Полина отключила будильник и перевернулась на бок. За окном только серело, и ей так хотелось ещё пять минут покоя. Рядом тихо посапывал Егор — её муж вот уже полгода.
Она улыбнулась, глядя на его расслабленное лицо. Всё казалось таким правильным: заботливый, участливый, готовый поддержать в любой момент. По крайней мере, именно так он себя вёл, когда они познакомились на групповом занятии в спортклубе девять месяцев назад. Абонемент тогда подарили коллеги на день рождения.
Он сразу обратил на неё внимание — миниатюрная шатенка с тёплыми глазами выделялась среди других. Закрутилось — свидания, прогулки, кафе. А потом свадьба.
Родные Полины считали, что она торопится — слишком мало времени, чтобы узнать человека. Но в 32 ей хотелось дома, семьи, своего уголка с близким человеком.
— Егор, я встаю… — шепнула она, аккуратно выбираясь из-под одеяла.
— Спи ещё… рано, — пробормотал он, укрываясь с головой.
Полина пошла на кухню их просторной «тройки», доставшейся Егору от бабушки. Поставила чайник, открыла холодильник. Почти пусто — кефир и недоеденный сыр. Продукты Егор так и не купил, хоть и обещал заехать в магазин.
В последнее время он забывал оплатить счета, не забирал документы из офиса, не делал мелочи, которые раньше не вызывали проблем. Всё это в совокупности вызывало неприятное ощущение сдвига.
Полина налила себе растворимого кофе. Сегодня ей предстояла поездка в командировку — три рабочих дня. Она трудилась в компании, которая обслуживала инфраструктурные объекты — командировки были частью должности. Егор всегда воспринимал её отъезды спокойно — не устраивал сцен, и за это она его ценила.
Пока она укладывала вещи в дорожную сумку, Егор потянулся и вышел в кухню, потирая лицо.
— Доброе… Уже уезжаешь? — он обнял её за плечи, прижавшись к спине.
— Через час выезд. Надо собираться.
— Такси вызвать?
— Не, я на своей. До аэропорта доеду, поставлю на стоянке.
Он кивнул и направился в душ, напевая вполголоса. Обычное утро. Почти.
Накануне Полине звонила Наташа — квартирантка, которая жила в её однокомнатной квартире. Сообщила, что в конце месяца съезжает — нашли жильё подешевле.
Эта квартира — единственное, что у Полины было по-настоящему своего. Купила сама, в ипотеку, вложив деньги от проданной дачи родителей. Выплатила за полгода до свадьбы. Когда с Егором решили жить вместе — выбрали его «тройку»: просторнее, ближе к центру.
Свою «однушку» она сдавала, деньги шли в общий бюджет — хоть и небольшие, но стабильные.
Хотя в последнее время Егор всё чаще спрашивал: сколько выходит за аренду и куда она тратит деньги. Один раз за ужином прямо сказал:
— А почему бы тебе не скидывать их на общий счёт? Мы же семья. Не понимаю, зачем эти личные счета?
Полина тогда отшутилась. У них было негласное правило: расходы пополам, личное — каждый по-своему.
Но в последние недели она почти всё оплачивала сама: продукты, коммуналку, даже его бензин.
— Сложности временные, — вздыхал он. — Пара клиентов отвалилась, а новые пока не подтянулись.
Она не придавала этому особого значения. В жизни бывает всякое. Но немного резануло: в это же время он купил кроссовки за 12 тысяч и абонемент на массаж.
Собравшись, она проверила документы и собралась уходить. Егор сидел в гостиной, уткнувшись в экран.
— Я пошла. Кота накорми по расписанию. И цветы не забывай. Вернусь через пару дней.
— Не учи папу детей делать, — усмехнулся он. — Всё будет.
— И продукты купи. Там пусто.
— Куплю, — он наконец поднял глаза. — Удачи тебе. Люблю.
— Я тебя тоже, — улыбнулась она и направилась к двери.
— Слушай, а где у тебя лежат документы на квартиру? Оригиналы?
Она замерла в коридоре.
— В комоде, в верхнем ящике. В синей папке. А что?
— Просто решил: надо бы все важные бумаги скопировать. На всякий случай.
— Правильно, — кивнула она. — Потом займёмся.
Уже в машине она задумалась над странным вопросом. Но не успела развить мысль — позвонил шеф, и голова переключилась на работу.
Три дня пролетели в суете: встречи, презентации, переговоры. Полина практически не разговаривала с Егором — всего пара звонков, да и то наспех: как дела, как кот, как здоровье. Он, как обычно, отвечал спокойно: всё нормально, соскучился, ждёт.
Самолёт приземлился вовремя. Полина забрала чемодан и направилась к стоянке. Хотелось домой — принять душ, влезть в халат, свернуться калачиком рядом с мужем. Три дня в разъездах вдруг показались слишком длинными.
