольнуло внутри: там, дома, сейчас снег…
Родители приезжали, уговаривали её вернуться, но Мира лишь качала головой:
— Мне туда нельзя. Я не хочу.
Рана медленно затягивалась, но глубоко всё так же болело.
В конце декабря Мира снова планировала лечь спать. Ни ёлки, ни мандаринов, ни салатов. Просто ночь, которую она хотела проморгать.
Но в половине одиннадцатого в дверь позвонили.
— Кто там? — осторожно спросила она.
— Вам посылка… из Иркутска, — произнёс мужской голос.
Она тут же позвонила маме.
— Мам, вы что-то посылали?
— Конечно! Мы хотели тебя порадовать! Открывай, доченька!
Мира вздохнула, отперла дверь. На пороге стоял высокий мужчина с коробкой.
— Я Тимур, — представился он. — Мария Павловна просила передать.
Он попросил, чтобы она убедилась, что всё цело. В коробке были солёные грибы и баклажаны — те, что когда-то они с мамой готовили вместе.
Мира впервые за долгое время улыбнулась.
Тимур рассказал, что приехал на свадьбу друга, но невеста за час до регистрации отменила церемонию. Билетов домой уже не было.
— А вы… собирались встречать ночь одна? — спросил он тихо.
Мира кивнула.
— Нельзя так. Новый год нужно встречать правильно, — сказал Тимур. — У меня в пакете есть салат, курица, мандарины. Если не возражаете… можем провести вечер вместе.
Мира неожиданно почувствовала, как внутри разгорается тёплое, давно забытое.
— Хорошо, — сказала она.
Тимур ушёл за пакетом, а Мира вдруг вспомнила, что хочется выглядеть… красивой. Она быстро сменилaпижаму на платье, уложила волосы, накрасила губы.
Когда Тимур вернулся, в руках у него была маленькая ёлочка.
— Новый год без ёлки — не Новый год, — смущённо сказал он.
Она рассмеялась — легко, свободно, будто кто-то отпустил её душу.
Новый год вошёл в дом незаметно — под мандаринный запах, тихий смех и звон бокалов с лимонадом.
И впервые за многие годы Мира не чувствовала тяжести внутри.
Утром они вместе собрали её чемодан, вызвали такси и поехали в аэропорт — так, словно делали это всегда. И обоих не пугало, что эти несколько часов перевернули их жизни.
Через неделю Мира уволилась, сказав директору:
— У меня… большие перемены.
Он лишь вздохнул:
— Понимаю.
Прошли годы. Мира часто вспоминала ту ночь — как стояла в пижаме у двери, уверенная, что Новый год снова проспит. Но судьба постучала — тихо, но настойчиво.
Теперь она снова обожала этот праздник: мандарины, огоньки, хлопушки, смех детей.
Она учила их:
— Нельзя винить даты или снег. Только человек сам устраивает своё счастье.
И каждый Новый год Мира думала одно:
Хорошо, что тогда она открыла дверь.
Иногда судьба приходит именно так — нежно, негромко.
Главное — услышать.