— Замолкни, бесстыжая, и ворота распахни! А не то вышибем засовы, и останешься на улице! — злобно прорычал бывший супруг.
— Вылазь, дрянь! Хватит ныться! Хата не твоя, и ты это знаешь! — орал бывший муж Артём, колотя кулаком по железной створке.
Марина застыла у окна, сжимая горячую кружку с чаем. Сквозь стекло она различала знакомую фигуру Артёма — коренастого, с лысеющей макушкой, которую он тщетно прикрывал жидкими прядями. Рядом с ним кучковались его родичи: свекровь Валентина Сергеевна в своём неизменном коричневом пальто, тётка Клава с опухшим носом и дядя Гриша, покачивающийся на кривых ногах.
Полгода минуло после развода, а они всё ещё считали этот дом своей собственностью.
— Маришка! — ревел Артём, гремя кулаком по створке. — Мы знаем, что ты тут! Машина во дворе стоит!
Валентина Сергеевна придвинулась к двери и заговорила привычным сладко-ядовитым тоном:
— Мариночка, девочка, открой. Мы же близкие. Хотим обсудить всё спокойно.
По-спокойному… Марина горько усмехнулась. Она прекрасно помнила, как заканчивались их «спокойные разговоры». Каждое слово Валентины Сергеевны било в сердце так, что оставляло синяки на душе.
— Марина, не глупи! — вклинилась Клава. — Мы тут мёрзнем! Детей дома оставили!
Детей… У Клавы давно выросли сыновья и разъехались кто куда. Но врать она не переставала.
Марина отступила от окна и прислонилась спиной к стене. Сердце колотилось так сильно, что ей казалось — его слышно снаружи. Она знала: просто так они не уйдут. Артём всегда был упрямым, а с роднёй превращался в настоящего зверя.
— Слышишь, стерва? — голос бывшего стал злее. — Дом не твой! На мою фамилию был оформлен!
Марина стиснула зубы. Неправда. По решению суда дом остался ей. У неё были все бумаги. Но Артём был уверен, что кулаки весомее любых документов.
Дядя Гриша, до этого молчавший, вдруг заговорил сиплым, пьяным голосом:
— А может, она там не одна? Может, любовника прячет?
— Точно! — оживился Артём. — Маришка, с кем там засела? Давай знакомиться!
Они заржали хором. Марина закрыла глаза и медленно выдохнула. Никакого любовника у неё не было. После развода она словно спряталась в скорлупе, боясь снова кому-то довериться.
— Артём, — тихо произнесла она у двери. — Убирайтесь. Немедленно.
— О! Заговорила! — радостно взвизгнул он. — Давай открывай, потолкуем как люди.
— Мы уже всё обсудили в суде.
— Суд — это одно, а жизнь — совсем другое, — вмешалась Валентина Сергеевна. — Ты же понимаешь, Марина, дом большой, тебе одной зачем? А у нас семья, внуки…
Внуки… Марина помнила, как свекровь при ней называла их «оболтусами» и жаловалась, что только деньги тянут.
— Дом мой, — твёрдо сказала Марина. — И разговор окончен.
— Ах ты наглая! — вспыхнула Клава. — Мы тебя приняли, как свою!
Как свою… Марина вспомнила бесконечные упрёки, подколы, придирки к её готовке и внешности. «Как свою» — это когда последняя садишься за стол и первая идёшь мыть кастрюли.
— Марина, — голос Артёма стал угрожающим. — В последний раз предупреждаю. Открой дверь и побеседуем по-человечески. Или я вышибу её к чёрту.
— Попробуй, — спокойно бросила она.
Тишина. Потом послышался хруст гравия под сапогами — Артём явно отступил назад, чтобы взять разбег.
— Тёмка, не вздумай! — испугалась Валентина Сергеевна. — Соседи заметят!
— Да плевать мне на соседей! — взревел он. — Хватит цирка!
Марина быстро набрала номер участкового. Пусть приезжает. Пусть видит, какая она «неблагодарная» и как её бывшая родня «по-хорошему» разговаривает.
— Артём Сергеевич! — раздался вдруг резкий женский голос с улицы. — Что тут у вас творится?
Марина выглянула в окно. К калитке подходила соседка Зинаида Павловна — сухонькая пенсионерка с острым языком и железным характером. Она никого не боялась и всегда говорила в лицо правду.
