Марина готовила Новогодний стол. Мужу и детям она поручила наряжать ёлку. В дверь позвонили.
— Курьер приехал. Откройте! – крикнула она в сторону комнат, и добавила негромко. – Наконец-то.
Кто-то пошёл открывать – Марина услышала шаги. Слава Богу. Горошек, который она умудрилась забыть купить, на подходе.
Через полминуты на пороге кухни появился муж, глядя на Марину странными глазами. В руках у него ничего не было.
— Ну? Где пакеты-то? Там горошек, он мне срочно нужен.
— Это не курьер. Это… к тебе.
— Кто? – удивилась Марина.
Кого мог принести чёрт в пять часов вечера тридцать первого декабря. И почему Юрка так странно себя ведёт?
— Ты, это… ты сама посмотри. – сдавленно сказал муж.
— Да кто там? И почему у тебя такой пришибленный вид?
— Иди. – он подошёл и забрал у жены нож, которым она резала колбасу.
Марина ничего не поняла. Подумала, и сняла фартук. Прошла в коридор и никого там не обнаружила. Дверь на площадку была приоткрыта. Марина толкнула её и отшатнулась. А как бы вы отреагировали, если бы заглянули в свои собственные глаза?
Да, первое, что она увидела – глаза. Точно такие же, как у неё. Разрез, цвет – карий, почти чёрный. Разлёт бровей. Марина сглотнула ком, который образовался в горле, и посмотрела на пришедшего. Целиком, так сказать. На пороге стоял худой парень лет семнадцати-восемнадцати. Кроме пугающих глаз, ничего особенного. Просто мальчишка. Неважно одетый, неаккуратный какой-то. Даже грязноватый и помятый как будто. С потертым рюкзаком на одном плече.
— Вы же Лопухова Марина Сергеевна, да?
— Я Вербицкая. – ответила она машинально.
У парня вытянулось лицо. В невыносимо темных глазах мелькнул испуг.
— В девичестве Лопухова, да. – она почти уже взяла себя в руки. – Чем я могу вам помочь?
Паренек вдруг затосковал. Начал рассматривать что-то на притолоке. Очень внимательно.
Марину тем временем осаждала страшная догадка. Она её гнала, мысленно шипела на неё, отталкивала руками и ногами. А чего толку пихаться-то? Разве бывают случайно такие похожие глаза? Что там, похожие! Одинаковые…
— Говорите, молодой человек! – она скрестила руки на груди. – Я готова.
— Я брат ваш… твой. Меня мамка выгнала. Потом в полицию забрали. Там они меня пожалели. – он шмыгнул носом. – Накормили. И ваш адрес нашли. Хорошие попались мужики.
— Ясно. – ком вернулся в горло. — Как вас… как тебя зовут? Документы есть?
Парнишка вытащил из кармана паспорт, такой же помятый и неаккуратный, как он сам. Насчёт имени промолчал, просто протянул Марине документ. «Лопухов Денис Сергеевич» — было написано там.
— Твоего отца тоже Сергеем зовут? – удивилась Марина.
Парень неприязненно хмыкнул. И снова промолчал.
Поди знай, как зовут его отца! Он его сроду в глаза-то и не видел. А череду мужиков, которые менялись у матери, как перчатки, он даже и не пытался идентифицировать. Может только когда был совсем маленький, знал, кого и как зовут. Но скоро понял, что это затея зряшная – всех просто не упомнишь. Какая разница, какие у них имена?
— Ты вот что… — решила Марина. – Ты проходи. Наверное, сразу в душ. Не запирайся, я тебе одежду принесу. Или у тебя есть?
Денис вздохнул и помотал головой.
— Найдем что-нибудь, значит. Не переживай, никто не зайдёт.
Марина плохо помнила свою мать. Нет, не так. Марина всю жизнь положила на то, чтобы забыть свою мать. Уходила из дома она двадцать лет назад, никакого Дениса тогда в планах у матери не было. Марина могла всё, что угодно подумать на свою пьющую, гулящую, совершенно непутёвую мать, но что она ближе к сорока ещё раз родит! Это, конечно…
Марина не просто ушла. Она сбежала! От бесконечных пьянок, постоянно сменяющихся отчимов, от которых она запиралась в комнате, а иногда и убегала через окно – благо, этаж был первый. Не запиралась бы, не убегала бы, — случилось бы самое скверное. Матери всегда было на неё плевать…
Даже в своей относительной молодости мать Марины была занята чем угодно, только не дочерью. Дочь она частенько оставляла дома одну. С какого возраста, Марина не знала точно. Всегда. Сколько она себя помнила. Дочь Лида оставляла, а вот еду для дочери – не всегда.
Бабушка, когда была ещё жива, пробовала забрать Маринку. Но мать не дала. Всё боялась лишиться пособия. Так и говорила:
— Ты её заберешь, а меня без денег оставишь. И на что я буду жить?
