— Терпеть тебя не могу! Лучше бы у меня никакой мамы не было, чем такая! Лучше бы тебя не было!
День Рождения не удался.
Гости замерли на своих местах, надеясь слиться с окружающей обстановкой.
Пирожные, которые привезли вместо надоевшего торта, некрасивой слипшейся кучей валялись на полу.
Аня сама смахнула их с подноса, когда мама, воткнув в самое большое пирожное свечу, пошла ее поздравлять.
Не стоило выходить сразу после ругани, надо было дождаться, пока Аня хоть немного остынет.
Но Наталья Павловна сделала по-своему: дочь ее и праздник тоже ее. Она никогда, никогда не слушает. Но, может, они и не хотят ничего сами решать?
Это было, как воздушный шарик, который надували-надували, и он лопнул в самый неподходящий момент. Наталья была на взводе. Аня была на взводе. Наталья Павловна прогнала половину гостей, приглашенных Аней, дочь взбесилась, а мама, нет, чтобы выслушать, пошла готовить эпатажное появление с этими пирожными.
Бам-с.
Аня, не задув свечу, скинула все с подноса.
— Лучше бы тебя не было! Не было! Ты всегда все портишь!!
Еще не случалось такого, чтобы Наталья Павловна позволила подобную дерзость.
— Мам, ты всех так заклевала, что без тебя никто и шагу ступить не может, — сказал Вадик, — Иногда я согласен с Аней. Иногда мне тоже кажется, что без тебя нам было бы лучше.
Вадику она недавно запретила поступать в театральный.
— Наташа, наверное, тебе стоит пока прогуляться, — сказал муж, — Сегодня без тебя посидим.
Родные люди.
Наташа никогда и не утверждала, что она — подарок.
Но родные люди ей сегодня, в три голоса, заявили, что лучше бы ее не было.
Или, правда, лучше?
В парке Наташа плакала.
Она всем все испортила. Своим властным характером, своим желанием все контролировать, все, теперь даже дома, считают ее ненужной. Просто на работе ей уже об этом сообщили. Что она не начальник, а надзиратель. Что на нее докладную будут писать вышестоящему руководству. Вообще никто в этом году не поздравил с юбилеем, уж три месяца прошло, а обида все никак не проходит. Ей 50, а чувство, что 15. Переходный возраст, душевный кризис, поиск себя и ощущение собственной ненужности.
В парке многолюдно, а ей одиноко…
И кошки на душе скребут…
Знакомая издалека кивнула Наташе, явно поразившись тому, что их железная леди плачет, но подходить не стала: не до Наташи, дома ребенок с температурой лежит.
Позвонили с работы.
Высшее руководство лишило всех премии. За невыполненный план, недостачу, «левые» схемы.
А Наташа за это на них и сорвалась!
— Лариса, почему у вас такая огромная недостача??
— Пересчитаем.
— Не пересчитывать надо, а работать нормально. Я как это начальство показывать буду?
— Ой, Наталья Павловна, не до вас, честное слово. У меня муж в запой ушел, на работе покупатели эти… Во, поперек горла! Я то за продавца, то за грузчика, то за уборщицу! Еще вы со своей инвентаризацией!
— Будто я не выхожу работать за кассиров и грузчиков!
Наташа и в тот день задержалась почти до утра. Солнце уже показалось над горизонтом, а она все писала отчет, выдумывала оправдания и прикидывала, как прикрыть подчиненных.
Администратор Валера, видимо, синхронизировавшись в своих желаниях с некоторыми тоже ушел в запой. Не пришел и все. Не дозвониться и не найти его. Неделю не появлялся. А к ним — проверка. Региональный менеджер. Наташа ужом вертелась, чтобы запойного администратора от увольнения спасти, а то приходить на работу он не очень любит, а получать зарплату-то любит. Еще у него жена беременная…
Когда пришел, облезлый и опухший, конечно, сорвалась. Накричала. Нагрубила. Да и некоторым продавцам попало тоже за то, что их на рабочих местах не увидеть, они вечно за магазином околачиваются, дымят, как паровозы.
