Летом 2018года, полетела я, в очередной раз к родне в Германию. На этот раз — на свадьбу. Историй из этой поездки — вагон, только все трагикомичные, сплошь для Пикабу. Но вот одна…
После свадьбы на неделе сильно испортилась погода. В один из дней заехали мы (мы — это я, мой парень и двоюродный брат) на кладбище. На улице стоял дубак — дубак посреди июля. Одно радовало — кладбище у них красивое, до невозможности, хоть и земля — дорогущая .
От того они роют семейные могилы не рядом друг с другом, а друг над другом. Вот и дядю Ёсю, закопали глубоко, чтобы сверху место осталось.
«Странное дело, — сказал брат. — У папы на могиле все время кто-то живёт. То мышь, то суслик, то ещё кто. Выгонять пытались, травить. Уходит. Но на его место приходит другой. Роет норку под памятником и живёт. Вон, видишь норку?» — «Вижу,- говорю, стуча от холода зубами.- А зачем травить и выгонять. Пусть живёт, жалко вам что-ли?» — «Да боялись, что памятник обвалит. А потом махнули рукой». «Это мышь-то памятник обвалит?» — «Ты знаешь, сколько тут все стОит?! — говорит Вова. — Дорого у нас тут умирать». «Ну у других же не живёт, а у папки твоего живёт. Неспроста же «. Брат согласился. И предложил, пока он поливает все эти цветы невероятной красоты, пройтись до соседнего памятника — там похоронен его тесть.
Холодно, но деваться некуда, пошла, хоть отвлекусь, думаю. Тестя его я не знала, кроме того, что он был алкоголиком. Да и дядя Ёся пил, как не в себя, и злой был, как собака, боялась я его в детстве, а теперь вон поди ж ты, мышка на могиле поселилась… Милота-то какая, надо же…
Погруженная в эти мысли, я стояла напротив могилы и тряслась. Погода в Дюрене как у нас в Норильске — непонятно, в чем из дома выходить. Вышла я рано утром в джинсовом платьюшке без бретелек и босоножках — было 16 градусов, ожидалась жара. Но погода, как всегда, показала всем кукиш, и к обеду температура упала до 12′. Более того, накануне там прошла серия ураганов и смела и повалила все, что можно повалить. Но — это ж Германия. Через сутки от последствий не осталось и следа.
И только на соседней от тестя могиле, такой же красивой, валялся расколотый фонарь. Красивый стеклянный фонарик, разбитый ненастьем, одиноко лежал на дорожке, и некому его было прибрать. Так жалко его стало, что присела я и, чувствуя, что уже просто синею, все равно собрала две его половины и поставила друг на друга. Стекло оказалось толстым, и фонарь идеально встал на место — в угол могилы.
Когда я выпрямилась, то почувствовала странное… Как-будто прикосновение. Будто подошёл кто-то со спины и внезапно обнял. И стало так тепло! Я оглянулась — сзади никого не было. Однако я перестала кутаться в куртку и расцепила руки. Я стояла напротив плиты этого мужчины, который, судя по датам, прожил до старости, и.., не понимая, что происходит, не хотела уходить. Брат уже носился с лейкой вокруг могилы тестя, очень спешил, зная, что я замерзла, мой парень — еще один электровеник, который не может долго стоять на месте, гулял по кладбищу, любуясь его красотой, а я стояла, боясь двинуться в сторону. Мне было тепло!
Наконец, меня позвали — парень с братом потянули меня к выходу. Я осторожно шагнула в сторону — тепло не уходило. Мы шли к выходу, небо было низким и пасмурным, дул ветер, а я чувствовала умиротворение. Ощущение, что обнимают сзади, не проходило. Какое-то странное, это согревающее невероятное чувство, ничего подобного со мной раньше не бывало.
Но стоило нам выйти за калитку, вдруг все оборвалось! Резко, словно впрыгнули в холодильник, меня обдало холодом. Я снова обернулась назад — тепло осталось там, за забором кладбища. Парень офигел от моей реакции, когда я резко застучала зубами и затряслась, схватил меня за руку и мы побежали к машине.
Домой я ехала в задумчивости. Вечером был ужин и гости, но и они не могли отвлечь мои мысли на фоне громких разговоров и смеха. Наконец, жена брата Ирина поинтересовалась на предмет этой молчаливости. Я выпила бокал вина залпом, набрала в грудь воздуха, попросила не сдавать меня в психушку после рассказа и аккуратно рассказала о событиях на кладбище.
За столом повисла тишина.
— Вот оно что…обнял тебя мой папа…- сказала Ирина и заплакала.
«Да нет, Ира, не твой это папа был». — хотелось сказать мне, но я промолчала.
Когда я, посомневавшись, все же рассказала однажды эту историю маме, мама не стала меня критиковать и высмеивать — что она любит делать, а тоже задумалась, и вообще отреагировала на удивление спокойно.
— Это потому что они не могут выйти за периметр, — помолчав, только и сказала она.
— За периметр чего, мам?
— Кладбища…
Они не могут выйти за периметр
?