В общем, каким-то чудом, иногда сбегая к бабушке, Марина выросла. Дожила до своего совершеннолетия. Бабушка умерла за два года до этого, квартиру оставила Марине. Как мать орала! Как она била свою дочь, которая была уже почти взрослой девушкой. Била, таскала за волосы и кричала:
— Сволочи! Кинули меня! Оставили с голой ж… на морозе! Одевайся, п а д л а малолетняя, поедем к нотариусу, подпишешь мне дарственную на бабкину квартиру.
И тогда Марина собрала всю волю в кулак, и не поехала. Два года она с грехом пополам ещё вытерпела рядом с матерью под бесконечные стенания и вопли, под щедрые тумаки, а потом продала бабкину квартиру, купила в другом районе, и больше никогда не видела свою мать! Чтобы забыть обстановку в том доме, побои и унижения, Марине потребовалась… почти вся её жизнь. Двадцать лет.
— Мариш, ты чего тут стоишь?
Это Юрка подошёл. И выяснилось, что Марина стоит в коридоре и сжимает кулаки.
Муж увидел на полу грязные стоптанные мужские кроссовки не по погоде, и сказал тоном, не предвещающим ничего хорошего:
— Та-ак!
— А что? – ощетинилась Марина. – Мне его нужно было выгнать? В канун Нового года? На улицу?
— Кто это вообще такой? – прошипел Юра. – Почему у него твои глаза? Это твой внебрачный сын, которого ты сдала в детдом, а он тебя нашёл?
Марина невольно рассмеялась.
— Дурак! Принеси что-нибудь из своих старых шмоток. Футболку, штаны, носки. Трусы. Принеси, Юрик.
— Ты не сказала, кто это. – насупился муж.
— Брат, Юр. Это мой брат.
Муж взял её за руку и потащил в спальню. Из гостиной выглянул Мишка, старшенький.
— Чего у вас там? Пап, мы же не доиграли. И ёлку ещё собирались наряжать…
— Уйди обратно! Спрячься! Закройся! Я сейчас приду. – Юра буквально нарявкал на сына.
Миша попятился и скрылся в комнате. И дверь закрыл.
Юра притащил жену в спальню, но дверь оставил открытой.
— Стой у двери! – велел он, и полез в шкаф.
— Юра… что происходит?
— Мы не знаем, кто это, и зачем он пожаловал.
— Юра… ну ты же видишь. Он похож на меня. У него мои глаза. Это мой брат, я ему верю.
Муж выпрямился, держа в руке какие-то тряпки. Прислушался. Выглянул в коридор, и сказал:
— Допустим! Да, не скрою, я сам офонарел, когда его увидел. Глаза вообще точь-в-точь твои. Да, пусть даже он не врет! Пусть он твой брат. Но что мы о нем знаем?
Он говорил тихо и очень возмущённо.
— А что мы должны о нём знать? – Марина вдруг совершенно успокоилась.
Юра, услышав её ледяной тон, встал в позу. Руки в боки. В руках болтались вещи, которые он нашёл по просьбе жены:
— А если он нас за праздничным столом всех к л о ф е л и н о м потравит?
— Паранойя? – язвительно поинтересовалась Марина, и протянула руку.
Юра отдал ей вещи. Она взяла, не глядя, и вышла, не говоря ни слова. Подошла к ванной комнате – вода уже не шумела. Марина стукнула в дверь:
— Денис… возьми. Одевайся и приходи в кухню.
Он высунул руку и забрал одежду. Через пару минут Денис уже стоял в кухне, озираясь голодными глазами. Её, Мариниными. Точь-в-точь. Две капли воды. Два плюс два – четыре.
— Садись. Кормить буду. Идти тебе, как я понимаю, некуда?
Идти ему, конечно, было некуда. Марина смотрела, как он жадно ест. Спохватывается, притормаживает, и снова накидывается на салаты и мясо.
Она спросила, как там их мать. Денис поморщился, даже скривился. Марина понимала. Она вообще всё понимала. Марине сегодня пришлось вспомнить, каково было ей самой восемнадцать лет с их незабвенной, как оказалось, мамашей. Лидией Георгиевной. Если ей было так ужасно, то разве же оно могло стать лучше?
— Почему она выгнала тебя? – вдруг спросила Марина.
— Потому что я вырос. Мне исполнилось восемнадцать. И я могу идти… — дальше Денис непечатно выругался.
— Марина, можно тебя на минуточку? – Юра спросил, не заглядывая.
Денис встрепенулся. Всполошился. Марина, проходя мимо, положила ему руку на плечо. Сжала. Не волнуйся, мол.
В коридоре Юра заявил зловещим шепотом, что отказывается встречать Новый год в компании не пойми кого.