А на нее — докладную. Дескать, достала.
Может, оно и так.
Теперь и она без премии.
У нее, кстати, тоже дома три домочадца, которых надо кормить. Дети и муж. Олег теперь безработный. Из источников дохода только ее зарплата, которая в этом месяце будет аж вдвое меньше из-за потери премии.
Олег ушел с работы, чтобы идти за своей мечтой — стать музыкантом. И Наташа его в этом не поддержала.
— Придумал, на балалайке играть! Как этим на жизнь-то зарабатывать?
— Не на балалайке, а на гитаре. Я петь люблю. Хватил, отпахал я на этом заводе, лишь бы деньги получать, могу немного и для души что-то поделать. Буду записывать видео, потом и видеоуроки, может, выступать где… Нужно время, чтобы раскрутиться. Если я сделаю из хобби работу, то работать мне больше никогда не придется, потому что буду заниматься любимым делом.
— Пока ты раскручиваешься, на что семья жить-то должна?
— Наташа, твоя зарплата больше моей. Проживем. И я скоро уже начну зарабатывать.
Но его видеоуроки и попытки где-то выступить спросом не пользовались, денег не приносили, максимум — собирался он в кружке со своими творческими друзьями, и они там пели. Когда пели, когда пили.
Наташа понимает, что быть сварщиком на заводе — это нелегкий труд.
Перегорел.
Вымотался.
Надо бы его подбодрить, а она глянет на уменьшающуюся заначку — и снова кричит на мужа.
Он ее уже избегает.
С сыном еще запутаннее. Не приняли его в театральное. Наталья об этом узнала первой. Тоже ужом вертелась, чтобы он не узнал, не расстроился… Это ведь второй год, как он не поступил. Приняла удар на себя: сказала, что театрального ему не видать, врачом будет. Пересдаст через год экзамены, выберет нужные предметы и станет врачом.
Может, она и плохая.
Но в том году, когда Вадик не поступил, чуть с крыши показательно не сиганул.
Тонкая душевная организация. Он мог смириться с тем, что мама ему не разрешает, но с отказом…
Наташа придумала плохой план, но все же план.
Она, когда узнали, кто поступил, а кто — нет, просто сказала Вадику, что, если он пойдет туда учиться, то может и жить идти, куда хочет. Вадик выбрал остаться дома. Но злобу затаил на мать.
— Никакого театрального. Кем ты после него будешь работать? Аниматором в развлекательном центре? Или во второсортных шоу массовкой сидеть? На этом денег нормальных не заработаешь. Будешь пересдавать экзамены и перепоступать на врача. Если возражаешь, то съезжай из родительского дома и обеспечивай себя сам.
Вадик почувствовал, что у него отняли мечту.
Впрочем… если уж копнуть глубже, то все он знал. И про отказ. И про то, что артист из него, как из табуретки диван, все он знал. Но тут мама так вовремя со своим запретом, что можно уже никому и не говорить, что его поступление опять провалилось.
А тут подвернулся шанс спихнуть все на мамины причуды.
Она ж всегда такая нервная и злая. От нее ничего удивительного.
Конфликт в семье все назревал и назревал.
Но сегодня произошла развязка.
Утром Наталья, как обычно, покормила домочадцев завтраком, учитывая все их вкусы.
— Мам, ты в курсе, что я колбасу не ем?
— Тебе я сделала отдельно. Омлет.
— Мам, почему в супе плавает морковь? — спросил Вадик, который всегда завтракал тем, чем принято обедать. Супом или «вторым».
Морковь он не ел.
Наташа варила для всех отдельно. Вадику: куриный суп без моркови. Ане: какой-нибудь низкокалорийный гарнир с овощами. А муж ел все, что не приколочено, кроме молочного и супов. Случалось, что дома было по три вида завтрака, по три вида обеда и т.д. Чтобы всем угодить.
Только сама Наташа ела все.
