Игорь помог Валентине донести чемоданы до автомобиля. Тёплый ветер шевелил её русые локоны, и она выглядела взволнованной — не так, как обычно перед поездками по работе.
— Две недели проскочат незаметно, — произнёс он, закрывая багажник. — Главное — не загоняй себя этими встречами.
Валентина кивнула, но взгляд её скользнул куда-то в сторону. Игорь решил, что это просто волнение перед вылетом. За пятнадцать лет брака он привык к её непредсказуемым мелочам.
— Игорёк, — она коснулась его руки, — если вдруг что-то случится… Ты же знаешь, что я тебя люблю?
— Ну ты и придумала, — он усмехнулся. — Что может произойти в Вене? Работай спокойно, а я здесь займусь хозяйством.
Такси уехало, а Игорь всё стоял у подъезда, будто не в силах уйти. Внутри поселилось тревожное чувство, которому он не находил объяснения.
Первые дни Валентина звонила часто. Делилась новостями о переговорах, жаловалась на суету, присылала снимки улиц. Её голос звучал устало, но естественно — деловые поездки всегда выбивали из колеи.
— Скучаю по дому, — говорила она вечером. — По тебе скучаю. Как ты там?
Игорь рассказывал, как справляется с делами, как заменил кран, как сосед опять устроил потоп. Всё шло своим чередом — привычно и спокойно.
На восьмой день что-то изменилось. Валентина позвонила среди дня, раньше обычного.
— Игорь, переговоры затянулись. Придётся остаться ещё на три дня.
— Странно, — нахмурился он. — Ты же уверяла, что всё почти решено.
— Так и было… но партнёры внезапно выставили новые условия. Шеф сказал — никого не отпускать, пока не подпишем.
В её голосе появились интонации, которых он прежде не слышал. Не ложь — а будто тень недосказанности.
— Ладно, работай. Только не переутомляйся, — сказал он.
Но после разговора тревога только усилилась. Игорь всё чаще ловил себя на мысли о жене. Что-то явно пошло не так.
Ответ пришёл неожиданно. На десятый день в офис заглянул его партнёр, Сергей, с напряжённым лицом.
— Игорь, поговорим наедине?
— Что-то случилось?
Сергей прикрыл дверь и сел напротив.
— Вчера созванивался с Андреем Куликовым. Помнишь его? Он в торговой фирме работает. Так вот, они сейчас тоже в Вене. И он… видел твою Валю.
— Ну и что? Город маленький, мало ли.
— Она была не одна. С мужчиной. И выглядели они… как пара.
Мир словно перекосился.
— Что значит «как пара»?
— Держались за руки. Целовались. Андрей сперва решил, что обознался, но потом присмотрелся — точно она.
Игорь молчал, пытаясь переварить услышанное.
— Может, ошибся?
— Возможно, — ответил Сергей. — Но он парень внимательный. И… Валя тебе звонила вчера?
— Да. Сказала, весь день была на переговорах.
— А Андрей видел их днём. В кафе. Безо всяких деловых встреч поблизости.
Игорь подошёл к окну. За стеклом моросил мелкий дождь, машины тянулись в потоке, люди спешили под зонтами. Привычный мир вдруг стал чужим.
— Что мне делать, Серёга?
— Не знаю. Может, стоит спросить напрямую?
— По телефону? «Привет, любимая, ты мне там случайно не изменяешь?»
Сергей тяжело выдохнул.
— Подожди её возвращения. Поговори лицом к лицу.
Три дня тянулись мучительно. Валентина звонила вечерами, говорила о «трудных переговорах», жаловалась на усталость. Игорь слушал и уже ясно различал фальшь. Теперь, когда он знал, что искать, ложь звучала отчётливо.
Когда она вернулась, он заметил перемены сразу. Она выглядела отдохнувшей, посвежевшей. Глаза сияли. Это не было похоже на усталость после тяжёлой командировки.
— Как же хорошо дома! — она обняла его. — Я так скучала!
За ужином рассказывала о поездке, о сложных клиентах, о ночных правках договоров. Всё звучало логично. И всё было неправдой.