— Ладно. – спокойно сказала Марина. – Выгонять я его не стану. Сегодня так точно.
— Тогда мы поедем к моим родителям.
— Мы?
— Мы. Я, Мишка, и Аня.
— Я даже не знаю, что тебе сказать, Юра…
Они жили ни хорошо, ни плохо. Просто жили. Нормально. Когда-то была страсть, даже любовь, наверное. Потом проблемы насущные поглотили все чувства. Они редко и мало ссорились, и относились друг к другу с уважением. Детей любили, растили вместе. Дружно. Вот, именно так! В какой-то момент Марина поняла, что их союз больше похож на союз двух друзей, а не любящих людей. Был ещё один момент. Нюанс, не слишком способствующий сохранению любви.
Марина, выросшая в нищете, голоде и грязи, цеплялась зубами за все шансы, которые ей предоставляла жизнь. Образование она получала уже когда была менеджером в магазине крупной ювелирной сети. Училась, чтобы пойти дальше. И пошла. Выучилась, стала директором. Сначала магазина, потом группы магазинов. Сейчас Марина уже трудилась в офисе, заместителем руководителя. Дальше было некуда переть – руководитель место освобождать не собирался. Но были и другие компании. А у неё уже был опыт. Марина знала, что точно не пропадет, если захочет чего-то большего. Она пока не решила.
Юра вырос в благополучной семье. Он тоже имел образование, и работал. У своего отца, в туристическом агентстве. Юру всё устраивало, никакого карьерного роста у них в компании не было, и быть не могло. Он никуда не стремился, и вообще… сытый голодного не разумеет. Когда ты вырос в хороших условиях, у тебя вряд ли появится супер цель — любой ценой забраться наверх. Выбраться из грязи. Ведь грязи-то ты не видел. Не знаешь, что это. Разве что, понаслышке.
Не стремился… но жене время от времени завидовал. Её упорству и успехам.
О прошлом Марины Юра знал в общих чертах. Ей пришлось рассказать – как-то она должна была объяснить отсутствие контакта с матерью. Хоронить живую мать, даже такую, Марине казалось неправильным.
Муж был в курсе, но без подробностей. Познакомились они в метро, пятнадцать лет назад. Марина уже была нормальным человеком – не вздрагивала по ночам от страха, не пора ли сбегать через окно от мамаши и её пьяных гостей. Не беспокоилась о куске хлеба. Жила, работала. Училась. На парней особо не смотрела – эта часть жизни, по правде говоря, интересовала её меньше всего. Она попросту боялась… стать, как мать.
Юра чем-то её зацепил. Может тем, что был спокойным, скромным, никуда её не торопил. Водил в кино и в кафе. Он её… почувствовал. Как знал, что не надо напирать, приставать. Юра был внимателен и терпелив. Да, и спокоен, как уже и было сказано. Сегодня впервые за пятнадцать лет Марина видела мужа на грани истерики. И не понимала, в чём, собственно, дело. Не хотела понимать.
— Это ненормально. – шептал он ей в коридоре. – Ты не понимаешь? Он не должен тут оставаться. Мы его видим первый раз в жизни. Ты его видишь первый раз в жизни! А у нас дети…
И вот именно тут между ними показалась трещина. Трещина, грозящая стать бездной. Той, что подтвердит: они из разных миров. Как они умудрились сойтись? Как соединили две частицы своих полярных миров на такое долгое время? Детей ведь ещё родили. И любили. И воспитывали. А сейчас Марина не понимала, что ей делать. Послушать мужа и выгнать человека, которого она до сегодняшнего дня знать не знала? Но который – она была уверена – являлся её братом. Выгнать? Как это?..
Отпустить свою семью накануне Нового года к свекрови со свекром? К бабушке с дедушкой отпустить Мишу и Аню? А она-то, Марина, как же? Это ведь и её семья… точнее, и они тоже её семья.
— Ладно. – это вышел из кухни Денис. – Чувствую я, не договоритесь вы ни до чего! Пойду, наверное… ничего, если в этих штанах?
Они, до появления парня в коридоре, шипели и препирались. Шептали, делали страшные глаза. Периодически шикали на детей, чтобы они не высовывались из комнаты. Денису, видимо, надоело. Он съел всё, что дали. Добавки не дождался. Решил, что хорошенького понемножку – дали помыться, накормили, — пора и честь знать. Правда, после еды жутко захотелось спать – в обезьяннике спалось плохо.
— Так, стоп! – сказала Марина непререкаемым тоном.
Все невольно замерли. Не зря же она была руководителем. Уже много лет была.
— Никто никуда не пойдёт. Ни ты, ни вы. – она сурово взглянула на мужа. – Это ясно?
Юра открыл было рот, но Марина жестом попросила его замолчать.
