Старик-отец в дом к сыну переехал,
Чтоб жить там со своей родной семьёй.
Но, сразу стал он всем большой помехой,
Как ни крути – лета берут своё…
Старик был слаб, подслеповат изрядно,
Не мог держать и ложку без труда
И тщетно быть старался аккуратным –
Седин года… тяжёлые года…
Нередко разбивал старик посуду
И разливал на скатерть молоко…
И сам он часто обливался супом,
И хлеб не мог он удержать рукой.
Сперва, муж и жена ещё терпели,
Но, немощи им был противен вид.
И стали старика кормить отдельно,
За печкой… чтоб не портил аппетит.
И миску деревянную купили,
Осколки с пола, чтоб не собирать.
И с наслажденьем кушали и пили:
Глава семьи, сынок, хозяйка-мать.
Старик не говорил им даже слова,
В своём углу за печкой горевал…
И лишь ребёнок наблюдал безмолвно,
Как дед ладонью слёзы вытирал.
И, если обращались к нему дети,
То только для того, чтоб побранить…
Но, как-то раз, глава семьи заметил,
Как сын его стал что-то мастерить.
Малыш возился с щепкой деревянной…
– Чем занят ты, мой мальчик? Объясни!
– Готовлю миски для тебя и мамы,
Чтоб в старости вы кушали из них.
Глава семьи лишился дара речи
И обратил к жене безмолвный взор…
Всё в доме изменилось в тот же вечер –
Любви очаг не угасал с тех пор!
Старик-отец сидел со всеми вместе
И укорить никто его не смел.
Не раздражало даже и невестку,
Что неуклюже, он порою ел.
Хозяюшка уже не возмущалась,
Что свёкор так неловок был с едой.
И дедушке теперь, уж не казалась,
Как прежде, старость страшною бедой…
Коль не желаешь оказаться лишним,
Когда в твой дом придёт седин пора,
И миской деревянной не прельстишься,
У ближнего любви не отбирай!
© Кристина Кузнецова.