Мои дети заметили, что этот рабочий разбрызгивает гербициды, мы повернули и медленно подъехали к нему. Меня не волновало, что я останавливаю движение. Машины потянулись вокруг меня. Это было важно.
Мой сын опустил стекло и спросил его, что он распыляет. Он сказал, что это «средство», чтобы остановить рост сорняков. Я спросила, был ли это глифосат, и он сказал: «Это «Раунддап…»
Я переспросила: «Вы используете «Раунддап»?!»
Он сказал: «О да».
Я сказала: «Всемирная организация здравоохранения считает это вероятным канцерогеном? Вы знаете, это может вызвать бесплодие и нейротоксичность. Это небезопасно!»
Он уже кивал, прежде чем я закончила. Его тонкая кожа выглядела лишенной какого-либо здоровья или цвета. Он поднял защитный щит, чтобы поговорить со мной, но он не был в маске, что меня шокировало.
«Да, штаб продолжает говорить, что он безопасен. Мы, рабочие, ничего не можем с этим поделать. Мы не имеем права говорить».
Я твердо посмотрела на него. Иногда я чувствую себя матерью каждого.
«Может быть, вы сможете. Может, вы все сможете им это донести?»
Я дала ему МАА ГМО и глифосатный информационный флаер. Он поблагодарил меня. Я посмотрела ему в глаза и сказала: «Если бы я могла, я бы устроила вас на другую работу»
Он с грустью посмотрел на меня. Но на секунду он, казалось, был благодарен. Он кивнул. Когда мы отъехали, мой сын сказал: «Мама, возможно, ты спасла ему жизнь».
Может быть…