— Теперь ты, Денис. Чтобы успокоить паранойю Юрия Валерьевича, скажи, пожалуйста, не согласишься ли ты предъявить нам все свои вещи. На предмет обнаружения к л о ф е л и н а, и прочих ядовитых веществ?
— Че… чего? – потрясенно спросил Денис.
— Вещи свои покажи. Все. Карманы в куртке и рюкзак тоже.
— Марина, что ты несешь?! – зашипел Юра. – Я ничего такого…
— А! Понял! – сказал Денис. – Не доверяете. Это логично. Не вопрос!
Он поднял с пола рюкзак и вытряхнул на пол его содержимое. Там лежал потрепанный, видавший виды, шнур для зарядки телефона. Зелёная шерстяная шапка. Дешевая зажигалка. И книжка. Тоже изрядно потрёпанная. Марину поразило название. «Повелитель мух» Уильяма Голдинга. Бинго! Её брат точно не идиот. Остальное они как-то переживут.
— Ещё в ванной мои вещи. Но они воняют. Принести? – спросил Денис.
После чего вывернул карманы куртки, висящей на вешалке, и заодно той одежды, что была на нём. Юриной одежды.
— Не надо. Нести из ванной. – не своим голосом сказал Юра. – Извини.
— Почему ты совсем без вещей? Она что, выгнала тебя без вещей? – спросила Марина, подавив вздох сочувствия.
И взялась ладонями за пылающее от стыда и ужаса лицо.
— Ну, да. – просто сказал Денис. – Спасибо, что не голым.
— Пап, ну долго нам тут сидеть? Мы к бабушке едем, или что? – высунулся в очередной раз Мишка. – Ой, а вы кто?
— Кто там? – Аня вылезла из-под руки брата.
Мише было двенадцать. Ане – восемь. Они во все глаза смотрели на незнакомого парня. Босого и в домашней одежде.
— Здрасьте. – сказала Аня, и пихнула брата. – Поздоровайся, балда!
А Марина подумала о том, что у неё тоже есть брат, но столько лет его не было. То ли сама себя лишила, а то ли мать её так обделила. Женщина заплакала и ушла в кухню. Юра с Денисом переглянулись.
Юра снял куртку и пошёл следом за женой. О том, что его дети остались в коридоре с братом Марины, которого до сегодняшнего дня никто не знал, он больше не думал.
— Ты чего? – спросил Юра у жены.
— А ты чего? Уйдем! К маме! Клофелин! А это мой брат! Такой же, как у тебя Костя, а у Ани – Мишка. Я и так его могла бы вообще не узнать. Никогда не узнать! И ты ещё со своими претензиями.
— Да. – задумчиво сказал Юра. – Но глаза у вас, конечно… не думал, что бывает так. Абсолютно одинаковые глаза.
— Вы елку нарядили?
Марина посмотрела на часы. Пока суть да дело, уже был седьмой час. Пока она провозится с остальным, пора будет и за стол садиться.
В дверь позвонили. Наконец-то до них дошёл курьер. Юра принял пакеты, поздравил мужчину с наступающим, дал на чай.
Мелькнула мысль, не спрятать ли кошелёк подальше. Но он отодвинул эту мысль подальше. Вспомнил, как Денис вытряхивал свой полупустой рюкзак, и стало стыдно.
В коридоре никого не было. Из гостиной слышались голоса. Юра поставил пакеты на пол и тихонько приоткрыл дверь. Денис, Миша и Аня наряжали ёлку.
— Да нет, эту не сюда! Эту мама всегда справа вешает! – подпрыгивал Миша.
— Денис, подними меня! Я хочу звезду надеть! – дергала парня за футболку Аня.
— А чей-то ты? – спросил Миша. – Денис в гостях, пусть он и ставит звезду.
— Эх ты, Мишка! Она же девочка! Сестра твоя.
Денис вытащил звезду из коробки и сунул Ане. Ловко закинул её себе на плечо – девочка даже взвизгнуть не успела.
Звезда была на месте. Юра тихонько вышел из комнаты. Закрывая дверь, он услышал:
— А ты прям наш дядя, да? Настоящий? У нас до этого один только дядя Костя был.
— Настоящий- настоящий. – ответил Денис. – Вешай ангела давай.
— А где ты был всё это время?
Юра принес продукты в кухню. Вынул банку с горошком, отдал жене.
— Ну, и чем ты думаешь мы можем ему помочь? Если серьезно. Ему ведь… сколько ему?
— Восемнадцать. – вздохнула Марина. – Юр, я пока ничего не знаю. Пусть он сейчас просто побудет частью нашей семьи. Праздник встретит по-человечески первый раз в жизни. А проблемы будем решать потом. Хорошо?
Он согласился. Паранойя ещё пыталась что-то навязать Юре, но он отмахнулся. И крепко обнял Марину.
В гости к ним спешил Новый год.
Рановато я, да? Ну, вот что-то пришло…