— Поживу у тебя пару месяцев — и мне, и тебе так будет спокойнее.
А свою жилплощадь я сдам, чтобы хоть немного увеличить доход, пока с работой туго.
Мила бы ни за что не допустила мысли, что человек способен на такую откровенную наглость!
Она и Лада были живым доказательством того, что поговорка «скажи мне, кто твой друг…» не всегда отражает реальность.
Им гораздо лучше подходила теория «противоположности тянутся»: настолько непохожие люди — и наружностью, и характером — встречаются нечасто.
Пока девчонки росли, родители лишь пожимали плечами: как вообще удаётся им находить общие темы? И как они не скучают друг с другом?
Лада — смешливая кокетка, которая умела очаровывать мальчишек ещё со школьной скамьи.
Мила — тиха́я отличница, предпочитавшая объясняться жестами, лишь бы не говорить вслух.
Как они смогли не просто познакомиться, а сблизиться — загадка, которой никто так и не нашёл объяснения.
Но дружба их имела плюсы. Благодаря Милиной поддержке Лада как-то протягивала от класса к классу.
А Миле, подруге школы̆ любимицы, не смели грубить — наоборот, звали в компании, надеясь, что через неё получат расположение Лады.
После девятого класса Лада ушла из школы, проскочив в училище на маляра-штукатура.
Но учёба была для неё лишь формальностью — это выяснилось, когда Мила, окончив одиннадцать классов, получила приглашение на Ладину свадьбу.
— Самый важный институт для девушки — удачно выйти замуж! — фыркала Лада, повествуя, как познакомилась со Степаном.
Мила не ревновала — наоборот, радовалась за подругу: приятно же, когда у человека получается то, к чему он стремился.
Сама она на мужчин почти не смотрела: ни интереса, ни желания зависеть от чьего-то настроения.
Пока Лада осваивалась в семейной жизни, Мила штудировала материалы в институте на направлению гостиничного менеджмента.
Замуж ей не хотелось, о детях она тоже не мечтала — всё время уходило на учёбу и карьеру.
К тридцати Мила уже занимала место правой руки руководителя самого престижного отеля города.
Казалось, и Лада добилась своего — семья, ребёнок, спокойствие.
Но всё рухнуло в один хмурый осенний вечер.
Сырая дорога, отсутствие света, скользкое покрытие — идеальное сочетание, чтобы не бросаться через проезжую часть в тёмной одежде.
Водитель попытался тормозить, но было поздно — Степан умер сутки спустя, оставив Ладу вдовой, а маленькую Аню — без отца.
С того дня у Лады началась чёрная полоса.
Да, поначалу помогали и родители, и друзья. Но через год слова поддержки закончились, и всё чаще звучал вопрос: «когда выйдешь работать?»
В первую очередь это повторяли родители. Ссоры множились, и однажды летом Лада, вся в слезах, пришла к Миле, села на кухне и рассказала, что её, по сути, выставили.
Из их же собственного дома, где она с дочерью бывала почти ежедневно.
Сказали, что внучку готовы и содержать, и воспитывать, но взрослую здоровую женщину на своем горбу больше тащить не намерены.
— Найди работу. Конечно, — передразнила Лада, — возьму и прямо сейчас найду! Ходила на собеседования — либо условия невозможные, либо начальник так смотрит, будто ясно, за что он платит деньги.
— А чему ты удивляешься? У тебя нет ни образования, ни опыта, ещё и ребёнок маленький. Работодатели таких избегают. А если берут — то только от отчаяния.
— Да конечно, я же не человек, со мной можно как угодно, — фыркнула Лада. — И родители хороши… Пока всё было сладко — ой, какие мы дружные! А как беда случилась — так сразу исчезли.
Мила бы могла сказать, что в чём-то понимает родителей: пенсионерка-учительница и рабочий с завода не могут кормить взрослую дочь и ребёнка.
И что Ладе повезло, что они готовы взять внучку на себя — так Лада могла бы и подработать, и подучиться.
Но Мила знала: скажи она это вслух — дружба рухнет.
Лада давно стала вспыльчивой и обидчивой, спорила со всеми — даже с теми же родителями.
А Мила всё ещё ценила эту многолетнюю связь — возможно, по инерции.
— Слушай, Лад, кажется, я могу помочь. Могу провести тебя к нам — официанткой. Немного поработаешь — и, глядишь, вырастешь до менеджера. У нас приставать никто не посмеет, директор за этим строго следит, а гости у нас приличные.
В кухне воцарилась тишина.
— Официанткой? — протянула Лада. — То есть ты хочешь, чтобы я, как какая-нибудь простушка, бегала с подносами между столами?
Милка, да это же работа для дна, а не для нормального человека.
— Следи за словами. Я тоже начинала официанткой, — холодно ответила Мила. — И среди тех, кто «бегает с подносами», полно достойных людей.
— Пожалуй, пойду, — мрачно сказала Лада и направилась в прихожую. Громко вздыхая, начала одеваться.
И Мила вдруг вспомнила: эта манера у Лады была с детства — обижаться и уходить, пока Мила, дорожа дружбой, не начинала извиняться, даже если сама была в своём праве.
Но на этот раз Мила решила не поддаваться: Лада задела её слишком больно.
Позже Лада позвонила первой — но не чтобы извиниться.
Мила ожидала, что подруга хоть намеком признает резкость… И всё забудется.
Но вместо этого Лада спросила, действительно ли предложение остаётся в силе.
Сдержавось от сарказма, Мила сказала, что да — она поможет.
Обучение займёт считанные дни, первые недели будут лёгкие заказы, деньги хоть небольшие, но стабильные. И, может быть, родители, увидев усилия, снова поддержат.
— А там, — продолжила Мила, — выучишь меню, освоишься, поднаберёшься навыков — и можно будет подумать о должности менеджера через пару лет.
— Вот об этом я и хотела поговорить. Значит, в вашем заведении есть хорошие должности. А ты мне подсунула самую слабую. По-твоему, это по-дружески?
— Я не могу поставить руководить человека, который ни дня не работал в этой сфере…
— Да какая разница? Мы же подруги. Могла бы и пристроить меня в тёплое местечко.
Так что записывай меня сразу менеджером.
И ещё — до вашего комплекса ехать далеко, буду жить у тебя пару месяцев. Это всем удобнее.
А своё жильё я сдам — будет дополнение к зарплате.
Мила ещё долго не верила, что Лада говорит серьёзно.
Она ожидала крика: «Да это шутка!» — несмотря на ноябрь за окном.
Но Лада была уверенна: Мила обязана дать ей именно ту должность, которую Лада хочет, и ещё поселить у себя.
Что ж — иллюзии разбиваются больно. Теперь Ладе придётся смириться и с отсутствием удобной работы, и с потерей подруги.
И, конечно, Мила пополнила в её глазах список «предателей, отвернувшихся в трудный момент».
Только дело тут вовсе не в трудном моменте… Лада, совсем не в нём.