Оля смотрела в мутное стекло окна, за которым сыпал январский снег, и чувствовала, как в груди нарастает глухая тяжесть. Дом, когда-то казавшийся уютным, будто сжался, стал тесным, холодным, как коробка из-под обуви. На кухне закипал чайник, а Пашка в соседней комнате что-то лепетал под нос, играя с кубиками. У неё болела спина, жгло в горле, и всё тело казалось ватным.
Последние недели были как в тумане. Роман стал чужим — колючим, равнодушным, будто ей в ответ на каждое слово подбрасывали ледышку. Он часто не ночевал дома, исчезал, отводил глаза, когда она спрашивала, где был. А когда и отвечал, то с какой-то насмешкой. Говорил, что устал, что надоела, что «жизнь не сложилась».
Оля долго не хотела верить. Думала — пройдёт, рассосётся. Всё ведь было… ну, хоть немного было — хорошее же?
Но однажды утром он просто подошёл и сказал то, что не готова услышать ни одна женщина. Неважно, сколько лет ты живёшь с этим человеком, сколько ложек перемыла, сколько ночей провела без сна у детской кроватки.
— Освободи поскорее квартиру, — глядя мимо, произнёс он. — Нам с Инной негде жить. Всё какие-то бездомные женщины мне попадаются…
И вышел, прихватив сумку с вещами.
Оля стояла в таком оцепенении, что забыла забрать Пашку из садика.
В детстве она слегка завидовала подруге Лене, которую мама целовала каждое утро, а папа называл «синичкой».
В их семье было не так.
Обижать Олю никто не обижал, но и ласковых слов в их доме не звучало.
— Зато у тебя дома тишина, — говорила Лена. — А у нас как начнут орать — весь подъезд слышит.
Потом неделями молчат. Тоже радости мало.
— Из-за чего ругаются?
— Да кто их знает. Наверное, мама ревнует. Или папа. — Лена пожимала плечами.
Оле тогда слово «ревность» было смутно понятно, но она уже начинала догадываться — дело в любви.
Выходит, у её родителей любви не было? Они никогда не ругались — по крайней мере, при ней.
Оля решила, что у неё всё будет иначе. С мужем — любовь, забота, добрые слова. И никаких ссор!
Определиться, чья модель семьи лучше, девчонки не успели.
Лену бросили в пятнадцать — родители развелись громко и с упрёками.
А родителей Оли разнесло тихо и навсегда — развелись спустя полгода, будто по расписанию.
Отец исчез с горизонта, а мама ушла в себя: работа, магазин, редкие разговоры.
Когда встал вопрос с обучением, на алименты из города и не уедешь — даже бюджетный колледж на дизайнера был недоступен.
Лена собиралась поступать на парикмахера, и вместе они мечтали о большом городе.
— Есть один вариант, — задумчиво произнесла мать, Галина Анатольевна. — В городе моя двоюродная сестра живёт, уже в возрасте. Если ты за ней приглядеть согласишься — и жить будет где, и голодной не останешься.
— А дети у неё?
— Сын где-то за границей, с дочкой она не общается.
Оля решила, что та — капризная старушка, и будет с ней нелегко. Но выбора не было.
А Маргарита Сергеевна оказалась вполне приветливой, просто страдала от гипертонии, потому с бытом справлялась тяжело.
С Олиным появлением всё наладилось.
— Золотая ты у меня, — не раз говорила Маргарита Сергеевна. — Продолжай так — квартиру на тебя оформлю.
— Не стоит, — смущалась Оля, хотя мысли о собственной квартире в голове крутились.
Учёба шла, дом держался в порядке, гулять с Леной иногда удавалось.
Через год Лена встретила своего Олежку, быстро вышла за него и укатила в другой город.
Оля радовалась за неё, но ощущала пустоту.
Серьёзных подруг не осталось. Но именно в квартире Маргариты Сергеевны она познакомилась с Романом.
Электрик из управляющей компании, двадцать четыре года. Пришёл лампу сменить да розетку проверить.
Принял Олю с хозяйкой за бабушку с внучкой, а они не стали уточнять.
Позвал на свидание. Хозяйка подмигнула — мол, соглашайся.
Роман был весёлый, рукастый, с юмором — почему бы и не пойти?
Через полгода их встреч Маргариту Сергеевну увезли в больницу. Через два дня она умерла от инсульта.
Оля искренне горевала, а Роман… он, кажется, был почти доволен.
— Всё, отмучилась, — выдал он, стараясь казаться серьёзным. — Оль, ты чего так переживаешь? Теперь у тебя же квартира.
— Ты чего несёшь? Женщина умерла!
— Да-да. Я ляпнул, не подумал, — смутился он и стал вести себя как образцовый партнёр.
Разочарование настигло его быстро: приехали наследники — сын и дочь — и заявили, что квартира делится между ними. Оли в завещании не было.
— Она только обещала? — расстроился Роман.
— Ну да. Я ж не могла требовать бумагу…
— Зря. Надо было.