— А, Зинаида Павловна, — замялся Артём. — Да так, семейные дела решаем.
— Семейные? — прищурилась соседка, окидывая взглядом шумную толпу. — А почему же тогда «семья» на улице, а жена в доме заперта?
— Да она… — начал было дядя Гриша.
— Ты рот закрой, пьяница! — резко обрезала его Зинаида Павловна. — От тебя перегаром за квартал несёт!
Марина впервые за день улыбнулась. Соседка всегда вставала на защиту и не боялась сказать лишнего.
— Артём Сергеевич, — продолжала Зинаида Павловна, подходя ближе. — Суд был? Был. Дом Марине достался? Достался. Так с какой стати вы тут орёте?
— Да не ваше это дело! — взвилась Валентина Сергеевна. — Это семейное разбирательство!
— Семейное? — хмыкнула соседка. — Семья — это когда развелись и оставили женщину в покое.
Артём повернулся к ней, лицо налилось кровью:
— Слушай, старуха, не встревай! А то получишь по башке!
— Попробуй! — Зинаида Павловна выпрямилась во весь рост. — У меня сын в полиции служит, а внук в администрации работает!
Марина насторожилась. Она не знала, что у соседки сын полицейский. Может, это и к лучшему.
— И вообще, — добавила Зинаида Павловна, доставая телефон, — сейчас всё снимаю. Пусть весь район посмотрит, какие вы «герои»: женщину одну терроризируете.
— Убери камеру! — взвыл Артём и рванулся к соседке.
Но тут случилось неожиданное.
Со двора соседнего участка донёсся лай, и к калитке подбежала огромная чёрная овчарка. За ней вышел мужчина лет сорока пяти, в военной куртке и берцах.
— Мам, что тут происходит? — обратился он к Зинаиде Павловне.
Марина замерла. Значит, соседка не врала про сына.
— Сашенька! — обрадовалась Зинаида Павловна. — Как раз вовремя! Вот смотри: бывшие муж с роднёй хозяйку травят, дом хотят отнять.
Александр окинул взглядом компанию Артёма. Его глаза остановились на дяде Грише, который едва держался на ногах.
— Документы у всех есть? — спросил он холодным тоном.
— А вы кто такой? — попыталась вмешаться Валентина Сергеевна.
— Старший лейтенант полиции Зинченко, — коротко представился он. — Документы предъявите.
Артём нехотя вытащил паспорт. Остальные начали нервно шарить по карманам. У Гриши документов, разумеется, не оказалось.
— Так, — сказал Зинченко, пролистав паспорт. — Теперь объясните, почему вы находитесь на чужом участке и угрожаете хозяйке дома?
— Это не чужой! — взвился Артём. — Я тут семь лет прожил!
— Прожил. Прошедшее время, — спокойно заметил полицейский. — Решение суда у вас на руках?
Артём промолчал.
— Марина! — громко позвал Зинченко. — Выйдите, пожалуйста, с документами.
Марина медленно открыла дверь. В руках у неё была папка с бумагами. Сердце всё ещё колотилось, но теперь уже от облегчения.
— Вот решение суда, — протянула она. — Дом закреплён за мной.
Александр быстро просмотрел бумаги и кивнул:
— Всё верно. — Он повернулся к Артёму. — Немедленно покиньте участок.
— Да вы что! — возмутилась Клава. — Мы же родственники!
— Бывшие, — поправил Зинченко. — Если через пять минут вас здесь не будет — составлю протокол за самоуправство и угрозы.
— Сашенька, — вмешалась Зинаида Павловна, — они ещё дверь ломать собирались.
— Запишем и это, мам, — кивнул он и достал блокнот.
Артём понял, что запахло серьёзным. Он махнул рукой:
— Уходим. Потом разберёмся.
— Как это «потом»? — не унималась мать.
— Пошли, сказал! — рявкнул Артём.
Родня нехотя поплелась к калитке. Дядя Гриша напоследок плюнул в сторону дома и тут же получил ледяной взгляд от полицейского.
— Марина, — сказал Александр, когда они скрылись. — Если ещё раз заявятся — звоните сразу. Вот моя визитка.
— Спасибо, — выдохнула она. — Не знаю, что бы без вас делала.
