— А халаты у вас где? — поинтересовалась тётя Лариса прямо с порога, даже не расстегнув пальто и не удосужившись толком поздороваться.
В руках у неё были сумки с помидорами и какими-то ещё дарами огорода, которые она тащила к нам через полстраны. Мы с Андреем переглянулись. Без слов стало ясно: каждый думал об одном и том же. Это был немой вопль о помощи.
— Халаты? — уточнила я. — Какие именно? У нас их нет.
— Ну как же, белые, махровые, — уточнила тётя Лариса. — В гостиницах такие всегда выдают. Раз гостей ждали, могли бы и прикупить.
Неделей ранее Андрей зашёл на кухню с таким видом, будто услышал смертельный диагноз. Я даже напряглась — и не зря.
— Лариса приедет, — пробормотал он. — С мужем и Светой. К нам… на отдых…
Последний раз Андрей видел эту родственницу лет в девять — на похоронах где-то под Самарой. В памяти у него осталось лишь, что она громко рыдала и без конца совала ему подтаявшие конфеты. Потом связь оборвалась, и о тётке он не вспоминал годами.
А теперь она разыскала его в соцсетях, написала о родственных узах, которые нельзя разрывать, а спустя неделю сообщила, что вся их семья давно мечтает увидеть столицу.
Поэтому они едут к нам.
В нашу двухкомнатную квартиру у метро Аэропорт они ввалились втроём — с чемоданами, тюками и бесконечными пакетами. Из них тянуло чесночной колбасой, мандаринами и чем-то подозрительно несвежим.
— Зачем вы столько еды привезли? — удивилась я. — Это Москва, а не край света. Магазины на каждом шагу.
— Это нормальная еда, — отрезала тётя Лариса. — Не то что ваша городская химия.
Её супруг Павел сразу прошёл в комнату, плюхнулся на диван и включил телевизор. Света, лет четырнадцати, с выражением лица «мне все должны», уткнулась в смартфон и исчезла из реальности.
— Тесновато у вас, — протянула тётя Лариса, осматриваясь. — И вы правда здесь живёте? В Москве же все прилично зарабатывают.
Я промолчала. Это была моя первая попытка сделать вид, что ничего не слышала. Стратегия бесполезная, но я всё равно каждый раз надеялась на чудо.
Разумеется, чуда не случилось.
Тётя Лариса распахнула холодильник и надолго в него уставилась.
— А где колбаса? Хлеб? Сыр? Картошка? Да хоть сосиски! А это что за трава? Йогурты какие-то… И это всё?
— Мы так едим, — спокойно сказала я.
— Как это «так»? — не поняла она. — Голодом сидите? Экономите?
— Мы питаемся нормально. И это не дёшево, — ответила я.
Она прищурилась так, будто я призналась в чём-то крайне подозрительном.
К вечеру первого дня стало ясно: мы им, оказывается, должны. Первым пунктом стали билеты в Большой театр — не просьба, а приказ.
— Когда ещё выберемся? — причитала она. — Надо брать от жизни всё.
И это было только начало.
Потом понадобилась экскурсия по центру — обязательно с личным гидом. Покупки — исключительно в ЦУМе.
— Где ещё Светочке нормальные кроссовки взять? У нас одно убожество. Отпуск — не время считать деньги.
— Андрей, ты же племянник, — говорила она с абсолютной уверенностью. — Значит, обязан позаботиться о родне.
Мне хотелось выйти на балкон и выть.
— Я, между прочим, с твоей матерью сидела, — добавила тётя Лариса. — Мы сёстры.
Андрей мялся, бледнел, краснел — и молчал. Он не умел отказывать. Его этому просто не научили.
На второй день тётя Лариса между делом попросила меня погладить ей блузку.
— Я не глажу чужие вещи, — ответила я.
— Чужие? — она округлила глаза. — Я тут что, посторонняя?
— Вы гости, — сказала я. — И обслуживать я вас не собираюсь.
Павел оторвался от телевизора и посмотрел так, будто я его оскорбила. Света впервые подняла голову.
— Ира у нас прогрессивная, — попытался пошутить Андрей. — Она так шутит.
— Я не шучу, — ответила я.
Тётка поворчала, но сделала вид, что не восприняла мои слова всерьёз.
На третий день мы пошли в кафе — готовить на пятерых я отказалась. Я попросила официанта разделить счёт. Тётя Лариса смотрела на меня как на предателя.
— Это как — разделить? — прошипела она.
— Обыкновенно. Каждый платит за себя, — ответила я.
Мы оплатили только своё. Остальным пришлось раскошелиться.
Вечером я услышала, как она по телефону жалуется какой-то Нине:
— Не кормят… Квартира — как клетка. Эта Ира, жена его, вообще ненормальная. Стыд один.
Это стало последней каплей.
Я вошла в комнату и сказала:
— Завтра вам нужно съехать.
— Что?! — подпрыгнула тётя Лариса.
— Есть отели, хостелы, съёмные квартиры. Могу помочь с поиском.
— Андрей! Ты слышишь?!
Он сидел, уставившись в пол. Мне было его жаль. Но жалость — плохой помощник.
— Либо вы переезжаете, — продолжила я, — либо оплачиваете проживание. Три тысячи в сутки. За троих это недорого.
Тётя Лариса вскочила, пролив чай себе на колени.
— Мы уезжаем! Сегодня же! Вся родня узнает, как вы нас приняли!
— Я вас поняла, — сказала я. — Собирайтесь.
Павел бурчал про неблагодарную молодёжь, Света строчила что-то в телефоне, а тётка хлопала дверцами.
Когда они ушли, Андрей посмотрел на меня и улыбнулся.
— Ты монстр.
— Знаю.
— Она всем расскажет.
— Пусть.
Следующие две недели нам названивали странные люди с предложениями купить оленьи рога, старые ботинки, детские рисунки и прочий хлам. Оказалось, Света разместила объявления и оставила наш номер. Пришлось менять сим-карты.