— Валь, — сказал он, — Андрей Куликов тоже был в Вене.
Она застыла.
— Правда? Не встречала.
— Странно. Он тебя видел.
— Может, мимо проходила… Я же почти всё время была занята…
— Он видел тебя в кафе. С мужчиной.
Наступила тишина. Валентина медленно положила ложку.
— Игорь…
— Только честно. Без прикрас.
Она подняла глаза, полные слёз, но без вины. Только усталость от притворства.
— Да, — прошептала. — Я встретила человека. Николая.
— Встретила там или знала заранее?
Она вздрогнула.
— Познакомились на второй день. Он переводчик в отеле.
— И решила, что пятнадцать лет брака можно перечеркнуть ради курортного романа?
— Всё не так! — всхлипнула она. — Мы просто гуляли, разговаривали… Я не собиралась…
— Но потом решила продлить командировку и соврала про переговоры.
— Пойми, Игорь. Когда я рядом с ним, я чувствую себя живой. Он интересуется мной, слушает… Мы можем говорить бесконечно.
— А со мной — не можешь?
Она замолчала. Он видел, как она ищет слова, которые не причинят боль. Но таких слов не существовало.
— Мы стали механическими, — сказала она. — Всё по привычке. Утром поцелуй, вечером дежурный вопрос. Когда мы в последний раз разговаривали по-настоящему?
— Надо было говорить об этом, а не искать тепло в чужих руках.
— Я пыталась! Помнишь мой день рождения? Я мечтала, что мы куда-то поедем вдвоём. А ты подарил мне утюг. «Полезная вещь», — сказал ты.
Игорь вспомнил. Тогда ему и в голову не пришло, что она обиделась.
— Или когда я подстриглась по-новому? Ты даже не заметил.
Сколько знаков он не увидел? Сколько раз прошёл мимо, когда она пыталась вернуть близость?
— Это всё не оправдание, — сказал он тихо.
— Нет. Но объяснение.
— Что дальше? Ты уйдёшь к нему?
Она опустила голову.
— Он живёт в Вене. А у меня здесь… была жизнь.
— «Была»?
— Я не знаю. Эти дни рядом с ним — я впервые почувствовала, что кому-то интересна. Просто как женщина.
— Значит, я плохой муж?
— Нет. Ты надёжный, добрый. Но между нами больше нет огня. Мы — соседи.
Игорь встал из-за стола. В груди щемило, но без остроты. Как будто что-то умерло спокойно.
— Мне нужно всё обдумать, — произнёс он.
— Понимаю.
— Нет, не понимаешь. Иначе не врала бы каждый вечер.
Он ушёл в кабинет. За стеной слышались её тихие рыдания, но жалости не было. Только усталость и странное облегчение.
Ночь он провёл в кресле, вспоминая прошлое. Она была права — они давно стали чужими. Но в одном ошибалась: измену нельзя оправдать скукой.
Утром Валентина выглядела разбитой.
— Игорь, что будем делать?
— Не знаю. А ты?
— Хочу всё исправить. Забыть про Вену, начать заново.
— Сможешь забыть?
— Постараюсь.
— А я — нет. Я больше не поверю. Любая твоя задержка будет вызывать сомнения.
— Но можно попробовать! Сходить к психологу…
— Валя, доверие не лечат.
Она расплакалась.
— Значит, всё кончено?
— Не знаю. Мне нужно время.
Прошли недели. Они жили под одной крышей, но как соседи. Она старалась, он держал дистанцию.
Однажды позвонил незнакомец.
— Добрый вечер. Это Николай. Из Вены.
Игорь похолодел.
— Зачем звоните?
— Хочу поговорить. Я не собирался рушить вашу семью. Просто… вышло.
— Вышло, — повторил он. — Удобно.
— Она переживает. Любит вас.
— Странное выражение любви.
— Возможно. Но иногда людям не хватает внимания, и они делают глупости.
— Вы меня учите жизни?
— Нет. Просто думаю: если она останется с вами, значит, дома ей лучше.
Игорь отключил телефон. Фраза застряла в голове. «Если дома лучше»… А лучше ли?