Открыв дверь квартиры, она услышала телевизор — значит, Егор дома. Странно. Обычно по средам у него тренировки в зале.
— Я дома! — крикнула она, снимая ботинки.
Егор стоял на кухне, с бутербродом в руке. На лице напряжение — совсем не то, что она ожидала увидеть.
— Привет, — он чмокнул её в щёку. — Как съездила?
— Нормально, только вымоталась…
Полина прошла в кухню, налила воды. Уточнила, будто между делом:
— Ты чего дома? Среда же. У тебя ведь группа.
— Отменили, — коротко бросил он. — Вентиляция сломалась.
Она кивнула, направилась в спальню. На кровати уютно растянулся рыжий Семён. Замурлыкал, увидев хозяйку.
— Привет, котяра, — улыбнулась Полина и села распаковывать чемодан.
Через пару минут в дверях появился Егор. Прислонился к косяку, молчал. Что-то в его взгляде тревожило.
— У тебя что-то случилось? — спросила она, складывая одежду.
Он не ответил. Развернулся и ушёл.
Полина затаила дыхание. Мысли метались: измена? долги? увольнение?
Она выдохнула и пошла следом.
Егор сидел за столом в гостиной, перед ним — какая-то папка. Бумаги. Лицо закрытое.
— Ну? — села напротив, стараясь не выдать тревоги.
Он поднял взгляд. Ни стыда, ни сожаления. Только сухая решимость.
— Пока ты была в командировке, — сказал он ровно, — я оформил дарственную. Твою квартиру. На Татьяну.
Полина не сразу поняла.
— Что? На кого?
— На сестру, — подтвердил он. — Ну… чтобы не висела на тебе. Всё равно сдача этой «однушки» — копейки. А у неё дети, ипотека…
Полина побелела. Отодвинула стакан. Рука слегка дрожала.
— Ты… что сделал?
— Да что ты начинаешь? — удивился он. — Это всё равно в семье. Она тебе не чужая. А у неё ситуация. Её муж работу потерял. Надо было помочь.
— Помочь? Моей квартирой?
— Ты же не пользовалась ею! — всплеснул он руками. — Деньги с аренды шли в быт, на нас. Всё общее. Какая тебе разница?
— Какая разница?! — Полина почувствовала, как начинает задыхаться. — Это МОЯ собственность! Ты… даже не спросил!
— Да что ты орёшь? — раздражённо сказал он. — Я же не себе оформил. Родной человек!
— Без моего согласия! — голос стал резким. — Ты подделал подпись?
Он промолчал. Глаза метнулись в сторону.
— Егор, — прошептала она. — Ты подделал мою подпись?..
Он посмотрел ей в глаза. Не отрицающий. Не извиняющийся. Просто уставший и равнодушный.
— Документы были. Подписи — ну… примерно как твои. Там же не нотариус был, просто образец. Всё уже оформлено.
Полина встала. Внутри всё сжалось. Страх, злость, унижение.
— Это преступление. Это подделка. И это конец, Егор.
— Да брось, — фыркнул он. — Ты не станешь скандалить из-за такого. Сестра же.
— Я уже скандалю, — прошептала она. — Ты украл у меня. И за это будешь отвечать.
Он вздохнул, откинулся на спинку стула.
— Не думал, что ты окажешься такой… жадной.
— А я не думала, что ты окажешься мошенником, — отрезала она. — Завтра же еду в МФЦ и к юристу.
— Серьёзно?.. Полин, это же глупо.
— Глупо — это выйти замуж за человека, который улыбается и врет, пока подписывает бумаги за твоей спиной.
Она вышла из кухни и закрылась в спальне. Долго сидела в тишине, глядя в темноту.
Всё рухнуло. Но она знала: теперь она не отступит.
Утром Полина проснулась раньше обычного. Спала плохо: всё время возвращалась к разговору, к этому чужому лицу Егора, к его спокойствию, с которым он сообщил о «подарке».
Он храпел в гостиной, раскинувшись на диване. Семён свернулся клубком на подоконнике, будто чувствовал, что хозяева не ладят.
Полина оделась, собрала волосы в хвост, взяла папку с документами — ту самую, где лежали оригиналы на её квартиру — и вышла из дома.
Первым делом — в ближайшее отделение МФЦ. Она подошла к стойке и спокойно сказала:
— Доброе утро. Мне нужно получить выписку из ЕГРН по моей квартире.
Через 20 минут в её руках был распечатанный лист. Чёрным по белому: собственник — Тарасова Татьяна Егоровна. Основание — договор дарения. Дата — три дня назад.
Полина сжала пальцы. Пальцы дрожали.
Дальше — юридическая консультация. В приёмной пахло кофе и бумагой. Мужчина средних лет, представившийся как Валерий Дмитриевич, выслушал её внимательно, не перебивая.
