Они направлялись в Форт-Лодердейл — три парня и три девушки, — и когда они сели в автобус, они несли с собой бутерброды и вино в бумажных пакетах, мечтая о золотых пляжах и морских приливах, когда серый холод Нью-Йорка исчез за ними.
Когда автобус проходил через Нью-Джерси, они заметили одного мужчину в автобусе. Он сидел перед ними, одетый в простой, плохо облегающий костюм. Мужчина неподвижно сидел, а его запыленное лицо маскировало его возраст. Глубокой ночью, за пределами Вашингтона, автобус остановился возле «Говард Джонсон», и все вышли, кроме мужчины. Молодые люди начали задумываться о нем, пытаясь представить его жизнь: может быть, он был капитаном дальнего плавания, или старым солдатом, возвращающимся домой. Когда они вернулись в автобус, одна из девушек села рядом с ним и представилась.
«Мы едем во Флориду, — сказала она. «Я слышала, там красиво».
«Так и есть», — сказал он, как бы вспоминая то, что пытался забыть.
«Хочешь вина?», — спросила она. Он улыбнулся и сделал глоток. Он поблагодарил ее и снова вернулся в свое молчание. Она вернулась к остальным, а мужчина задремал.
Утром девушка снова села возле мужчины, и через некоторое время он рассказал свою историю. Последние четыре года он находился в тюрьме в Нью-Йорке, и теперь он возвращался домой.
«Вы женаты?»
«Я не знаю.»
«Вы не знаете?», — она спросила.
«Ну, когда я был в тюрьме, я написал моей жене, — сказал он. «Я сказал ей, что я собираюсь уехать надолго и, что если она не выдержит расставания, если дети будут задавать вопросы, если это слишком больно, то она может просто забыть меня. Я бы понял. «Найди нового парня, — сказал я, — она замечательная женщина, — и наверняка, забыла обо мне. Я сказал ей, что ей не нужно писать мне или звонить. И она этого не делала три с половиной года. »
«И теперь ты не знаешь, стоит ли возвращаться домой?»
«Да», — сказал он застенчиво. «Ну, на прошлой неделе, когда я был уверен, что меня условно-досрочно освободят, я написал ей еще раз. Раньше мы жили в Брансуике, прямо перед Джексонвилем, и прямо на въезде в город растет большой дуб. Я сказал ей, что если она «Примет меня обратно, она должна нацепить желтый платок на дерево, и я выйду и вернусь домой. Если она не захочет меня, пускай ничего не делает — нет носового платка, и я продолжу свою поездку».
«Ого, — сказала девушка. «Вау.»
Она рассказала остальным, и вскоре все они были возле этого мужчины, ожидая приближения Брансуика, рассматривая фотографии мужчины. Он показал им свою жену и троих детей.
Они находились в 20 милях от Брансуика, и молодые люди заняли оконные кресла с правой стороны, ожидая приближения великого дуба. В автобусе повисло напряжение и молчание. Мужчина перестал смотреть, закрыв лицо руками, словно спрятавшись от еще одного разочарования.
И вот до Брансуика было десять миль, а затем пять. Затем, внезапно, все молодые люди встали и сошли со своих мест, кричали, кричали и плакали, танцевали и ликовали. Все, кроме этого мужчины.
Мужчина сидел там ошеломленный, глядя на дуб. Он был покрыт желтыми носовыми платочками – не одним и не двумя, а может быть сотнями, дерево выглядело, как плакат приветствия, вздымающегося на ветру. Когда молодые люди закричали, мужчина поднялся со своего места и направился к передней части автобуса, чтобы вернуться домой.