Через месяц Валентина собрала чемодан.
— Поеду к сестре в Киев. Отдохну, подумаю.
— Надолго?
— Не знаю.
Он кивнул. В глубине понимал — едет не к сестре.
У двери она обернулась:
— Ты хороший человек. Заслуживаешь женщину, которая будет ценить тебя.
— А ты — мужчину, который будет видеть в тебе не только домохозяйку.
Она кивнула, сдерживая слёзы, и ушла.
Игорь остался один. Квартира казалась огромной. Повсюду её следы — книги, флаконы, фото. Пятнадцать лет, сведённые к вещам.
Неделю он злился, потом опустошился, а затем ощутил странное спокойствие.
Сергей наведывался часто.
— Как держишься?
— Привыкаю к тишине.
— Она звонила?
— Один раз. Сказала, остаётся ещё. Но я и так знаю, где она.
Сергей кивнул. Они оба понимали: Валентина выбрала Вену. И Николая.
— Не пытался вернуть?
— Зачем? Чтобы она снова чувствовала себя в клетке?
— Можно было изменить…
— Нет, Серёга. Когда между двумя появляется третий — всё рушится.
Через три недели пришло письмо:
«Игорь, я в Вене. Ты, наверное, догадался. Не оправдываюсь. Просто — объясняю. Здесь я чувствую себя живой. Николай предложил работу в агентстве. Буду водить экскурсии. Странно — всю жизнь боялась перемен, а теперь решилась.
Не думай, что я тебя не любила. Любила. Но это была любовь-привычка. А здесь я снова влюбилась — и в мужчину, и в жизнь.
Подавай на развод. Я подпишу всё. Квартиру оставляю тебе — ты вложил больше.
Будь счастлив. Ты найдёшь ту, кто оценит твою доброту. А я попробую начать сначала.
Прости. Валентина.»
Игорь перечитал письмо несколько раз. Злости не было — только грусть. Он мог бы бороться. Полететь, устроить сцену. Но зачем держать того, кто ушёл?
Он сложил письмо и убрал в ящик. Завтра пойдёт к юристу.
Позвонил Сергей.
— Новости есть?
— Она написала. Осталась там.
— Что чувствуешь?
Игорь задумался.
— Свободу. Впервые за годы — просто свободу. Не нужно угадывать, как себя вести. Можно быть собой.
— Не жалеешь?
— О разводе — нет. О том, что не заметили трещин — да.
Через полгода он продал квартиру, купил студию и расширил бизнес.
Однажды в кафе познакомился с Натальей — учительницей литературы, разведённой. Она читала «Мастера и Маргариту».
— В который раз перечитываете? — улыбнулся он.
— В седьмой. А вы?
Они разговорились. Наталья была открытой, лёгкой. Без позы.
— У вас добрые глаза, — сказала она. — Редкость сейчас.
Они стали встречаться. Без спешки, без иллюзий. Просто были рядом.
— Что случилось с вашим браком? — спросила она однажды.
— Мы перестали быть интересны друг другу. Вместо того чтобы спасать, разошлись, — ответил он.
— Не боитесь повторить?
— Боюсь. Но больше боюсь одиночества рядом с человеком.
Она кивнула. Понимала.
Год спустя пришла открытка из Вены. На ней — вид на Дунай. На обороте: «Спасибо, что отпустил. Валя.»
Игорь улыбнулся, убрал открытку в ящик. Хорошо, что она нашла своё. А он строил своё — тихо, осторожно, но честно.
Вечером Наталья готовила ужин, её дети делали уроки. Простая жизнь — но иная. Здесь не было притворства. Была благодарность.
— О чём задумался? — спросила она.
— О том, что потеря иногда становится началом, — ответил он.
— Красиво. Ты становишься философом, — улыбнулась она.
А может, просто человеком, который понял: лучше быть одному, чем жить рядом из привычки. И лучше любить по-настоящему, чем притворяться ради страха одиночества.
За окном шёл дождь. Но в доме было светло и тепло. Не потому что нужно — а потому что хочется. И в этом вся разница.