Полина поставила сковороду с картошкой в центр стола и тут же отдёрнула руку — обожглась. Пахло жареным луком и майским вечером. Сквозь открытое окно слышались детские голоса, где-то стучал мяч. В двухкомнатной квартире всё было по-прежнему — просторно, тесно и привычно.
— Артём, ужин готов! — позвала она сына.
Двенадцатилетний мальчик выскочил из комнаты — лохматый, в футболке с пятнами от фломастеров. Видно, снова рисовал свои схемы к школьной олимпиаде. Быстро умылся и сел к столу, уже протягивая руку к хлебу.
— Подожди Алексея, — мягко остановила Полина.
Муж вышел из спальни, тяжело ступая, с помятым видом — после стройки у него всегда было так: рубашка с липкими пятнами, чёрные волосы к лицу прилипли, под глазами — тени. Работа в жару давалась тяжело.
— Как день прошёл? — спросила она, ставя перед ним чай.
— По-скотски. Начальник изводит. Готов убить, — буркнул он и уже тянулся к мясу. — А у вас?
— Артём в библиотеке был. Готовится к олимпиаде. Учительница говорит, у него все шансы пройти в городской тур.
— Угу, — пробурчал Алексей, жуя.
Семья ужинала в молчании. Полина мысленно прикидывала, как бы выкроить из зарплаты на новые кроссовки — у Артёма старые износились.
В этот момент в дверь позвонили. Звонок был назойливый, три долгих гудка подряд.
— Кто это в такое время? — Полина взглянула на часы. Без пятнадцати восемь.
Алексей встал и, не торопясь, пошёл открывать. Раздался знакомый голос — высокий, с нажимом:
— Лёша! Я еле дотащила чемоданы! Помоги уже!
Полина замерла. Сердце ухнуло в живот. Ольга Семёновна.
Как ураган, свекровь влетела в дом, заполнив собой пространство: духи, пудра, костюм светлого цвета и сумочка из дорогой кожи. Сразу осмотрелась, оценивающе.
— Максим! То есть… Артём! — бросила она с порога. — Подойди к бабушке!
Мальчик медленно встал, подошёл.
— Добрый вечер, Ольга Семёновна.
— Ольга Семёновна? — её голос стал ледяным. — Я тебе кто? Я — бабушка. Хотя… понятно, кто тебя так воспитывает.
Полина молча собирала со стола тарелки. Она знала этот тон. Знала продолжение. Знала — начался очередной виток.
Свекровь сразу потребовала еды. И не разогретой. Только свежей. Алексей кивнул:
— Полин, ну приготовь. Мам с дороги.
Пришлось готовить заново — картофель, мясо. Мальчик стоял в стороне, пока его не «пригласили» убирать со стола.
— Ты же мужчина. Учись порядку, — прокомментировала Ольга Семёновна. — И вымой руки, прежде чем трогать посуду.
Полина смотрела, как сын вытирает крошки, сгибается, старается не разлить, не задеть, не раздражать.
А потом прозвучало главное:
— Я к вам надолго, — объявила свекровь, ковыряя картошку. — Надо пожить у сына, поправить здоровье.
— У нас две комнаты… — попыталась возразить Полина.
— Артём молодой. Пусть на диване поживёт. Мне, пожилой женщине, положена нормальная кровать.
Алексей только пожал плечами:
— Полин, ну что ты… Мама ведь одна. Поможем ей.
И Артёму пришлось уступить свою комнату. Без споров. Без обсуждений. Только взгляд — потерянный, взрослый — всё сказал за него. Он ушёл собирать вещи.
Начались дни подчинения. Пылесос в семь утра. Команды. Критика. Замечания по поводу пыли, завтраков, походки Артёма, его голоса, его стула.
— Дети должны есть после взрослых, — рассуждала Ольга Семёновна. — Так воспитывают дисциплину.
И вот однажды вечером, за ужином, когда Артём потянулся за хлебом, Алексей грубо оттолкнул его:
— Сначала моя мама поест, а потом твой жалкий выродок будет чавкать!
Полина оцепенела.
Это не просто была агрессия. Это был приговор.
Мальчик вскочил и выбежал из комнаты. В детскую. В ту, что больше ему не принадлежала.
Полина встала. В ней горело. Всё: боль, гнев, защита.
— Как ты посмел? — её голос был тих, но в нём звенела сталь. — Ты назвал моего сына выродком?
— Пусть знает своё место, — не посмотрел Алексей.
— Молодец, Лёша, — ухмыльнулась свекровь. — Наконец-то повёл себя как мужчина.
Полина не заметила, как закипает. Всё, что копилось три года, вырвалось наружу.
— Вы оба — за дверь. Сейчас.
Они смеялись. Угрожали. Напоминали о квартире, о вещах, о собственности.
А она спокойно достала папку с документами и сказала:
— Квартира куплена на мои деньги. Всё оформлено. Мы не расписаны. Вы — временные жильцы. И ваше время вышло.
Ольга Семёновна сбилась с дыхания. Алексей молчал.
И через час чемоданы были собраны.
Когда дверь за ними захлопнулась, дом будто ожил. Зазвучал иначе. Пространство наполнилось собой.
Артём подошёл, обнял мать за талию:
— Мам, спасибо. Я знал, ты меня защитишь.
Полина смотрела на его лицо. Взрослое. Детское. Твоё.
— Завтра вернём тебе комнату, — сказала она. — Переставим мебель. Купим новые шторы.
— И абажур? — спросил он.
— Обязательно. Всё будет по-новому.
Она погладила сына по волосам. Семья — это не традиция и не терпение. Это — выбор. И она его сделала.