— Да не за что, — улыбнулся он. — Мама про вас рассказывала: говорит, вы хорошая соседка.
Марина взглянула на Зинаиду Павловну, которая от смущения отвела глаза.
— Сегодня вы меня спасли, — сказала она.
— Пустяки, — отмахнулась соседка. — Просто справедливость люблю.
И Марина поняла: она не одна. Есть люди рядом, которые её не бросят.
— Ну и позорище! — нервно размешивала сахар в кружке Валентина Сергеевна. — Нас вышвырнули, как бродяг!
Кафе «У обочины» стояло в двадцати километрах от города, среди сосен и заброшенных дачных участков. Сюда заезжали в основном дальнобойщики и редкие туристы. Сейчас, кроме компании Артёма, в зале сидела лишь пожилая пара у углового столика.
— Замолчи, мать, — буркнул Артём, залпом осушая рюмку. — Думать надо.
— Чего тут думать? — встряла Клава. — Этот полицай всё испортил. Надо было раньше приехать, пока его не было.
Дядя Гриша икнул и стукнул пальцами по столешнице:
— Я ж говорил — ночью надо было пробираться. Тихо замок вскрыть, и делов.
— Дурачина, — отмахнулась Валентина Сергеевна. — Там наверняка сигнализация. Да ещё и пёс у этого их лейтенанта…
Артём поднял глаза от пустой рюмки. Лицо горело не только от водки — злость бурлила внутри.
— Знаете что, — сказал он глухо. — А может, дом тут и не главное?
— Как это «не главное»? — изумилась мать. — Дом дорогущий! Продать можно, деньги поделить…
— Ты не поняла, — Артём придвинулся ближе и понизил голос. — А если эта стерва сама продаст хату?
— С чего бы ей продавать? — нахмурилась Клава.
— А если жить там станет невозможно? — скривился Артём.
Валентина Сергеевна прикусила губу и уставилась на сына:
— Что ты задумал, Артёмка?
— Пока ничего. Но мысль есть… — он налил себе ещё. — Помните соседа Петровича? Через два дома живёт.
— Ну помним, — кивнула мать. — А что с ним?
— А то, что Петрович до сих пор уверен: Марина его жену с работы вытеснила. Помните ту историю?
Клава оживилась:
— Ах да! Его Марина работала там же, где и наша Марина. И как раз после того, как та устроилась, её уволили!
— Вот именно, — кивнул Артём. — А Петрович мужик злопамятный. Да ещё и пьёт часто.
— И что ты предлагаешь? — осторожно спросила Валентина Сергеевна.
— А то, что если ему напомнить старую обиду… да ещё и масла в огонь подлить… — Артём замолчал, выразительно глядя на родню.
Гриша икнул и покачался на стуле:
— А что, мысль здравая. Петрович мужик горячий. Помню, чуть соседа топором не огрел за забор.
— Точно! — подхватила Клава. — Если соседей против неё настроить… жить рядом будет ад.
Валентина Сергеевна задумалась, прищурившись:
— А не опасно ли это? Полицейский же рядом…
— Да что он узнает? — пожал плечами Артём. — Мы ж ничего плохого не сделаем. Просто побеседуем с соседом. Остальное само выйдет.
— Хитро, — одобрительно кивнул Гриша. — И руки чистые.
Официантка — худенькая девушка лет двадцати с усталым лицом — подошла к столу:
— Ещё заказывать будете?
— Принеси водkи и закуски, — махнул Артём.
Когда она отошла, он продолжил:
— Завтра зайду к Петровичу. Выпьем, потолкуем. А там посмотрим.
— А если не выйдет? — спросила мать.
— Тогда другой способ найду, — голос Артёма стал холодным. — Я не собираюсь оставлять эту тварь в покое.
Клава неодобрительно покачала головой:
— Артёмка, не кипятись. Может, оно и к лучшему? Жена у тебя была неласковая, дом не держала…
— Клава, заткнись! — резко оборвал её Артём. — Тут дело в принципе! Бабы не должны садиться на шею!
Валентина Сергеевна кивнула:
— Сын прав. Мужчина должен командовать. А эта… всегда слишком много о себе думала.
В кафе густел табачный дым, за окнами темнело. Редкие фары машин скользили между деревьями.