— Вы говорите, не подписывали ничего?
— Нет. Он оформил без моего согласия. Я была в другом городе. Даже дату могу подтвердить: билеты, гостиница, рабочие встречи.
— Угу… — юрист пометил что-то в блокноте. — Судя по тому, как всё сделано, он воспользовался доступом к документам и просто сымитировал подпись. В дарении с роднёй часто проходят «на доверии». Но это — уголовное дело. Статья 159 УК: мошенничество.
— Я хочу вернуть свою квартиру, — твёрдо сказала Полина. — Всё остальное потом. Пусть даже через суд.
— Вернёте. Оспорим. Если удастся доказать, что подпись не ваша — договор аннулируется. А дальше — решайте сами: хотите ли уголовное дело, хотите ли подать на развод, взыскать компенсацию, моральный вред…
— Хочу всё, — сказала она. — Больше никто не будет у меня за спиной распоряжаться моей жизнью.
На следующее утро она зашла домой уже не как жена, а как человек, который готов идти до конца.
Егор сидел за кухонным столом, ел хлопья. Громко. Как всегда.
— Нам надо поговорить, — сказала она, не снимая пальто.
— Ой, опять ты со своими драмами…
— Я была в МФЦ. Видела выписку. Ты оформил квартиру на Татьяну. Без моего согласия. С поддельной подписью.
Он положил ложку.
— Ну и что теперь?
— А теперь вот что, — она достала бумагу из сумки и положила перед ним. — Это заявление о возбуждении дела по факту мошенничества. Второе — заявление о признании сделки недействительной. Третье — исковое о разводе.
Он побледнел.
— Ты что, реально хочешь всё это выносить в суд?
— Ты уже вынес. Только не в суд, а за мои границы.
Егор встал. Глаза бегали.
— Давай не спешить. Всё можно обсудить. Я… я думал, ты поймёшь. Это же не чужим людям…
— Чужим или родным — неважно. Ты украл. Ты предал. Я не простая мишень. И ты это понял слишком поздно.
Она развернулась и пошла в спальню собирать свои вещи. Её ждал путь через суд, через экспертизу, через развод. Но она чувствовала себя впервые по-настоящему свободной.
В тот же день она съехала к подруге, подала иск, и — впервые за долгое время — уснула в безопасности.
Без страха, что проснётся, а кто-то снова распоряжается её жизнью за её спиной.
Через шесть месяцев
На улице было по-весеннему тепло. Сквозь открытое окно доносился слабый запах сирени. Полина поставила чашку с чаем на подоконник и вышла на балкон. Из спальни донеслось ленивое мяуканье — Семён потягивался на свежевыстиранной простыне. Он тоже пережил переезд и перемены, но теперь, как и хозяйка, выглядел умиротворённо.
Суд длился три месяца. Экспертиза подтвердила: подпись в договоре дарения — поддельная. Сопоставили образцы, приобщили билеты, переписку, даже записи из спортклуба — всё говорило в пользу Полины. Сделку признали недействительной, право собственности восстановили.
Адвокат Татьяны пытался спорить, что всё «по доброй воле» и «для семьи», но судья лишь поднял брови:
— Добрая воля — это когда человек подписывает, а не когда за него решают.
Развод с Егором прошёл тихо. Он не пришёл в суд. Только прислал сухое сообщение: «Подписал, удачи. Больше не пиши».
Полина и не собиралась.
Он не появился ни на заседаниях, ни при выдаче новой выписки на квартиру. Не ответил, когда она через адвоката предложила ему забрать свои вещи. Всё, что он оставил, — это кроссовки в коридоре и пробитая точка в прошлом.
Квартиру она решила не сдавать. Пока. Она приходила туда по выходным — посидеть в тишине, полить цветы, навести порядок. Эта «однушка» в спальном районе вдруг стала символом: не имущества, а границ. Свободы. Уважения к себе.
— Мам, у тебя тут коробка с книгами! — крикнула с порога Лена, её коллега и подруга. — Помочь перенести?
— Да, давай, — улыбнулась Полина, открывая дверь. — Только осторожно, там «старички» — ещё с университета.
Лена заглянула внутрь:
— Слушай, классная у тебя тут аура. Уютно. И спокойно.
— Именно этого мне и не хватало, — тихо сказала Полина.
Позже, когда Лена ушла, она заварила себе чай и села у окна. В этот вечер не нужно было ничего решать, не нужно было спасать отношения, не нужно было искать оправданий чьему-то предательству.
Она просто сидела. В собственной квартире. Снова своей.
Семён запрыгнул к ней на колени. Она погладила его и сказала вслух:
— А ведь я действительно справилась.
На кухне тикали часы. За окном гудел вечерний город. И где-то внутри Полина точно знала: с этого момента всё будет по-другому.
Потому что теперь она выбирает — и больше никому не отдаст право делать это за неё.