Лидия Сергеевна узнала, что её не позвали на свадьбу сына, когда зашла к нему домой с пирогом на его день рождения. Андрею исполнилось тридцать пять. Она испекла его любимый десерт с вишней и шоколадом — как в детстве.
Дверь приоткрыла незнакомая женщина в халате.
— Вы кого ищете?
— К Андрею. Я его мама.
Та растерялась, повернула голову.
— Андрюх! Тут твоя мать!
Вышел сын, тоже в халате. На пальце блеснуло новое кольцо.
— Мам? Зачем пришла?
— С днём рождения, — Лидия протянула пирог. — Ты… женился?
— А, да. Неделю назад расписались. Мам, мы сейчас заняты. Давай позже созвонимся?
Он взял пирог, оставил на тумбе. Девушка — выходит, теперь жена — ждала реакции.
— Ты даже не сказал… — голос Лидии дрогнул.
— Мам, мы решили без торжеств. Только подписи — и всё. Никого не звали.
— Но я ведь твоя мать…
— Мам, не начинай. Мы с Ириной решили, что свадьбы — пустая формальность. Верно, Ира?
Ирина кивнула.
— Мы современные, Лидия Сергеевна. Праздники — лишнее.
— Ясно, — Лидия сделала шаг назад. — Простите, что помешала.
На лестнице ноги подогнулись, и она села на подоконник.
Тридцать пять лет назад она родила его одна. Мужчина сбежал, едва узнал о беременности. Она тащила всё сама: недоедала, недосыпала, пахала на двух работах. Чтобы сыну хватало на секции — английский, спорт, музыку. В платный вуз поступил — она продала бабушкину квартиру. «Спасибо, мам, я верну» — говорил он.
Не вернул. Пошёл в престижную фирму, снял жильё, зажил отдельно. Навещал редко, звонил ещё реже. «Мам, я загружен, карьера, сама же понимаешь».
Она понимала.
Дома Лидия села на кухне, капнула валерьянки.
Позвонила подруга Зина.
— Ну что, поздравила сына?
— Поздравила.
— Ты чего такая… Лидка, что случилось?
— Женился. Тайком. Без меня.
— Что?! Совсем обнаглел! Прости. Лидка, ты держишься?
— Привыкаю.
— Это предательство!
— Его выбор.
— Лидка, ты его оправдываешь! А он тобой пользуется!
— Он мой сын.
Вечером Лидия перебирала старые фото. Андрей с игрушками, Андрей в школе, Андрей на выпускном. На всех снимках они вдвоём. Ни отца, ни бабушек — только они вдвоём против всего.
Телефон молчал. Сын так и не перезвонил.
На работе коллега заметила её бледность. А в обед Андрей позвонил.
— Мам, ты не обиделась?
— Нет, сынок.
— Отлично. Кстати… Можешь занять? Триста тысяч. Мы с Ирой хотим в отпуск, типа медовый месяц.
— У меня нет таких денег.
— Мам, ну ты же откладывала «на всякий случай»!
Да, откладывала. Двести восемьдесят тысяч — на операцию или похороны. В шестьдесят два уже думаешь о таком.
— Это мои последние.
— Мам, я же верну! Ты не доверяешь родному сыну?
Родному сыну, который не позвал на свадьбу.
— Я подумаю.
— Мам, какой «подумаю»?! У нас билеты через неделю!
— Андрей, я сказала — подумаю.
Она отключила звонок. Он набрал снова.
— Мам, ну прости! Но ведь это не повод!
— Дело не в свадьбе.
Она молчала. В чём дело? В том, что за тридцать пять лет ни разу не услышала простого «спасибо»?
— Мам, скажи хоть что-то!
— Приезжай вечером. Поговорим.
— У меня встреча. Клиенты.
— А я не важная?
— Мам, ну ты чего! Конечно важная! Но работа!
— Тогда до свидания, Андрей.
На следующий день он приехал. Она сказала:
— Я злюсь на себя. Неправильно воспитала тебя. Всё давала и не научила благодарности.
Он молчал.
— Денег не дам. Больше никогда.
Он вскочил:
— Но мы же уже купили билеты!
— Продайте.
— Ира расстроится!
— Переживёт.
— Мам, ты меня не узнаёшь.
— А я тебя давно не узнаю. Где мой мальчик с одуванчиками?
Они замолчали.
— Ладно. Я понял. Денег не будет.
— Не будет.
Он ушёл, хлопнув дверью.
Но через время вернулся. Один, с цветами. Уставший, осунувшийся.
— Мам, прости. Я был неправ. И насчёт свадьбы, и вообще.
— Андрей, я тебя люблю. Но я не буду больше решать твои трудности.
— Понимаю.
— И денег не дам. Никогда.
— Понимаю.
Он обнял её неловко.
— Мам, можно я буду приезжать? Просто так?
— Конечно.
Через месяц пришёл снова. С покупным тортом.
— Мам, я не умею печь. Но хотел прийти с тортом.
Они сидели, разговаривали. Не о деньгах. О жизни.
— Мам, ты счастлива?
— Учусь.
— В шестьдесят два?
— А что, поздно?
— Нет, — улыбнулся он. — Самое время.
И она подумала: может, правда самое время. Учиться быть счастливой. И учить этому сына. Пусть с опозданием на тридцать пять лет.