Опять она сорвалась. Накричала на всех, выгнала из-за стола. К вечеру, думала, забудется, поехала к своим родителям, там немного помогла с огородом, закаток у них набрала (буквально заставили взять), а, пока проездила, дома к празднованию Дня Рождения Ани ничего не готовилось. Олег музицировал. Вадик валялся на кровати, глядя в телефон. Сама Аня с кем-то в голосовых сообщениях говорила насчет тех, кого она позвала, а кого — нет.
У Натальи не поощрялись посторонние в доме. Всех, кого приглашают, она должна знать лично. Хотя бы знать, что это действительно друзья, а не абы кто, кто обожает бесплатно пить и есть.
Но, пока она проездила к родителям, возилась с огородом и тащила обратно закрутки, Аня подумала, что, раз мама не спрашивает, кто сегодня придет, то можно звать вообще всех.
Ничего не приготовили, но гостей наприглашали.
С дороги – и к плите.
Пока все шкварчало и варилось, Наталья пыталась хоть какую-никакую прическу сделать и накраситься. Но время поджимало. Гости на пороге. Пирожные еще не доставили… Гости пришли, уже все едят, а она бегает на кухню с тарелками, как официантка.
Олег еще и скривился:
— Наташ, что, даже в дочкин День Рождения не накрасишься? Надо быть… женственнее, — подобрал он прилагательное, — Все девчонки, жены, родственницы пришли при параде, а ты?
— А я у плиты стою полдня. После того, как полдня свеклу полола.
— Кто виноват, что у тебя проблемы с распределением своего времени? Понесло тебя на эти грядки сегодня, в праздник. А срываешься ты за это на нас!
— Понесло сегодня… А когда, спрашивается?? Это единственный день, когда я не работаю.
— Планировать надо уметь. Вот я…
— Закройся!!
Где-то тут назревающий конфликт дошел до точки кипения.
И, как вишенка на просроченном торте, к Ане нагрянули ее друзья, которых она до этого родителям не представила. Пьяные друзья. Вдрызг пьяные. Ржали, ругались, чуть ли не ноги на стол закидывали.
Наталья их – на лестницу.
А Аня в ответ: такая мать, которая все портит, мне не нужна.
Из парка Наташа пришла ближе к двенадцати. Все попрятались по комнатам и играли в молчанку. На столе – гора неубранных тарелок. Даже те сотейники и лоточки, в которых она готовила, никто не донес от плиты до раковины.
Но все своим молчанием ее сейчас “учили”.
И Наталья все выучила.
Тарелки не унесла, посуду не помыла, уборку после гостей тоже делать не стала. Подкрепилась заветренным сыром, полежала немного в гостиной, чтобы все уснули, и, собрав свои пожитки, уехала.
Ни Олег, ни Аня, ни Вадик не ожидали, что утром столкнутся с последствиями вчерашней гулянки.
— Она даже еду в холодильник не убрала!! – взвизгнула Аня, — Фу, теперь это нельзя есть…
— Это ладно. Где она сама-то? – спросил Олег.
— Наверное, обиделась на наш бойкот.
— Что пожевать есть? – снова спросил Олег, — Ничего? Походу, вся еда за ночь реально испортилась. Надо сходить в магазин или заказать что-нибудь. Закажите. Мне еще отлежаться надо.
— Закажем, пап. Деньги-то давай, — сказал Вадик.
— Деньги у мамы. Я каким боком к этому? У нее и спрашивайте.
Вадик, скрепя сердце, позвонил маме, но ее телефон, видимо, выключен. Наталья взяла себе отпуск. На работе начальство ее отпустило, даже вышестоящие видели, как она выкладывалась, чтобы все работало, и прямо тем же днем отпустили ее в незапланированный отпуск. Администратор, которой теперь работать за Наташу, аж остолбенела. А домочадцев ждал целый месяц увлекательных уроков о том, что одежда сама себя не стирает, а деньги из воздуха не появляются.
Когда Наташа вернулась, все ходили перед ней на цыпочках.