— Ладно, — сказал Артём, вставая. — Поехали. Завтра всё решим.
Три месяца спустя Артём стоял у забора и уставился на табличку «Продаётся». Дом Марины пустовал уже неделю.
— Не понимаю… — бормотал он, качая головой. — Как она пронюхала про Петровича?
Валентина Сергеевна, стоявшая рядом, вздохнула:
— Может, и не знала ничего. Просто сама решила избавиться от дома.
— Да брось, мать! — махнул рукой Артём. — Она такие деньги выручила — вдвое выше рынка! Кто такие суммы платит?
План с Петровичем провалился с самого начала. Тот, конечно, выпил с Артёмом, выслушал про старые обиды, но наутро протрезвел и пошёл к Марине извиняться. Оказалось, его жену выгнали вовсе не из-за неё, а за прогулы и пьянство.
А ещё через неделю у Марины появился мужчина. Высокий, статный, лет сорока пяти, с дорогой машиной и уверенными манерами. Соседка Зинаида Павловна рассказывала, что зовут его Олег и что он бизнесмен из столицы.
— И откуда он свалился? — не унималась Валентина Сергеевна. — Как гром среди ясного неба!
— Какая разница! — огрызнулся Артём. — Главное, что дом продан, деньги у неё на руках, а мы остались с пустыми руками!
— Может, к новым хозяевам подойти? — предложила Клава. — Скажем, что мы бывшие родственники…
— Да отстаньте вы! — взорвался Артём. — Дом купил этот самый Олег. Для себя!
Он развернулся и пошёл прочь, не в силах смотреть на пустой участок.
А в это время, за десять тысяч километров от родного города, Марина сидела на террасе отеля в Гоа и потягивала манговый смузи. Тёплый океанский ветер развевал её волосы, а в ушах звучала певучая речь местных жителей.
— Не жалеешь? — спросил Олег, усаживаясь рядом.
— О чём? — улыбнулась Марина.
— О доме. О прошлой жизни.
Она посмотрела на горизонт, где закат окрашивал воду в розово-золотые оттенки.
— Знаешь… — произнесла она медленно. — Когда ты предложил продать дом вдвое дороже и уехать, я решила, что ты спятил.
— А потом? — усмехнулся он.
— Потом поняла: я держалась за то, что никогда меня не радовало. За стены, которые стали клеткой. За брак, что превратился в войну. За людей, которые меня не ценили.
Олег взял её за руку:
— А теперь?
— Теперь у меня есть ты. У меня есть деньги для новой жизни. И есть целый мир, который я хочу увидеть.
Олег достал телефон:
— Кстати, риелтор говорил: твой бывший всё шатается возле дома. То ли плачет, то ли ругается.
Марина рассмеялась легко и звонко, как не смеялась уже много лет:
— Пусть бродит. А я думаю о йоге утром и о том, какой здесь потрясающий кофе.
— Йога — это хорошо, — кивнул Олег. — А кофе правда отличный.
Они замолчали, наслаждаясь тёплым вечером. Вдалеке звучала индийская музыка, перемешиваясь с шумом прибоя.
— Олег, — вдруг сказала Марина. — А если мы останемся здесь? Не на месяц, не на год. Навсегда.
— Ты серьёзно?
— Вполне. У тебя бизнес онлайн, у меня деньги от продажи. Мы можем купить домик у океана, учить язык, привыкать к этой жизни…
— И заниматься йогой каждое утро? — улыбнулся он.
— Именно, — засмеялась она.
Они снова замолчали. Потом Олег сказал:
— Знаешь, что самое смешное?
— Что?
— Твой бывший до сих пор думает, что я купил дом для себя. А я его уже перепродал. Пожилой паре из Германии.
Марина рассмеялась ещё звонче:
— Боже! Значит, завтра у него новые соседи появятся?
— Завтра, — подтвердил Олег. — Герр и фрау Мюллер. Они не понимают по-русски и терпеть не могут шум.
— Представляю рожу Артёма, когда он попробует с ними заговорить!
Они смеялись, пока солнце окончательно не скрылось за горизонтом. А потом отправились в маленький ресторан у берега, где подавали лучшие морепродукты и где никто не знал их прошлого.
И впервые за многие годы Марина почувствовала себя по-настоящему счастливой.