Они чуть не разругались. Родственники умершей разрешили Оле пожить до продажи квартиры, а она ломала голову, куда потом.
А тут — сюрприз: беременна.
— Придётся жениться, — вздохнул Роман.
— Не надо! Я сама справлюсь, — вспыхнула Оля.
— Да ну, чего ты. Мы же всё равно собирались. Просто теперь — повод.
— Придётся познакомиться с моей мамой, — добавил он мрачно.
Вот этого Оля боялась больше всего. Про маму Романа он говорил скупо: строгая, с характером, любит контролировать.
Знакомство не задалось.
— Неужто в городе женщин нет нормальных? — карими глазами с кудрями Галина Викторовна смерила её. — Худая, рыжая, бледная…
— Добрый вечер, — пролепетала Оля.
— Так… Где живёшь, где работаешь, кто по родителям? — пошёл допрос.
Оля сбивчиво всё выложила.
— Квартиры нет… Значит, мою хочешь?
— Мам, да успокойся! — вмешался Роман.
— Не выйдет. В мой дом чужих не пущу, — отрезала мать. — И не надейтесь сесть мне на шею.
Они ушли, оставив после себя только торт и неловкость.
— Не обращай внимания, — просил Роман. — Она у нас командир по жизни, на складе начальник. Потерпим.
С жильём, как водится, разобралась Галина Викторовна. Продала деревенский дом, добавила денег, внесла первый взнос. Сына устроила на хорошую работу.
В гости приходила редко, но каждый раз критиковала Олю:
— Почему всё криво, почему пыль, где суп нормальный? И чего ты мужа оборванцем кормишь?
Оля терпела. Роман — молчаливый сын — почти не вмешивался.
После рождения Пашки критики стало больше, помощи — нет.
— Страшненький. Весь в тебя, — резюмировала свекровь.
Помощи — ноль: «Родили — воспитывайте».
Они и воспитывали. Трудно, но не бедно.
Когда Оля вышла на работу, всё пошло налад. Пашка адаптировался к садику, а Оля — к офису.
И вдруг всё изменилось. Роман стал раздражительным, придирчивым, скупым.
Заставлял Олю отчитываться за покупки, сам пропадал по барам.
Пожаловаться было некому.
Лене — стыдно. Мама — с новым мужем, на внука заглядывала раз в полгода.
Коллега Ирина — та на неё смотрела с завистью, начальник Олю хвалил.
Оля надеялась — кризис. А оказалось, у Романа — роман.
Когда пропах чужими духами, стал исчезать по ночам, Оля не выдержала.
— У тебя кто-то есть?
— Да. А что? — усмехнулся он. — И не собираюсь скрывать. Женился-то на тебе только из-за ребёнка. Если бы хоть квартира была — был бы смысл. А так ещё и в ипотеку залез!
— Я думала, ты меня любишь…
— Да ты в любви ничего не понимаешь. А я теперь понял. Разговор короткий: развод, и всё. Жить буду с любимой.
И, кстати… квартира — на мои деньги, значит, моя.
Освободи поскорее. Нам с Инной негде.
И ушёл, хлопнув дверью.
Оля долго стояла, как вкопанная. Пашку из садика забыла — опомнилась только, когда воспитательница позвонила, возмущённая.
Наутро — жар, озноб, Пашку не отвела, сама валялась в лёжку.
Хорошо, что соседка Валя зашла — ахнула, глядя на Олю, и хотела скорую вызвать.
Оля отговорила. Но на следующий день та пришла снова. Оля — без сознания.
Валя, не зная, что делать, позвонила… свекрови.
— Молодец, — буркнула Галина Викторовна. — Скорую зови.
Оля очнулась в больнице. Всё плыло. Медсёстры шептались: «С ней приехала такая грозная мадам — всех построила».
Когда пришла в себя, первым делом — звонок Вале.
— Дитя в порядке. Забрала его Галина Викторовна, — сообщила та. — Меня оттолкнула, как тигрица. В глазах огонь.
— Она умеет…
Потом — звонок свекрови.
— С Пашей всё хорошо, — спокойно сказала та. — Лечись. Я всё улажу.
И действительно — три недели носила еду, витамины, утешала, рассказывала про внука. Спокойно, без нажима.
Оля растаяла.
— Может, вы знаете, где снять комнату? А то Роман, наверное, с Инной уже…
— Ничего не знаю, — оборвала Галина Викторовна. — У вас своя квартира. Чего это ты бегать собралась?
— Но…
— Да хватит мямлить! Это кто это любовницам жильё оставляет, когда сама с ребёнком на улице? Документы — в комоде. Переедете туда.
— Спасибо… — всхлипнула Оля.
Потом Валя рассказала, как Роман с Инной заехали в квартиру… и как из неё их выгнали.
— Мать его появилась. Такой скандал! Девка как пробка вылетела. Замки сменили, уборку заказали. У тебя там теперь стерильно.
— Да… такая она у меня, — с лёгкой улыбкой сказала Оля.
Теперь уж точно — всё наладится. А если что — Галина Викторовна разберётся. А Оля — больше не подведёт.