Около четырех лет назад я была в небольшом общественном банке в маленьком городке на юге Джорджии, в котором я жила. Я просто ожидала в очереди, как обычно. Внезапно, из ниоткуда, этот чувак спешит, тащит своего четырех или пятилетнего сына за собой, и сразу же начинает спрашивать, кто крайний в очереди. Все остальные начинают нервно шаркать, но ничего не говорят. Я просто закатываю глаза, потому что я вырос в еще меньшем городе Южной Джорджии, и у меня низкая терпимость к такому поведению.
Конечно, очередь была длинной (это была пятница), и все начинали немного беспокоиться, когда мальчик начал спрашивать отца, купит ли он конфету, когда они закончат. (Не знаю, как это работает в других местах, но у большинства банков на юге есть маленькие присоски и конфеты для детей, которые со своими родителями.) Папа кричит: «Нет! Нет!», и маленький мальчик выглядел удрученным. Примерно через пять минут он снова спрашивает. Папа (который сжимает сына не за руку, а за запястье) дергает маленького мальчика за руку и говорит: «Эй, я же сказал Нет!»
Мальчику явно было больно, и он начинает плакать. Папа становится очень красным лицом и наклоняется к сыну и шепчет что-то на ухо. Так вот, я была прямо перед ним, так что я его слышу. Это что-то вроде «Заткнись прямо сейчас, или я выбью из тебя все дерьмо, ты, маленький засранец». В этот момент я прихожу в ярость, а другие люди начинают смотреть, как маленький мальчик начинает тихо плакать. Я могу сказать, что он пытается сдержать плач, но ничего не выходит.
Итак, отец дрочит хватает ребенка и тащит его в туалет. Мое сердце сжимается, и я просто знаю, что сейчас произойдет. Все в очереди начинают шептаться о ситуации, но никто ничего не делает. Так что чем больше я думаю об этом, тем злее я становлюсь, поэтому я бросаюсь за ними. Я открываю дверь в туалет, где папа снимает ремень и избивает ребенка. Ребенок практически кричит в этот момент: «Прости, папа! Прости меня!»
Что-то во мне сломалось.
«Прекратите!»
Ребенок перестал плакать, отец перестал его бить. Они оба просто смотрели на меня. В этот момент я дрожала, как лист.
«Тебе лучше не поднимать на него руки.»
Папа на меня безучастно смотрит. Ребенок снова скулит.
«Тебе должно быть стыдно за себя», — говорю я.
Отец хмурится и вытаскивает своего ребенка из банка.
Я проследила за ним, записала его номер и позже в тот же день подала жалобу в Департамент полиции. Я не знаю, все ли из этого вышло, но я получила аплодисменты, когда вернулась в банк.
