Валентина всегда любила тишину. Даже в молодости, когда вокруг всё кипело — вечеринки, песни под гитару, шумные компании, — она чаще тянулась к спокойному разговору тет-а-тет или прогулке по вечернему городу. Подруги шутили, что у неё характер «для маленькой кухни и большого самовара».
Надежда же была полной противоположностью. Громкая, деятельная, с заразительным смехом, она умела собрать вокруг себя людей. Там, где появлялась Надя, сразу начинался праздник — с болтовнёй, шутками, историями и хаосом.
Их дружба всегда держалась на этом контрасте. Валя тянулась к Наде, как к живому огню, а та ценила в подруге спокойствие и надёжность. С годами их пути разошлись, но ниточка общения всё равно оставалась. Они могли не видеть друг друга годами, но стоило созвониться — и казалось, что ничего не изменилось.
Пока однажды не изменилось всё.
— Это же мои внуки, и раз они тебе мешают…
— Надя, ну постой! Я ведь приглашала именно тебя. Тебя! Мы собирались вместе прогуляться по набережной, заглянуть в театр, помнишь? Какой театр с малышнёй? У меня, между прочим, однокомнатная квартира. А четверо детей… Ну куда мы все уместимся?
— Нашлась бы возможность, если бы ты захотела. Но я всё поняла: ты не желаешь.
— Надя… В моём возрасте устраивать детсад дома уже слишком тяжело, — тяжело выдохнула Валентина. — Мне и с одной внучкой бывает трудно. Я просто не выдержу. Я думала, мы с тобой спокойно посидим, поболтаем, чайку попьём, молодость вспомним. А тут придётся готовить ведрами и, прости, слушать бесконечный шум. Если тебе так важно приехать вместе с внуками, я могу помочь снять вам квартиру неподалёку.
— Ну ясно. Знаешь, Валя, где моим детям нет места, там и мне его нет, — жёстко произнесла Надежда. — Видимо, у каждой своя дорога. С праздником.
Подруга отключилась. Валентина прикрыла глаза ладонью. Когда же Надя успела превратиться в такую «наседку»? Хотя… пожалуй, она всегда была другой.
Познакомились они в общей компании лет в шестнадцать. Через три года — почти одновременно — обе вышли замуж. Валентина была свидетельницей у Нади, а Надя — у Вали. Потом они крестили детей друг друга, позже у Нади появился второй ребёнок.
У Валентины осталась одна дочь. По характеру она была замкнутой, а вот её дочка Кира выросла шумной и требовательной. Спасал садик: только там Валентина могла вздохнуть спокойно, приготовить еду, убрать дом. Когда Кира болела — начинались тёмные времена. Девочка становилась капризной, путалась в желаниях, выматывала мать до предела.
Валентина всегда удивлялась подруге. Надежда словно с лёгкостью управлялась с двумя детьми. Ни усталости, ни жалоб, всегда в тонусе.
— И как у тебя это выходит? Не тяжело? Я со своей порой на стенку лезу.
— Ну, поначалу было нелегко, а потом я стала проще относиться. Не помыли руки? Пусть, закаляются. Натянули кофту задом наперёд? Тоже опыт. Съели кошачий корм? Это уже забота кота. Да и вдвоём они играют, мне отдых перепадает. Конечно, глаз да глаз нужен, но не в полную силу.
Валя только качала головой: так она бы не смогла. Она одевала дочь в десять слоёв, чтобы не простыла, водила за руку повсюду. Но, может быть, метод подруги тоже имел право на жизнь. Просто они разные.
И с внуками история повторилась. У Вали — одна внучка Аня. У Нади — четверо внуков, целая банда.
Аня пошла в мать — требовательная, разговорчивая, неусидчивая. С мужем Валя ещё справлялась, после его смерти стало невыносимо. Девочка постоянно требовала партнёра по играм, засыпала вопросами и не ждала ответа. Час общения был радостью, к третьему начиналась мигрень.
Надя же жила в шуме и балагане. Её ребята топтали грядки, брызгались водой, спорили, играли. Она воспринимала это как норму.
Время разбросало их по разным городам. Валя переехала в столицу, Надя осталась дома. Виделись они редко.
— Слушай, у тебя же уже ни малышей, ни забот. Кира выросла. Приезжай ко мне, а то ты мою дачу только на фото видела, — позвала Надя.
Валя согласилась. Ей казалось, что жизнь скучна, а тут — встреча, перемена.
Но приехав, она попала в хаос. Внуки спорили, швырялись едой, даже её кашей облили. Надя с тряпкой бегала, приговаривая: «Ещё раз — останетесь без ужина!» Но дисциплина не работала.
Первый день Валя надеялась привыкнуть. Второй — улыбалась сквозь зубы. На третий — собрала вещи.
— Прости, мне нужна тишина, — сказала она ровно.
И вот спустя годы история повторилась. Надя жаловалась, что дети её «бросают на Новый год». Валя предложила отметить вместе — театр, прогулка, «Ирония судьбы». Подготовилась, всё спланировала.
И вдруг звонок:
— Валя, у зятя ведь только одно детское кресло? Второго нет? — спросила Надя.
— Зачем? — удивилась та.
— Так я же к тебе в гости собираюсь. С внуками. Я им уже пообещала столицу показать…
Валя едва не онемела. Она ждала встречи вдвоём, а не детский лагерь.
— Надя… Ещё одной «битвы овсянкой» я не выдержу. Мы ведь вдвоём собирались.
— А в чём трудность?
— В моей психике. Она не потянет.
Они так и не сошлись. 31-го декабря Валя сидела одна, вспоминала молодые годы, поездки к реке, Надины фирменные компоты. Казалось, дружба вечна. Но теперь всё изменилось.
В итоге Валентина поехала к дочери и внучке. Новый год вышел шумным, но своим, домашним.
А Надежда обиделась всерьёз. Даже на свой день рождения трубку не подняла. Видимо, пути их разошлись: одна жила ради внуков, другая искала уголок тишины. И язык у них стал разным.